Паладин - Симона Вилар

— Ложитесь, а мы с Мартином понесем вас. Но сначала пусть он облачится в эту накидку нашего братства. Мы скажем у ворот, что отправились предать земле недавно умершего от проказы нищего. Прокаженный Самсон будет нас сопровождать, и уже одно его присутствие отпугнет от нас любопытных. Ложитесь же, благородная дама!

Джоанна подчинилась, а они набросили на нее какую-то бурую ткань, накрыв с головой, и носилки понесли.

Джоанна лежала неподвижно, вслушиваясь в звуки вокруг. То, что они уже у ворот, поняла, когда услышала расспросы, потом что-то гнусаво говорил прокаженный, и, похоже, его присутствие и впрямь заставило стражников посторониться. Они только приказали отнести «эту падаль» как можно дальше. Потом носилки опять стали двигаться.

Под плотным покрывалом было невыносимо жарко, но англичанка терпела, стараясь не выдать себя даже малейшим движением. Порой она различала то конское ржание, то чей-то окрик, то очередные пояснения брата Ивона. Это продолжалось довольно долго. Когда у Джоанны от неподвижности стало неметь тело, носилки наконец опустили на землю и Мартин помог ей подняться.

Джоанна огляделась и увидела, что они находятся на холме за низиной Геенской долины. Внизу сновали какие-то люди, крестьянин вел нагруженного кувшинами осла, проехали вооруженные всадники, держа путь к Сионским воротам в Иерусалим. В стороне несколько женщин набирали воду возле Силоамского водосборника, вокруг них бегали и смеялись дети.

Брат Ивон указал на руины полуразрушенной часовни под разросшимися смоковницами неподалеку.

— Это святилище в честь Святой Моники. Было им когда-то… Теперь же здесь просто еще одни руины, но у сарацин бытует поверье, что в таких местах поселяются злые духи, поэтому они редко сюда заглядывают. Вы сможете укрыться тут на какое-то время.

Госпитальер уже собрался уходить, но Мартин задержал его, и они какое-то время о чем-то говорили.

— Я упросил его сходить в Нижний город, разыскать дом Теодоры и сообщить о месте нашего пребывания Эйрику, — объяснил он Джоанне. — Ивон сначала отказывался, был недоволен, что от него еще что-то требуют, но в итоге все же согласился. Теперь нам надо положиться на моих друзей. Надеюсь, Эйрик с Иосифом что-нибудь придумают.

Джоанна вошла в часовню, где повсюду виднелись следы разрухи и запустения, присела на каменную приступку у стены и стала смотреть в проем арки на желтую от песка и пыли Геенскую долину перед башнями Сионских ворот. Когда-то она проехала в эти ворота, выдав себя за Иоанну Плантагенет. Позже ей рассказывали, что Геенская долина является именно тем упоминаемым в Библии местом, где жители Иерусалима в древности приносили в жертву Молоху человеческие жертвы. Верившие в Единого Бога евреи, разумеется, не одобряли этого культа и поэтому устроили в Геенской долине городскую свалку. Мусор там сжигали, отчего в долине постоянно были дым и огонь, и это смрадное горящее место стало символом адского пламени для нераскаявшихся грешников — геенной огненной.

— О чем ты думаешь? — спросил Мартин.

Джоанна только пожала плечами. Сказать ему о своей усталости? О своем нескончаемом страхе быть пойманной? О том, как ей хочется покоя и ощущения защищенности? Но ведь ее милый и так делает все возможное, чтобы оградить ее от опасности. Это она была так неразумна, что не удержалась от похода в храм.

И все же пережитый страх подействовал на еще не окрепшую после ранения женщину, истощив ее силы. Едва Мартин присел на разостланную под стеной абу и привлек ее к себе, как Джоанна тотчас погрузилась в глубокий сон. С Мартином даже страхи оставляли ее.

Очнулась Джоанна, когда уже вечерело. Мартин стоял возле входа в часовню и за кем-то наблюдал. Она негромко окликнула его и заметила, что он улыбается.

— Все в порядке, любовь моя. Это друзья.

Джоанна даже не сразу узнала Эйрика — он ехал на высоком сером скакуне арабской породы, ведя в поводу еще двух прекрасных коней, и при этом смотрелся как знатный сарацинский воин — в блестящей кольчуге и пластинчатом панцире-казаганде, в островерхом шлеме, обмотанном белым полотнищем, пропущенным под подбородком и скрывавшим нижнюю часть лица. Круглый щит свисал с луки его седла, в руках — длинное копье, на боку — сабля. Еще Джоанна с радостью увидела Иосифа, привычно восседавшего на муле и ведущего за собой еще одного, увешанного тюками мула. А потом Джоанна с некоторым удивлением заметила едущую за ним на ослике Теодору.

— Я не могу не попрощаться с вами, — произнесла египтянка. — Вот приготовила вам поесть, да и в дорогу кое-что собрала.

Мартин с улыбкой смотрел на Эйрика.

— Ты выглядишь словно эмир.

— Или же десятник в войсках сирийского отряда ашир, — важно подбоченился рыжий. И похлопал Иосифа по плечу. — Это все он. А ведь как жаловался, что поиздержался и остался без средств. Но когда понадобилось, сразу все смог достать. Эх, клянусь своей удачей, эти евреи — славные парни и никогда не оставят единоверца без поддержки.

— Мне еще придется за все расплатиться, — напомнил Иосиф. — Но когда я сказал, что мне с друзьями надо тайно уехать, мои единоверцы не отказались помочь. Это они раздобыли и вооружение воинов-ашир, и прекрасных коней. Родич моего тестя посчитал, что, если меня с груженным пряностями мулом в пути будут охранять сарацинские воины под видом нанятых еврейским купцом стражников, мои тюки останутся больше в сохранности и к нам не так будут приставать дозорные на дорогах.

Джоанна лишь краем уха слушала, о чем они разговаривали. Теодора отвела ее за стену разрушенной часовни и помогла облачиться в одеяние мальчика-слуги, сопровождавшего воинов-ашир: Джоанна натянула широкие шаровары, а поверх рубахи осторожно, чтобы не слезла повязка на заживающей ране, надела легкий набивной доспех из плотного льна и кожаную безрукавку. Дабы побледневшая за время выздоровления кожа англичанки выглядела смуглой, египтянка смазала ее лицо снадобьем из зеленой кожуры грецкого ореха и, затянув волосы высоким узлом, водрузила на голову простой полотняный тюрбан.

Мартин тоже преобразился в сирийца-ашир: на нем были такой же, как у Эйрика, шлем, обвитый чалмой, и блестящий пластинчатый доспех. Саблю он приторочил сбоку. Теодора насурьмила ему брови и обвела краской глаза, сказав при этом, что хорошо, что у них доспехи сирийских воинов: в Сирии за годы Иерусалимского королевства нередко совершались браки между христианами и местными женщинами, так что голубоглазый Мартин вполне может сойти за сирийца-полукровку.

Когда настала минута расставания, все отошли, чтобы дать проститься Теодоре с Эйриком. Египетская христианка неожиданно расплакалась, хотя до этого держалась невозмутимо. Эйрик тоже пустил слезу. Он пообещал, что навестит ее с сыновьями, как только появится возможность. Потом Теодора простилась с остальными. Последней она обняла Джоанну.