Польский пароль - Владимир Петров

— Да вы не волнуйтесь, штандартенфюрер! — Шейдлер повернулся вполоборота и с усмешкой то ли подмигнул, то ли опять дернулся в тике. — Об этом знаю только я. А если быть точным: только мы двое. Обратите внимание: только мы двое! Кстати, давние знакомые. Верно?

— А Фегелейн? Вы его забыли?

— Фегелейн… — вздохнул штурмбанфюрер. — Его уже нет в живых. Да-да, герр Ларенц! Два часа назад он расстрелян как предатель рейха по приказу самого фюрера. Хайль фюрер!

— Вы шутите?

— Какие, к черту, могут быть шутки?! Это правда, герр Ларенц, чистейшая правда. Перед моим отъездом сюда на «виллу Кэрри» пришла радиограмма из ставки. И какая вы думаете, штандартенфюрер? Держитесь крепче, когда услышите! Рейхсфюрер Гиммлер объявлен предателем и изменником, он исключен из партии и снят со всех постов. Это случилось после вчерашнего радиосообщения английского агентства Рейтер о том, что Гиммлер ведет тайные переговоры о капитуляции. Итог: Гиммлер вне закона, а его ближайшие сообщники расстреляны. В том числе и обергруппенфюрер Фегелейн.

— О майн гот!

Шейдлер выдержал паузу и ничуть не заикаясь сказал внушительно, веско:

— Именно «майн гот»! Для вас лично, Ларенц. Ведь вы, если я не ошибаюсь, являетесь доверенным лицом рейхсфюрера, так сказать, человеком Гиммлера.

— Но я выполнял приказ не его, а Фегелейна!

— Это одно и то же. Абсолютно. Неужели вы этого не понимаете?

— Понимаю… И что же дальше?

— А дальше я все беру на себя. Ибо вы нужны мне, впрочем, как и я вам. Не возражаете против такой формулировки?

— Она верна.

— Ну и отлично. Что касается подробностей, то мы обговорим их позднее. В более удобной обстановке.

Весь оставшийся путь до самого Бад-Аусзее они не разговаривали. Очевидно, Шейдлер давал возможность своему спутнику, которому он только что предложил партнерство (равноправное ли?), как следует опомниться от всего услышанного, от явного психического шока. И хорошенько подумать. А подумать Ларенцу следовало о многом.

Это был тот самый случай, какой на языке военных называется коренной переменой обстановки. Подобная перемена обязательно ведет к решающему повороту событий. Будет ли этот поворот благоприятным для него, Ларенца? Вот в чем вопрос…

Начиная с Санкт-Вольфганга автоколонну Шейдлера (а она уже была именно его, не Ларенца!) всюду беспрепятственно пропускали. В Бад-Ишле застряли на целый час, медленно пробираясь по узким улочкам, забитым военной техникой и толпами обнаглевших солдат — это были остатки недавно разбитых американцами на реках Изаре и Инне частей 1-й и 19-й немецких полевых армий. Дело доходило до потасовок с армейскими патрулями, и тогда сопровождавшие колонну эсэсовцы науськивали своих свирепых псов (вот зачем они понадобились Шейдлеру!).

На подъезде к Бад-Аусзее дорога оказалась свободной, ибо здесь начиналась вотчина СД, которая сумела сохранить во всем этом районе строжайший порядок. Миновав городок, колонна свернула вправо на Миттендорф, потом еще один поворот в сторону скалистого пика Вейсеванд. Тут в ущелье, в старых соляных копях, эсэсовцы тщательно упрятали зеленые ящики, затем завалили камнями и заминировали вход.

— Все в порядке! — довольно сказал Шейдлер, — Будем считать, что это первый наш общий с вами тайник, герр Ларенц, Надеюсь, мы еще продолжим обоюдный обмен информацией.

— А солдаты? Вы их оставляете?

— Разумеется! — усмехнулся штурмбанфюрер. — Я не кровожаден, герр Ларенц, К тому же эти парни мне еще пригодятся. Это ваш Мучман пустил в расход более десятка молодых здоровых солдат. Подонок! Кстати, вы тоже были у него на прицеле. Правда, в самом конце очереди.

— Я догадывался, — поморщился Ларенц.

Он догадывался и о другом: штурмбанфюрер Шейдлер тоже наверняка запланировал нечто подобное. И может сделать это гораздо проще, ничем не рискуя, стоит только доложить Кальтенбруннеру о негаданно явившемся в Альпийскую крепость человеке предателя Гиммлера… В мусульманском коране, кажется, есть предельно яркий образ: путь лезвия бритвы.

Именно на такой путь вступил сейчас Ларенц…

Через час они вернулись в Бад-Аусзее, в двухэтажный особняк на окраине, который занимал штурмбанфюрер Шейдлер, Солдаты-эсэсовцы, оказывается, квартировали тут же во дворе, в прилепившемся у скалы флигеле.

— Моя, так сказать, личная охрана! — похвалился Шейдлер, — Надежные ребята. Вот только жрут много, канальи. А сейчас с продуктами дело швах. Думаю завтра отправить двоих на охоту в горы: там встречаются, говорят, косули. А вы не желаете поохотиться?

— Нет, благодарю! Я лучше передохну с дороги. Берлин вымотал мне всю душу.

Шейдлер напрасно прибеднялся: они неплохо пообедали. Хозяйка предложила превосходный весенний салат, жаркое из зайчатины и даже куриный паштет. А у самого Шейдлера нашлась бутылка старого фруктового вина богемской выделки.

Разливая вино в бокалы, Шейдлер приятельски подмигнул-передернул щекой.

— Моя маленькая хитрость: я сказал хозяйке, что встречаю высокого берлинского гостя. А впрочем, так оно и есть. Верно ведь, герр штандартенфюрер?

Ларенц молча кивнул, Он понимал, что этот импровизированный обед — первая ступенька в задуманном Шейдлером хитроумном торге. Значит, ставка весьма солидная, если он не поскупился на все эти яства в полуголодном курортном городишке. Ну что ж, придется поторговаться, тем более что со стороны Ларенца в залог ставится сама жизнь. А Шейдлер рискует только дефицитными блюдами…

Однако обед прошел в полном молчании. Штурмбанфюрер, на удивление, демонстрировал настоящую прожорливость: голодному, отощавшему, ему было просто не до разговоров. И только покончив с едой, они выпили еще по бокалу вина и подошли к широкому окну. Отсюда открывался чарующий вид: мрачные утесы вдали, нежная весенняя зелень на склонах и почти рядом, на солнечном косогоре, нежно-голубой ковер подснежников — ветерок доносил несмелый цветочный запах.

Ларенц ожидал, что поклонник миннезингеров Шейдлер, ублаженный сытным обедом, начнет цитировать нечто возвышенное о вечных прелестях горной весны. Однако тот деловито сказал:

— Черт побери! Вы даже не представляете, Ларенц, как богат сейчас этот зачуханный курортный ландшафт! Несметные сокровища, сундук с драгоценностями. Вон там, у горы Раухфанг, небезызвестный вам Адольф Эйхман закопал двадцать два ящика с золотом и бриллиантами — примерно на восемь миллионов долларов! Долларов, Ларенц! А дальше, за местечком Альтаусзее, офицеры-власовцы из РОА разгрузили три машины русского церковного золота — это так называемые сокровища преисподней. А если взглянуть в эту сторону, то и тут есть что поискать: вон там, в озере Эден, утопил несколько ящиков с золотыми монетами гауптштурмфюрер Гельмут фон Хуммель — начальник канцелярии Бормана. И знаете, откуда эти монеты? Из австрийского монастыря Кремсмюнстер! О майн гот! Кто только тут не копал и не прятал! И Ференц Салаши — этот привез ларец с реликвиями святого Стефана и, конечно, золото Венгерского национального банка; и хорватский фюрер Анте Павелич, и болгарский премьер Цанков. И даже мой шеф обергруппенфюрер Кальтенбруннер. Между прочим, пятьдесят ящиков. Но это между нами, Ларенц. Предупреждаю вас!

— Разумеется, — хмыкнул Ларенц, испытывая, однако, неприятный холодок на спине: зачем все это ему выкладывает штурмбанфюрер? Разумеется, он заметно опьянел, но не настолько же, чтобы выбалтывать сведения, которые уже стоили многих и многих человеческих голов?

Впрочем, сами по себе эти сведения без точных координат мало что значат… Шейдлер просто дает понять, что у него есть чем платить взамен. Взамен чего? Что именно ему нужно узнать у Ларенца?

— Со… Совершенно верно! — засмеялся, задергал щекой Шейдлер. — Вы догадливы, штандартенфюрер. Мне необходимо знать координаты вашего четвертого тайника. Ящики под номерами 37, 38, 39. Будем откровенны: не мне лично, а командующему корпусом «Альпенланд» оберштурмбанфюреру Отто Скорцени, который, кстати, только что назначен начальником секретной службы СД. Очевидно, вы его знаете?

— Знаю…

Ларенц отдавал себе отчет в том, что рано или поздно координаты тайника будут в руках Скорцени: стоит тому как следует захотеть. Пока предлагается путь простой сделки: что потребует Ларенц взамен? Нет, штандартенфюрера не интересовали зарытые золото и ларцы — у всех у них, в конце концов, есть хозяева. Кроме того, предвидя сделку, он давно продумал свои собственные условия. Они были связаны с завтрашним днем, а точнее, с дорогой в этот завтрашний день…

— Честно говоря, Шейдлер, я нахожусь сейчас в затруднительном положении… Вам, наверно, известно, что моя миссия в первую очередь была связана с конторой доктора Вернера фон Брауна…

— Конечно, известно! Я знаю, что вы затопили в Топлицзее какую-то ракету и ухлопали при этом шестерых солдат. Не понимаю, кому и на кой черт понадобятся эти железки?