Час волка на берегу Лаврентий Палыча - Игорь Боровиков

"Экспресс газете" у Вовочки Казакова, самого информированного и уважаемого мной российского журналиста. Да и неважно, где. Главное, что поля такие существуют, и это научно доказано. Оказывается, каждый раз, когда мы за кого-то пьем, поднимаем тост, то наши слова, помыслы и выжранные напитки просто так, без толку в бесконечности не теряются, а приводят в действие там в ноосфере определенные космические силы. Те же начинают благоприятным образом влиять на жизненные события тостуемого, принося ему успех за успехом. Так что за това… (пардон, блин, пардон) госпожу Погосову В.С. будущего члена российского правительства! Вздрогнули!

… Во, пошло! Хорошо зреет поле, радеет за госпожу Погосову.

Блин буду, еще точно также раз пять повторю и премьерство ей обеспечено. Жаль только, не будет знать, кому обязана. Впрочем, благодарности и не жду. Я ж от чистого сердца!

Все, хватит о Погосовой, давай сменим тему. Расскажу-ка я лучше тебе о том, как пару недель тому назад летал на четыре дня в американский город Миннеаполис штата Минесота, в гости к моим друзьям художникам, супругам Колымаевым. А Римма Николаевна

Колымаева, в девичестве Покусик, во времена шальной юности, то есть, в начале восьмидесятых годов, часто появлялась в моем Перовском доме. Покусик – это артистический псевдоним, а не фамилия. Девичью фамилию свою Римма сама уже точно не представляет, ибо выходила замуж то ли семь, то ли восемь раз. Сколько точно – запамятовала. И фамилия ушла.

Зато я слишком хорошо помню, что 6 декабря 1982 именно Покусик привела ко мне в гости девочку Надю. И именно она на следующий день составила нам с Надёжей и Старикашкой компанию в пивнухе-автомате.

Впрочем, сама Покусик, уже давным-давно превратилась в солидную, уважаемую Римму Николаевну Колымаеву, талантливого и успешного художника-дизайнера. Не разглядели мы 20 лет тому назад действительно недюжинный талант в этой сибирской девочке. Московский снобизм помешал. Между прочим, даже стыдно правду сказать (а врать не умею), именно они Покусики-Колымаевы, оплатили мне билет. У меня-то самого просто на бутылку не хватает. Откуда уж тут взять, чтобы до Миннеаполиса и обратно? Я ведь позорно сижу на велфере и, видимо, больше никогда с него не слезу. Так это – великое счастье мое, что есть друзья, не только желающие меня видеть, а еще готовые дорогу оплатить.

Летел я к ним на двух самолетах. Сначала до Детройта на большом

Боинге, а оттуда до Миннеаполиса на маленьком винтовом двухмоторном

СААБе, от которого словил огромный кайф. Этот СААБ летел так низко, что было видно сверху абсолютно все, не только дома, машины, но и отдельные фигурки людей. На такой высоте я только однажды в жизни летел в Анголе на кубинском Ан-2 из Мосамидеша в Луанду. Тот, правда, был несколько менее комфортабелен, чем СААБ, зато шел совсем низко вдоль всего побережья, и вид из иллюминатора был просто сказочный. Единственно, что мешало от души наслаждаться пейзажем, так это мысль, что снизу запросто могли шмальнуть в нас ракетой.

Впрочем, я тогда к подобным мыслям как-то привык. Слишком уж часто летал, ибо в Анголе авиатранспорт был практически единственно возможным средством передвижения.

Если шеф посылал меня, к примеру в Уамбо или Маланже, скажем. отвезти врачам холодильник, то я грузил его в приданный мне Рафик с португальской надписью на борту "Министерство здравоохранения", садился туда сам и гнал в аэропорт. После этого объезжал его сбоку и подкатывал к въезду на примыкающую к аэропорту военную базу. Там тормозил возле часового-кубинца и говорил ему только одно слово: совиетику. Это было, как бы пароль. Кубинец тут же махал рукой и произносил тоже только одно слово: пасса (проезжай), что было, как бы ответ на пароль. Вот так запросто, без каких либо документов и бумаг. Сейчас даже не верится. После этого я проезжал через всю базу, мимо казарм, где шастали наши офицеры в кубинской форме, и выкатывал прямо на летное поле, которое огибал по краешку, высматривая хвосты двадцать четвертых и двенадцатых Анов с аэрофлотовскими эмблемами. Находил, подъезжал и останавливался у первой машины, крича экипажу: "Мужики, куда путь держите?" Мне орут в ответ: "В Бенгелу, а тебе куда?"

– А мне, – говорю, – надо в Уамбо.

– В Уамбо, – отвечают, – Юркин семнадцатый борт лететь должен.

Гони туда

Еду к семнадцатому и вступаю в переговоры:

– Мужики. Возьмите меня с холодильником в Уамбо.

Из двери машины высовывается голова техника Гришки в белой кепочке "Москва-турист". Гришка ехидно спрашивает: "А стеклянный билет?" Я бью себя в грудь и обещаю, что стеклянный билет будет выставлен в лучшем виде. После чего мне помогают загрузить холодильник и находят местечко рядом с черными солдатами в камуфляжных куртках на жестких стальных скамьях, что тянутся вдоль бортов. В проходе посреди бортовых сидений громоздятся бочки с бензином и ящики, из которых выглядывают стабилизаторы мин. Одна мысль успокаивает: с подобным грузом если грохнемся, то мучаться будем не дольше, чем известная старушка в высоковольтных проводах.

И в том полете на АН-2, который вспомнился мне в СААБе авиакомпании Дельта, низко летящим между Детройтом и Миннеаполисом, тоже весь проход был уставлен какими-то шибко взрывными темно-зелеными ящиками. Кроме того, набилось туда человек двадцать кубинцев, расселись рядом со мной на железных скамьях вдоль бортов и завесили стены своими Калашниковыми, так что один ствол уткнулся мне прямо в спину. Я же сижу, стесняюсь сказать, мол, компанэро кубано, отодвинь на хрен свою дуру метральядору от спины. Подумали бы еще, что я, мол, не мачо, раз боюсь. К тому же в тот самый момент отвлекся я, взглянул в окошко и увидал в крыльях Аннушки какие-то отверстия с крышками. Одни крышки болтались открытыми, а другие были подвязаны простыми веревочками. Весьма мне стало не по себе от такого состояния аппарата, на котором предстояло лететь. Но я вида не подал. Ведь мы же, блин, мачос! Так и долетели тогда до Луанды, не менее благополучно, чем сейчас до Миннеаполиса – Сент-Поля.

Кстати, о Миннеаполисе знают в мире все. Я, во всяком случае, с детства знал, что в Америке такой город есть. Но мало кому в наших российских краях известно, что Миннеаполис расположен только на одной стороне реки Миссисипи. А на другой, прямо противоположной, находится город, который официально к Миннеаполису никакого отношения не имеет. Город этот называется Сент-Поль и его разделяет с Миннеаполисом только речка Миссисипи. Пишу "речка", ибо в этом ее верхнем течении она едва ли шире Москвы реки в Москве. То есть это если, как бы, Замоскворечье, или Васильевский остров объявили бы себя отдельным городом, никакого отношения к Москве или Питеру не имеющим. А в Америке такое в порядке вещей. (Впрочем, если память не изменяет, я тебе уже описывал подобную ситуацию в Оттаве) При этом жители Сент Поля (Замисисипья) жалуются, что, мол, Сэнт-Поль – город вымирающий, вся жизнь переходит в Миннеаполис. Это, как бы житель

Зацепского вала плакался, что у них вся жизнь уходит на

Садовую-Самотечную.

Я же так знаком с проблемами Сент-Поля потому, как Колымаевы живут именно там, а не в Миннеаполисе. Поселились они в самом даун-тауне в комплексе из двух 38 этажных башен и огромной трехэтажной торговой плязой между ними. Квартира их – односпальная

(как наши люди говорят: "однобедрумная", то есть одна спальня и холл) на 25 этаже одной из башен. Всё кругом супер-шик. Особенно для меня, жителя нищенского квартала. А, главное, можно прямо в тапочках спуститься с ихнего 25-го этажа вниз в Ликер стор и взять бухало.

Кроме этой квартиры, Колымаевы снимают ещё студию, ибо Борис, муж

Риммы Николаевны, художник, скульптор по дереву. То, что он делает по её эскизам, это – полный отпад. Настолько потрясающе, что не описать словами. Единственно могу сообщить, что все их работы уходят тепленькими, с ходу. И каждая стоит от 5 до 10 тысяч баксов. И платят. Куда денутся! Это, как по РТР "Вести" только что сообщили, что, мол, сегодня в 24-00 (у нас 16-00) впервые прозвучит новый старый гимн Михалкова старшего. А потом Михалков младший там что-то такое глубокомысленно произнес, мол, раз такой гимн, значит, сам Бог велел. И при этом рукой указал на небо, да добавил:Все, мол, под него встанут, никуда не денутся. Так же и с Колымаевыми. Мастера резьбы по дереву такого класса, как Боря в Минессоте отроду не было.

Спрос же имеется. Оттого люди встают при виде его работ и платят.

Никуда не денутся. А ребята (дай им Господь здоровья) очень сильно поднялись на бабки. Молодцы!!! Сейчас только ждут того момента, когда получат гринкарту. Тогда погрузят весь инструмент на машину и поедут туда, откуда, по словам Довлатова, путь только один – на луну. То есть, в Нью-Йорк. При этом всем их движением руководит

Римма, ибо Борю в жизни только работа с деревом и интересует, а всё остальное он пускает на самотек.