Здесь, под северной звездою... (книга 1) - Линна Вяйнё
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самый текст репортажа вызвал еще большее недоумение.
«В едином порыве, как будто по уговору, собрался рабочий люд деревни Пентинкулма, возмущенный неслыханным произволом. Построясь в колонну под знаменем рабочего товарищества, люди направились к месту выселения с пением патриотических и международных рабочих песен. Шествием руководил председатель местной организации товарищ Халме — человек, которого видели всюду, где возникала угроза интересам родины и рабочего класса. Без страха и колебаний он всегда выступал на борьбу с тиранией и так же бесстрашно возглавил он демонстрацию многострадального народа. Он шел подтянутый, серьезный, а за ним двигалась процессия организованных и воспитанных им трудящихся. Красное знамя нес молодой рабочий парень, могучий и отважный юноша— именно такому и пристало нести рабочее знамя,— бесстрашный, гордый, несгибаемый борец...
...Насильно выволокли из избы торппаря, который в поте лица обрабатывал свое поле и за это же еще платил жестокосердому хозяину, работая на него, как раб, из года в год — всю жизнь. Он гордо отказался покинуть родимый дом и с презрением бросил в лицо полицейских исполненные горькой решимости слова: «Мой дом — это моя крепость, и вы разрушите его, только перешагнув через мой труп!» Сердце разрывалось при виде плачущих детей. Притихнув, держались за платье матери двое мальчиков лет десяти — десяти с небольшим, и в скорбном взгляде широко раскрытых глаз читался молчаливый вопрос встревоженного детского сердца: «За что разрушают наш дом?» Маленькая девочка на руках матери могла только плакать. Она ничего не понимала. Грубо вырванная из своей теплой постельки, она только видела, что мама плачет, а отца тащат куда-то чужие люди, сковав ему руки железной цепью.
Какое горе вошло в эту детскую душу! Но самое страшное было еще впереди. Есть в этой бедной семье полоумный старший сын, которого при всей нищете старались окружить любовью и заботой. Правда, его приходилось держать дома на цепи, поскольку приходская комиссия призрения ничего не сделала для несчастного. Юноша этот вырвался из рук полицейского, и тогда произошла поистине символическая сцена. Скот торппаря полицейские тоже выгнали из хлева. Как только полоумный заметил испуганных животных, он бросился ловить быка. На какую мысль наводит этот поступок? Хозяин и те, кто служит ему опорой,— власти страны — выгоняют из дому на мороз несчастную семью и весь ее немногочисленный скот. А бедный полоумный, столь жестоко обделенный судьбой, все же понимает больше, чем грубые гонители. Первой заботой несчастного было вернуть скотину в хлев, так как он не мог понять, что бездушное общество нарочно изгнало ее оттуда. Даже его больное воображение не породило бы столь чудовищной идеи. Нет, он думает, что скотина разбежалась, и начинает ловить быка, чтобы водворить его на место. Какое зрелище! Даже в мозгу безумца больше здравого смысла и справедливости, чем у финских хозяев и их полицейских.
Хозяйка тоже приехала в нарядных выездных санках, в которых она обычно ездит к обедне. Смеясь, это чудовище наблюдало за тем, как разрушали торппу. По сведениям, полученным нами от местных жителей, она исключительно жестока в обхождении с прислугой и, таким образом, вполне достойна своего мужа, бездушного хозяина-гонителя, который является и членом приходского совета, и одним из хозяев местного банка, и членом совета общины, и деятельной дубинкой в руках суометтарианцев; который точно так же отличился в борьбе за «дело родины», как и все прочие финские хозяева и денежные тузы. Но тут к хозяйкиным санкам подходит жена торппаря с ребенком на руках и говорит: «Смейся, смейся и смотри, как малых ребят выгоняют из дому на снег и на мороз. Ступай после этого в свой союз женщин и сделай там доклад о женском равноправии! Ступай, расскажи там о своей славной победе над беззащитными детьми!» И гордо, обдавая хозяйку ледяным презрением, рабочая женщина поворачивает к ней свою спину...
Конные полицейские скачут на демонстрантов. Все время на горке раздавалось пение «Интернационала». Группа тружеников видит, как терзают их товарища, и ничем не может помешать, этому! Единственно, что им позволено, — петь. Петь так, чтобы эхо гудело под морозным небом Финляндии! Хотя они и знают, что в этом небе нет бога, во всяком случае, такого бога, который бы прислушался к их горю. «Бог на стороне хозяина», — эти слова сказал местный пастор, тоже суометтарианец. Полицейские скачут. Но группа демонстрантов, не дрогнув, ожидает полицейских. Открытые, мужественные лица, гордо поднятые головы. И вдруг мощно раздается «Песня родины».
Пением национального гимна встречает рабочая демонстрация полицейских, присланных правительством на поддержку хозяина-гонителя. Подумайте-ка! Все это происходит не в шестнадцатом веке в разгар «Дубинной войны» и не в Германии времен Крестьянской войны. Нет, это творится в великом княжестве Финляндия в начале 1907 года! И эти возмущенные торппари и работники не хватаются за дубье и колья, ибо они — организованный рабочий люд. Они стоят под своим знаменем и поют национальный гимн, бесстрашно глядя на плети приближающихся всадников и на взмыленные морды разгоряченных коней. Кто-то из женщин закричал, но их успокаивает громовый голос товарища Халме. Вот кони сминают первый ряд. Песня замирает, так как люди напрягают все силы, выдерживая натиск коней. И тут начинают со свистом работать нагайки. Ну, да, впрочем, это ведь уже не ново. То же зрелище мы видели и на улицах нашей любимой столицы. Но только там народ хлестали казаки — конное войско иноземной тирании. Здесь же удары наносили «свои» полицейские, защищая интересы собственных, местных тиранов. И следы их плетей никогда не зарубцуются. Они били по спинам, а попали в самое сердце.
Так сказал товарищ Халме, и к этому нечего добавить.
И с чем же встретились эти «финские казаки»? Они натолкнулись на героическую, стальную рабочую стену, которую невозможно сокрушить. Взбешенные каратели били беспощадно, но лишь по спокойному приказанию товарища Халме рабочие отступили на дорогу и снова построились там под своим знаменем. И так же с пением двигается колонна обратно. Люди не спасаются бегством. Они торопятся запрячь своих бедных лошадей, этих жалких кляч, замученных непосильной работой на хозяйских полях, они спешат спасти несчастную семью, лишенную крова, перевезти ее вместе с убогими пожитками в безопасное место из того сугроба, в который ее бросило эксплуататорское общество.
Дабы у наших читателей не осталось никаких сомнений, мы хотим еще раз подчеркнуть, что все это произошло в великом княжестве Финляндском в январе 1907 года.
