Сотканный мир - Клайв Баркер

Несмотря на изначально циничный настрой, Джерико невольно проникся атмосферой молчаливого ожидания, царившей в этом огромном собрании.

— Я же тебе говорил, — шепнул Нимрод, проводя Джерико через толпу. — Давай подойдем как можно ближе.

В конце просторного помещения было устроено возвышение, украшенное цветами. Сверху висели огоньки — творение Бабу, — отбрасывавшие на сцену мерцающие блики.

— Он скоро будет, — сказал Нимрод.

Джерико в этом не сомневался. Уже сейчас в дальнем конце помещения началось какое-то движение. Несколько человек в одинаковых темно-синих одеждах приказали толпе отступить на несколько ярдов от возвышения. Посвященные без возражений подчинились приказу.

— Кто это такие? — спросил Джерико, кивая на темно-синих.

— Элитный отряд пророка, — ответил Нимрод. — Они сопровождают его день и ночь. Уберегают от опасностей.

Больше Джерико не успел ни о чем спросить. В голой кирпичной стене позади возвышения открылась дверь, и по залу прошла дрожь волнения. Паства стала тесниться к помосту. Волна чувств оказалась заразительной: как Джерико ни старался сохранить здравый критицизм, он ощутил, что сердце его сильнее забилось от волнения.

Стражник элитного отряда вышел из открытой двери и вынес оттуда простой деревянный стул. Установил его на возвышении. Толпа напирала на Джерико сзади, теснила его справа и слева. Все лица обратились к сцене. У некоторых на щеках блестели слезы: напряжение ожидания было слишком сильным. Другие беззвучно шептали молитвы.

Из двери появились еще два члена элитного отряда, они расступились в обе стороны, а за ними стоял человек в светло-желтой одежде. При виде его по толпе прокатилась звуковая волна. Это был не радостный крик приветствия, какого ожидал Джерико, а резко усилившееся бормотание, начавшееся уже давно. Негромкий тоскливый звук, от которого все внутри переворачивалось.

Парящие над сценой огоньки вспыхнули ярче. Бормотание становилось все громче, растекалось все шире. Джерико отчаянно боролся с собой, чтобы не присоединиться к нему.

Огни уже полыхали белым пламенем, но пророк не торопился окунуться в сияние славы. Он по-прежнему стоял на краю лужи света, дразня толпу, а она надрывалась, умоляя его показаться. Он не отзывался, а они продолжали призывать его, их бессловесная мольба достигла лихорадочного накала.

Только через три-четыре минуты пророк решил откликнуться и вышел на свет. Он оказался человеком внушительных размеров — тоже Бабу, как решил Джерико, — но в его медленных шагах чувствовалась некая неуверенность. Черты его лица были мягкие, даже слегка женственные, волосы тонкие, как у ребенка, и похожие на белую гриву.

Пророк дошел до стула, сел — ему было явно больно — и оглядел собрание. Бормотание понемногу стихало. Однако он молчал и ждал, пока шум окончательно не умолкнет. А когда заговорил, голос у него оказался совсем не таким, как представлял себе Джерико, — не хриплым и страстным. Голос был негромкий, мелодичный, интонации мягкие, даже неуверенные.

— Друзья мои, — начал пророк. — Мы собрались здесь во имя Капры…

— Капра! — прокатился по залу шепот.

— Я слышал слова Капры. Из них следует, что время уже близко.

Джерико казалось, что пророк говорит неохотно, словно он был вместилищем знания, которое вовсе не радовало его.

— Если среди вас есть сомневающиеся, — произнес пророк, — приготовьтесь развеять ваши сомнения.

Нимрод бросил на Джерико взгляд, словно хотел сказать: «Это он о тебе».

— Нас становится больше с каждым днем, — продолжал пророк. — Слово Капры находит путь и к забытым, и к забывчивым. Оно будит спящих. Оно заставляет мертвых танцевать. — Он говорил очень тихо, компенсируя слабость голоса красноречием. Паства слушала его внимательно, как дети. — Очень скоро мы будем дома, — говорил пророк. — Вернемся к любимым, пройдем теми путями, какими ходили наши отцы и матери. Нам больше не нужно будет скрываться. Так говорит Капра. Мы восстанем, друзья мои. Восстанем и воссияем.

По всему помещению прокатилась волна едва сдерживаемых рыданий. Пророк услышал их и остановил снисходительной улыбкой.

— Не надо плакать, — сказал он. — Я чувствую конец слез. И конец ожидания.

— Да, — выдохнула толпа как один человек. — Да. Да.

Джерико ощутил, как его наполняет общая убежденность. Он не хотел сопротивляться. Ведь он — часть этого народа. Их трагедия — его трагедия, их устремления — его устремления.

— Да… — услышал он собственный голос. — Да… Да…

А Нимрод спросил:

— Теперь-то ты веришь? — после чего сам присоединился к этой мантре.

Пророк вскинул руки в перчатках, чтобы успокоить собравшихся. На этот раз ему потребовалось больше времени, но, когда он заговорил снова, голос его сделался тверже, словно подпитанный единодушием соплеменников.

— Друзья мои. Капра любит вас, как все мы любим Капру. Но не будем обманывать себя. У нас имеются враги. Враги среди человечества, и, да-да, среди нашего народа тоже. Многие обманывали нас. Вступали в сговор с чокнутыми, чтобы и дальше держать наши земли в сонном оцепенении. Капра видит это своими собственными глазами. Предательство и ложь, друзья мои. Они повсюду. — Пророк на мгновение поник головой, как будто усилие, потребовавшееся для произнесения этих слов, вымотало его. — Так что же нам делать? — В голосе его звучало отчаяние.

— Веди нас! — выкрикнул кто-то.

При этих словах пророк поднял голову. На лице его отразилось беспокойство.

— Я могу лишь указать вам путь, — возразил он.

Но крик уже подхватили все в зале, он разрастался.

— Веди нас! — призывали ясновидцы. — Веди!

Пророк медленно поднялся со стула и снова вскинул руки, успокаивая паству, но на это раз они не собирались успокаиваться так легко.

— Прошу вас! — воскликнул пророк, впервые вынужденный повысить голос. — Прошу вас. Выслушайте меня!

— Мы пойдем за тобой! — надрывался Нимрод. — Мы пойдем!

Непонятно, почудилось ли Джерико, или огоньки над помостом действительно загорелись ярче, а волосы пророка поднялись нимбом над его добродушным лицом? Судя по всему, раздавшийся снизу призыв к оружию потряс его: народ хотел чего-то большего, чем неопределенные обещания.

— Слушайте меня, — воззвал пророк. — Если вы хотите, чтобы я возглавил вас…

— Да! — проревело в ответ пять сотен глоток.

— Если вы этого хотите, предупреждаю вас, это будет нелегко. Вам придется отринуть всякую мягкотелость. Мы должны стать твердыми как камень. Прольется кровь!