Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси - Лев Черепнин

Следует обратить внимание еще на два пункта изучаемых жалованных грамот. Один из них касается «попрошаев», являющихся к крестьянам. Таких «попрошаев», согласно указаниям жалованных грамот, велено «слати з двора беспенно» и ничего им не «давати»[1049]. О ком здесь идет речь, сказать трудно. Может быть, о тех же наместничьих слугах или боярских послужильцах, которые станут заниматься вымогательствами с крестьян. Но, может быть, и об обедневших, обнищавших, обезземеленных крестьянах. «Что их деревни на Колкаче, и в те их деревни из моих волостей ездят попрошаи жита просити», — читаем в грамоте вологодского князя Андрея Васильевича Кириллову-Белозерскому монастырю 1471–1475 гг.[1050] В данном случае совершенно ясно, что «попрошаями жита» являются представители беднейшей части крестьянства, очевидно, лишившиеся земли и не имевшие средств к существованию. Появление таких социальных элементов в феодальной деревне весьма знаменательно, означая дальнейшее обострение классовых противоречий и вызывая в качестве реакции со стороны господствующего класса усиление государственного аппарата.

Другое интересное явление, отраженное в жалованных грамотах второй половины XV в., — это деятельность в селах и деревнях бродячих скоморохов: «такжо и скоморохи у них в тех в их селех не играют»[1051]. Запрещение скоморохам выступать с представлениями среди крестьян говорит о том, что правительство боялось таких выступлений. Вероятно, они таили в себе какую-то социальную опасность, заключая элементы критики феодальных порядков.

Рядом со скоморохами источники иногда упоминают «смычников»: «а скоморохи и смычники к ним играть по деревням и по селом не ходят», — указано в жалованной грамоте рузского князя Ивана Борисовича Симонову монастырю 1502 г.[1052] «Смычники» — это, очевидно, люди, играющие на каких-то инструментах. Надо думать, что термин происходит от слова «смычок», а не «смык» — примитивная борона, как предположил Б. А. Рыбаков[1053].

Скоморохи упоминаются в писцовых книгах в качестве деревенских жителей[1054]. Но, очевидно, земледелием они не занимались и добывали средства к существованию в качестве бродячих актеров.

Характерно, что в некоторых княжеских грамотах скоморохи ставятся рядом с «попрошаями» хлеба («ни скомороси у них в тех селах и в деревнях не играти, ни попрошатаем у них в тех селах и в деревнях не ездити, жита не збирати»)[1055]. Значит, с точки зрения княжеской власти, скоморохи принадлежат к тем элементам общества, которые питаются подаянием и с которыми государство ведет борьбу.

Из приведенного материала, по-моему, хорошо видно, как новые явления в области экономики вызывают обострение классовых противоречий в феодальной деревне, а это обострение заставляет господствующий класс искать новых форм организации своей политической власти.

§ 2. Характер связи крестьянского хозяйства с рынком

Одной из очень важных проблем экономического развития Северо-Восточной Руси XIV–XV вв. является вопрос о степени связанности в это время с рынком крестьянского хозяйства. Источников для решения указанного вопроса мало. По преимуществу это жалованные грамоты князей монастырям и митрополичьей кафедре, освобождающие население вотчин духовных феодалов от уплаты в княжескую казну пошлин при проезде с товарами и при реализации их на рынке. Соответствующие пошлины должны были взиматься в свою пользу теми духовными землевладельцами, в зависимости от которых находились торгующие крестьяне. Стало быть, узость источниковедческой базы заставляет исследователя изучать вопросы товарного производства через призму материала, характеризующего товарное обращение. Естественно, что вполне убедительные выводы таким путем получены быть не могут.

Общий вывод, который можно сделать на основании названных выше источников, сводится к тому, что экономика XIV–XV вв. являлась натуральной, о развитии товарного производства в сельском хозяйстве по-настоящему говорить еще не приходится. Но продажа крестьянами сельскохозяйственных продуктов была явлением достаточно распространенным. А в некоторых промысловых хозяйствах, может быть, можно усмотреть и элементы производства на рынок. И, конечно, рост (в связи с развитием сельского хозяйства) экономических связей в стране (хотя бы в области товарного обращения, а не производства) служил предпосылкой политического объединения русских земель.

Рассмотрим имеющийся в источниках материал, характеризующий торговые операции крестьянства Северо-Восточной Руси. В большинстве жалованных грамот князей монастырям данные о крестьянской торговле очень лаконичны и скупы. Но и эти скудные указания ценны, ибо они свидетельствуют о том, что (как было мною подчеркнуто) во всяком случае продукция крестьянского земледельческого и промыслового хозяйства фигурировала на рынке как товар.

Жалованная грамота ярославского князя Федора Федоровича Толгскому монастырю на деревню Кукольцино около 1400 г. гласит: «А што купят или што продадут, ине таможником моим не являют»[1056]. Из жалованной грамоты князя Юрия Дмитриевича Саввину-Сторожевскому монастырю 1404 г. на владения в Звенигородском и Рузском уездах видно, что монастырские крестьяне торговали в селах и на «торгах» (может быть, в городах, а может быть, в специальных торгово-ремесленных поселениях — «рядках», о которых шла речь выше). «А который хрестьянин монастырской продаст в торгу или в селе, — и они тамгу платят игумену Саве в монастыре»[1057]. Жалованная грамота князей Василия и Федора Юрьевичей Шуйских Спасо-Евфимьеву монастырю 1445–1446 гг. предусматривает возможность, что кто-либо из монастырских крестьян «купит ли что, продаст ли», освобождая их от уплаты пошлин[1058]. В жалованной грамоте 1447–1455 гг. серпуховско-боровского князя Василия Ярославича Троице-Сергиеву монастырю на двор в городе Дмитрове и на земельные владения в Дмитровском уезде говорится: «…хто у них в тех селех живет людей и в их дворе в городском, ино те люди купят ли што, продадут ли, ино тем людем не надобеть явленное, ни пятенное»[1059]. К 1462–1466 гг. относится распоряжение Ивана III, посланное в Галич таможнику Федору Добрынину, о ненарушении жалованной грамоты, данной князем Троице-Сергиеву монастырю, и о невзимании таможенных пошлин с монастырких старцев и крестьян[1060]. В жалованной грамоте князя Даниила Ярославича игумену Спасо-Ярославского монастыря Христофору на село Вышеславское с деревнями около 1463–1478 гг. читаем: монастырские крестьяне продаваемые товары «…таможником моим не являють, ни пошлин им никаких не дают»[1061]. В одновременно выданной грамоте князя Федора Романовича тому же монастырю на пустошь Головинскую имеется следующее предписание: «и што купят или што продадут, ине таможником моим не являют, являют анхимандриту или ево приказнику»[1062].

Особенно многочисленны в жалованных грамотах данные о крестьянской торговле лошадями. Эти данные фигурируют обычно в грамотах в связи с указанием на то, что при совершении в монастырских вотчинах актов купли-продажи лошадей представители княжеской администрации («пятенщики») не должны были производить их клейменье («пятненье»), сопровождавшееся взысканием соответствующей пошлины («пятна»). И клеймить продаваемых лошадей, и собирать за это пошлины получали право землевладельцы или их приказчики. В некоторых жалованных грамотах по этому поводу содержатся развернутые постановления. Например, в жалованной грамоте Василия II Троице-Сергиеву монастырю на село Шухобалово Суздальского уезда 1449–1450 гг. имеется следующий пункт: «…и кто в том селе живут у них люди, и почнут конми меняти или торговати, продаст ли кто, купит ли, — монастырскии люди, и они являют своему приказнику монастырскому; а монастырской приказник держит пятно свое у себя. А пятенник мой суждальской их коней монастырских не пятнит, ни пошлин с них не емлет никоторых»[1063].

В других случаях жалованные грамоты ограничиваются кратким упоминанием о том, что монастырские власти могут иметь собственное «пятно» (клеймо), что подразумевает и их право на получение пошлин от клеймения продаваемых и покупаемых их крестьянами лошадей. Так, в ряде жалованных грамот князей Иосифову-Волоколамскому монастырю содержится формула: «А пятно держит Иосиф в том селе и в деревнях свое»[1064].

Но в той или иной (в сокращенной или в полной) редакции формула жалованных грамот о монастырском «пятне» достаточно распространена, что, повторяю, служит доказательством распространенности торговли лошадями. О продаже коней крестьянами Троице-Сергиева монастыря имеются сведения, относящиеся к уездам: Московскому, Радонежскому, Дмитровскому, Переяславскому, Бежецкому, Новоторжскому, Тверскому, Кашинскому, Верейскому, Угличскому, Владимирскому, Суздальскому[1065].