Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник) - Елена Клещенко

Я так и сел. Вот оно, чувствую, не зря в груди болело. «А как же желудочный сок? – спрашиваю. – Кто его теперь покупать будет?»

Он оскалился страшно, аж в темноте зубы белые стали видны, захохотал надрывно: «А кто цену больше даст. Может, венериане? Только дождитесь, пока они вас завоюют…» – и в дом ушел.

А я так и остался сидеть на лавочке под окном, его слова обдумывать. Нет, что-то мудрит Харон. Одно дело – Марс. И к Земле самая близкая планета, и климат более-менее с нашим схож. Но с Венеры вряд ли кто прилетит. Нет там жизни. А если и есть, то на нашу она совсем не похожа.

Господи, только бы не с Венеры. Только бы пронесло.

2 августа

Из-за всей этой ночной катавасии спал я плохо, видел кошмары, в которых меня душил краб с Венеры. И вроде как умом я понимал, что не бывает у ракообразных щупалец, а воздуха все равно не хватало.

В итоге встал я поздно, позавтракал без аппетита и с твердой мыслью зайти в аптеку за сердечными каплями вышел из дома. А по дороге заглянул на «пятачок».

Ну и конечно, все наши уже были на месте, обсуждая уход марсиан. Всезнайка Силен уверял, что марсиане и не собирались захватывать Землю, а пролетали мимо и остановились желудочного сока прикупить: «Взяли, сколько им требовалось, и дальше полетели».

«И куда же дальше, на Солнце, что ли?», – ехидно поинтересовался Парал.

«А может, и на Солнце, – отпарировал Силен, – да только желудочный сок им как топливо для кораблей был нужен».

И тут мы все вспомнили Миртила с его бензоколонкой, где он вечно бензин всякой гадостью разбавляет, и сразу согласились с Силеном.

А Полифем обхватил меня своими ручищами (даром что одной ноги у него нет, так он руками силу компенсирует, и от его объятий мне всегда плохо становится) и как пошел мне в ухо орать, слюной брызгая: «Мы победили, Аполлон, ты понял, победили, наша самооборона сработала, как в молодости надрали мы кое-кому задницу, так и теперь надрали». Ага, а то я не помню, кто кому и как на самом деле задницу надрал в нашей с ним молодости.

И тут Пандарей с важным, как всегда, видом вышел из участка и заявил: «Никакие это не марсиане были, а с Альфа Лебедя». Ну, мы его на смех и подняли: «Да разве возможны такие дальние перелеты?» А Парал так и сказал: «Ошибся ты, старичок, они не с Альфа Лебедя, а с Альфа Мента были». Пандарей сразу надулся и давай нас разгонять: «А ну, рразойдись! Пособники марсианские! Колационисты!»

Это он «коллаборационистами» хотел нас назвать, а слово выговорить не сумел. Но я не стал его поправлять, мне по своим делам нужно было идти. Вот только решил я прежде в мэрию заглянуть, узнать, что будет с приемом желудочного сока.

Вошел внутрь, а там не протолкнуться, коридоры забиты народом, все галдят, радуются. Насилу в приемную пробился, спасибо бывшим ученикам, пропустили.

А в приемной, как всегда, господин Никострат ногти полирует. И вроде пилочка та же, а вид у секретаря мэра какой-то совсем иной. Героический прямо-таки. И курточку он свою щегольскую на военный камуфляж сменил. Сразу мне того лейтенанта напомнил, что нас с Полифемом в молодости в атаку на танки повел и звезду за это потом получил.

Вот и господин Никострат сияет так, будто в лотерею выиграл. «Вы, – говорит, – господин Аполлон, не переживайте, идите домой и сдавайте желудочный сок. Директивы прекращать сбор пока не было. И вообще, – говорит, – сегодня не до вас, у нас официальное мероприятие, награждение героев сопротивления марсианским захватчикам». «Неужели моего зятя наградят?» – мелькнуло у меня соображение, которым я в приемной и поделился незамедлительно. А этот хлыщ поморщился, глазом задергал, как раз тем самым, синяк под которым только-только зажил, и заметил, что начальству виднее, кто награду заслужил, а кто нет. И что помимо моего зятя у нас есть немало достойных граждан, что с риском для жизни собирали данные о марсианах, будучи внедрены в их среду.

И так он меня этими словами поразил, что забыл я и про аптеку, и про успокоительные капли и домой побрел.

А там меня снова огорошили. Едва я на порог ступил, как Гермиона выдала: «Пока одни аппетит бесполезно нагуливают, другие действуют». Оказывается, все наши соседи уже заявления на компенсацию подали. Как пострадавшие от марсиан. И опять я один ничего не знаю. А между тем компенсации заслуживаю не меньше других. Если не больше. Разве не меня с моим больным желудком марсиане постоянно лишали желудочного сока?

И такая досада меня обуяла, что хоть плачь. Ведь видел в мэрии толпу, а не догадался спросить – что за люди и зачем они там? Мог бы уже сегодня заявление подать. А то потом набежит неизвестно кто, и близко не пострадавший от марсиан, и жди своей очереди годами.

И точно. Выглянул я во двор, а там палатками все заставлено. Родня Миртила из деревни приехала. И сам уже вернулся, и родственников за собой притащил.

Свесившись из окна, я окликнул ближайшего фермера и спросил – по какой надобности они прибыли в город? А тот мне и заявляет: «Мы как есть дважды пострадавшие от марсианцев». Марсиане якобы заставили их вначале все посевы извести, а затем инопланетные злаки принудили выращивать. «Но мы не городские какие, – говорил он, подкручивая ус, – мы своей земли патриоты, марсианцам показали злаковую культуру».

Неграмотный фермер, правда, вместо словосочетания «злаковая культура» «лаковая купюра» использовал, но я его все равно понял. Вообще заметил, что от частого общения с Миртилом и его родственниками моя речь на фермерскую стала похожей. Словно набралась на языке некая масса слов и незаметно наружу вырывается. Есть в физике такой принцип – накопления критической массы, он, кстати, и к человеческой душе относится. Собирается, собирается в ней что-то, а потом раз – и прорвало, потекло по новому руслу. Человек совсем другим делается.

Ну ладно, что-то я расфилософствовался. Вообще-то фермер мне много чего рассказал. По его словам выходило, что вдобавок они новым посевам удобрений не досыпали и потому теперь заслуживают компенсации за саботаж. «Мы не городские какие, мы свое кровное стребуем», – грозился он.

Одним словом, завтра я встану пораньше и сразу в мэрию, чтобы меня фермерское стадо не затоптало.

Вот только куда пропал этот несносный Харон? Как ушел с утра, так и нет его до сих пор. Бедная Артемида места себе найти не может, извелась вся. Но я ее успокаиваю, объясняю, что Харон, как видный деятель антимарсианского движения, должно быть, сильно занят. И сам на это надеюсь. Может, хоть сейчас мой зять окажется при власти? Было бы очень кстати. И с компенсацией помог бы. Пришел бы я завтра в мэрию, а меня уже встречают, по парадной лестнице ведут.