Кошмар: моментальные снимки - Брэд Брекк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако совместные усилия, названные операцией «Шелби», закончились пшиком. Вьет Конг растворился в воздухе, и пока я находился в 199-ой бригаде, ей удалось подстрелить всего пятерых азиатов во время одного ночного патрулирования.
Один снайперский взвод 5-ой роты 2-го батальона на лодках выдвинулся в район патрулирования во главе с сержантом по имени, кажется, Джесси Джеймс. Они заняли позции вдоль реки примерно в семь вечера. Весь район зарос пальмами нипа. Как прикрытие солдаты использовали дренажный канал, и стоять им пришлось по колено в иле и по грудь в воде.
Пулемётчик всполошил всю засаду. Около девяти вечера он перешёптывался с товарищем, когда услышал, что два сампана спускаются вниз по течению. Было темно, и он их почти не видел, но вёсла плескали и азиаты тихонько переговаривались. Двое сидели в первой лодке, и трое — во второй.
Это точно были вьетконговцы, потому что был камендантский час. Никому не разрешалось выходить за пределы деревни или быть на реке после заката.
Пулемётчик начал, за ним и все остальные заиграли рок-н-блин-ролл. Через 60 секунд вьетконговцы вместе с сампанами пошли на дно.
После боя взвод перешёл на запасную позицию — на 200 ярдов в тыл — и залёг до утра.
В сентябре Южный Вьетнам затеял выборы, и каждую ночь в течение недели мы ждали миномётного удара. Я спал одетым и обутым, в обнимку с винтовкой, и твердил про себя, что только этого дерьма мне не хватало. Но выборы прошли, и ничего не случилось. Я писал о церемониях награждения и о программе медицинской помощи гражданскому населению, осуществляемой 199-ой бригадой. Эта программа означала отправку двух-трёх врачей вместе с переводчиком по деревням и хуторам вокруг Сайгона, чтобы вырвать несколько зубов и наложить лейкопластыри больным, немощным и парализованным.
В деревне возле Бинь Чаня я видел женщину, у которой был рак обеих грудей.
Жуткое зрелище.
Где-то в сентябре один из наших фотокоров, живших в соседней палатке, заразился гепатитом и был отправлен в госпиталь. Бедняга Энцо был похож на азиато-итальянца: жёлтая кожа, жёлтые глаза — весь жёлтый. Кожа стала желтушного цвета из-за попадания желчи в кровь.
Нас с Билли внесли в план на отправку в краткосрочный отпуск в Бангкок в конце сентября. Но Билли заболел малярией. Из полевого госпиталя в Кам Ране, где он выздоравливал, он писал мне, что не может высадиться в Бангкоке и был бы счастлив выжить от лечения, которым его пользовали.
Билли считался лежачим больным, но он писал, что его заставляют по полдня наполнять песком мешки. И добавлял, что желтушники засыпают мешки полный день.
— Я собираюсь удрать отсюда, вскочить в самолёт до Дананга, а оттуда на вертлёт до Чу Лай. Думаю, так будет лучше выздоравливать, — писал он.
За месяц до того он участвовал в боевых действиях в составе одной из рот 101-ой воздушно-десантной дивизии и был снова ранен, когда косоглазые обстреляли их 60-мм миномётными снарядами. Рана была несерьёзная, говорил он, и его наградили третьей медалью «Пурпурное сердце». Парню с тремя «Пурпурными сердцами» можно ехать домой, но сумасшедший Билли заявил, что не только остаётся, но и собирается продлить службу здесь, чтобы свою общую службу закончить досрочно.
— Мне начинает нравиться эта война, — писал он, — мне начинает нравиться участвовать в ней.
В той же операции, рассказывал Билли, они пристрелили большого китайского начальника, который шёл с войсками СВА в качестве советника. Потом Билли прикончил своего первого азиата. И ужасно гордился собой.
— Я шёл головным и увидел мерзавца первым, — писал он, — я дал очередь и попал ему в голову и грудь. Надо было видеть его, Брэд! Я отстрелил ему башку. Он кувыркнулся за лежачий ствол и до сих пор валяется там. Мужик, я просто обалдел, прикончив этого маленького жёлтого ублюдка…
— Недолго ждать осталось, когда Билли-младший будет откручивать ножки у стола и дёргать барбоса за уши, — хвастал он.
За неделю до отпуска я только и думал что о ночах в плюшевой гостинице с доставкой в номер, с кондиционером, чистыми простынями, горчим душем и горами мыла. И, само собой, о выпивке и тёлках в неограниченном количестве.
Я был готов предаться буйному разгулу!
Глава 35
«Парень, которому не нравились шлюхи»
«— Посмотри же на них: какие они славные и сексуальные, как ты можешь говорить им «нет»? Господи, какой же ты твердожопый!
— Славные? Да ты сам посмотри хоть на вон ту: ходячий случай триппера, если я хоть что-то понимаю.
— Джон, я знаю эту девушку, она девственна и из хорошей католической семьи. Как ты можешь говорить такое?
— А вон та: её лицо словно иссечено осколками мины-клеймор.
— Так и есть, Джон. За это её зовут «Личико Клеймор». Но тебе не стоит над этим подшучивать…»
Раз в неделю надо было мыть джип. Чем тащиться к реке и мыть самим, мы платили за это другим. Джипу нельзя было покидать расположение 199-ой бригады только с одним человеком — таково было правило капитана Ли, поэтому я уговорил Рамсфельда поискать автомойку вместе со мной.
Рядовой 1-го класса Джон Рамсфельд, высокий, нескладный и тощий паренёк из Кентукки был женат и до армии работал в маленьком сельском еженедельнике, который издавал его отец. Когда-то у него была тёмно-рыжая шевелюра, но с военной стрижкой он был похож на бритую репу.
Каждую неделю мы с Рамсфельдом выезжали на шоссе Бьен Хоа и искали автомойку, где бы мальчишки помыли джип за 100 пиастров, которые мы выкладывали из собственного кармана.
Рамсфельд снимал рубаху и, подставляя солнцу конопатую спину и грудь, читал присланный женой роман. Он читал, а я валялся в жестяной хибаре по соседству с мойкой. Потом я садился в тени и пил пиво, болтал с девчонками и приглядывал за мальчишками.
Всё шоссе было усеяно мойками грузовиков и легковушек, и возле каждой притулилась халупа в пивом «33». У каждой халупы имелось две-три задние комнаты с койками и занавесками вместо стен — для водил, которым хотелось повеселиться во время ожидания. В каждой халупе была своя старуха-хозяйка и от трёх до десяти работавших на неё девок.
Всякий раз я выбирал новую мойку. Не то чтоб была какая-то особая причина, просто я люблю разнообразие.
Несколько раз я пробовал заинтересовать Рамсфельда, но он всегда отклонял мои предложения, заявляя, что женат. И вот однажды я заплатил трём девчонкам расшевелить его, так, ради хохмы…
В тот день Рамсфельд развалился в джипе, пока мальчишки делали своё дело с тряпками и мыльной водой.
— Вот, — сказал я девчонкам, — 100 пиастров каждой, если затащите того хмурого парня в постель. И 300 пиастров той, кому первой это удастся. Думаю, он согласится, но он любит поиграть в кошки-мышки…его трудно уломать. Он всегда играет в такие игры и считает, что ви-намские девчонки что надо!
Девчонки хихикали и кивали, засунули деньги в узкие трусы и направились к Рамсфельду. Первая девушка подкралась к нему сзади, обхватила руками и чмокнула в шею.
Рамсфельд вздрогнул и дёрнулся вперёд, ударившись головой о лобовое стекло.
— Хотеть меня, джи-ай?
— НЕТ…ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ! ОСТАВЬ МЕНЯ, ЧЁРТОВА ШЛЮХА…
ТЫ ЗАРАЗИШЬ МЕНЯ МАНДАВОШКАМИ!
Девушка снова обхватила шею Рамсфельда.
— Ты заняться со мной любовью, джи-ай…клёво трахаться, беб-би!
— НЕТ. ЧТО, СУКА, НЕПОНЯТНОГО? «НЕТ» ПИШЕТСЯ «ЭН-Е-ТЭ».
Две другие девушки приблизились к нему, подбираясь к его либидо. Одна из них схватила каску Рамсфельда, напялила на голову и запрыгала перед джипом, изображая солдата с винтовкой и приговаривая: «Бум-бум…ты хотеть меня бум-бум, солдат?»
Третья подняла блузку, освободив пару объёмистых грудей, и начала гладить их, облизывать похотливо губы, ближе и ближе приближаясь к Рамсфельду.
— Ты трахнуть меня, джи-ай? Чудесно… пожалуйста, трахни меня!
Девки обступили его с трёх сторон, хватали его, пытаясь поцеловать в губы. Одна стала сзади расстёгивать ему брюки, другая сгребла его промежность, а третья, всё ещё в каске, старалась раздвинуть ему ноги.
Рамсфельд костерил их на чём свет стоит, даже воздух голубел.
Девчонки приняли это за весёлое развлечение, так что их смешки скоро перешли в хохот. Они, наверное, думали, какой смешной американец. Он хочет завалиться в постель с одной из нас, но ведёт себя так, словно ненавидит всех троих.
Девчонки выстроились перед ним, тёрли себе промежности и стонали, и в ответ на его ругань они просто смеялись. От этого он распалялся ещё больше.
Наконец, эта долговязая глиста, словно педик, начал отмахиваться от девок, как от мух. Ему удалось выскочить из джипа; девки, смеясь, погнались за ним. Для них это была просто забава. Пропылив по дороге 75 ярдов, он повернул назад и помчался к хибаре, где я пил пиво. Девчонки остановились и сбились в кучку, показывая на него пальцами.
