Амбивалентность. P.S: Я научу тебя любить - Ингрид Ельская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я думала, что он военный…
– Ему нужно было что-то говорить и как-то объяснять свои постоянные отлучки. По факту у него много имен, документов. Я не уверен, что Камиль – это его реальное имя. Да никто не знает. Лицо парня никто не видел, у него был связной. Связная, точнее. Говорят, это девушка, с которой он встречался до тебя, но она нигде не светилась.
– Это он убил моих родителей, да? – с надеждой спросила я, параллельно вспоминая момент, когда однажды видела бывшую Ильяса.
– Он. Твой отец убил его сестру, парня переклинило. Он и сам страдал, метался. Хотел перекинуть все на отца, боялся, что ты не сможешь простить. Ты была его заземлением. Он очень любил тебя, Камил. Да ты и сама знаешь.
– Знаю. Но это больная любовь…
– Больная. Он убил очень много людей. Только из-за тебя он умудрился ликвидировать всех, кто забирал тебя с аэропорта, и еще нескольких ребят, которые охраняли его после ипподрома.
– Так это были ваши люди в аэропорту? – я удивилась, вспоминая, как меня усаживали в черный внедорожник.
– Кто ещё так вежливо назовет тебя по имени-отчеству и аккуратно посадит в машину? Я отдал приказ – поймать тебя. Чтобы дел не натворила. Но ты и оттуда сбежала.
Я отвернулась от Вадика, который смотрел на меня с осуждением, и спросила о том, что волновало больше всего. С Ильясом и так все было ясно.
– Когда похороны?
– Какие? – уточнил Вадим.
– Назара.
– Не знаю, не в курсе, – закашлявшись, ответил он.
– Почему? – я с удивлением повернулась в его сторону.
– Да вроде пока ещё живой. Говорят, в рубашке родился, – изумленно посмотрел на меня Вадик.
– Он жив? – слезы снова потекли по щекам, но на этот раз уже от счастья.
– Ты че, ревешь из-за того, что он помер? – догадался Вадик. – Таких, как он, на том свете не ждут. Живой твой Назар. Слабенький, но живой.
– Можно к нему? – я осторожно поднялась с кровати, готовясь идти.
– Я проведу, – Вадик подал мне халат и руку, предлагая следовать за ним.
Мы дошли до другого конца больницы и остановились напротив одной из дверей, на которую он кивнул, жестом показывая, что можно заходить внутрь.
– Он знает? – я замешкалась и коснулась живота.
– О таких вещах должна говорить ты, – Вадик сел на стул рядом с дверью, – я подожду тебя тут, потом провожу обратно. Иди.
Назар спал, когда я прошла в палату, но, стоило мне только сделать шаг навстречу, сразу открыл глаза. Привычка.
– Привет, – робко сказала я и подошла к мужу, присаживаясь рядом с ним.
Назар только кивнул, внимательно осматривая меня. Казалось, он сейчас сразу поймет, что я в положении, просканирует цепким, неотрывным взглядом и увидит плод.
– Ты как? – я поежилась и отвела глаза.
– Сносно. А ты? – тихо ответил муж и взял мою ладонь в свою.
– Тоже, – по коже словно прошли разряды тока. Я до жути соскучилась по его прикосновениям, и даже этот безобидный жест вызывал дрожь и волнение.
Тем временем муж задержал взгляд на больничном наряде и сразу стал серьёзным.
– Что случилось? – видимо, он не догадывался, что я тоже тут лежу. Это говорило о том, что Волкова действительно вытаскивали с того света, выводили из комы или что-то в этом роде. В противном случае он бы уже давно знал, где я и с кем. Назар привык быть в курсе всего.
– Профилактика. Всё хорошо.
Не рискнула сказать про беременность. Муж кивнул и погладил мою руку большим пальцем. Мы оба молчали, не зная, как начать разговор. Я снова первой нарушила тишину:
– Рада, что ты жив.
– А я рад, что с тобой все в порядке, – он привычно хмыкнул, но взгляд был не таким, как всегда: теплым, усталым.
Я погладила его по руке и залюбовалась им. С этим мужчиной я буду как за каменной стеной, он отдаст за меня жизнь, но готова ли я к этому? Смогу ли пройти тот же путь, что и мама в замужестве, каждый день ожидая Назара с «работы», опасаясь, что однажды он не вернется или его так же, как в этот раз, подстрелят и придется молиться всем богам, чтобы выдрать его из лап смерти?
Сейчас, когда я жду ребёнка, нужно думать за двоих. Не хотелось трястись от страха. Я мечтала о тихой жизни. Назару нельзя иметь слабости. Он станет слишком уязвимым. А я больше всего на свете боялась, что нашему ребенку будет угрожать опасность.
– Говори, – Назар видел, что я хочу ему что-то сказать.
– Я попрощаться пришла, – выдавила из себя. С трудом смогла произнести эти слова. Муж только кивнул. – Я не смогу, прости. Не смогу жить в твоём мире. Моё сердце разрывается на части от того, что я сейчас это говорю, но я решила, что мы должны развестись.
Он снова кивнул и, немного подумав, ответил:
– Я не могу удерживать тебя силой. Ты достойна большего. Я не могу уйти из мира, в котором живу. Сама знаешь, отсюда так просто не уходят. Поэтому понимаю тебя. Иди. Все документы подготовят.
Я хотела поцеловать его в губы, но муж отвернулся. Мне оставалось только чмокнуть его в щеку и выйти из палаты, стараясь не показывать слез. Больше нельзя плакать. Я теперь не одна.
Он стал моей болью. Научил страдать. Выть от беспомощности, рыдать, разбивая руки в кровь. Приручил, подарил мир безудержного наслаждения, показал, как может быть хорошо и сладко. И в то же время плохо. С ним я испытала все чувства сразу: боль, восторг, любовь, ненависть, страх и бесстрашие.
Он свёл меня с ума и не позволил обезуметь. Раскрыл глаза на жизнь. С ним я повзрослела, сквозь боль стала зрелой. Сняла пелену наивности, узнала, чего стоит человеческая жизнь.
Нисколько. Нисколько не стоит, если за неё не заплатят, как Ильясу. И не имеет значения, кто ты: каждый вдох может быть последним.
Но мы всегда можем выбирать, как поступить: отказаться или принять. Этому тоже меня научил Назар. И сейчас я сделала свой выбор.
Глава 74
Четыре года спустя
Я мечтала отомстить за смерть родителей. Эта месть придавала сил и помогла выжить. Благодаря ей у меня получилось приспособиться
