Семь раз отмерь - Чейз Джеймс Хэдли

Брейди помотал головой:

– У него не получится, Эд. Можно с тем же успехом прямо сейчас все отменить. Допустим, если нам удастся пересидеть с иконой месяцев шесть, пока не уляжется шумиха…

– Икона должна быть доставлена в течение десяти дней после кражи.

Брейди пожал плечами:

– Это невозможно. Службы безопасности…

– Я понимаю, но у Кендрика может возникнуть идея. Он башковитый тип. Будем считать, что он придумает. Я хочу, чтобы ты тогда слетал в Цюрих и доставил деньги. Два миллиона мне, один тебе. Идет?

– Боже! У него должна возникнуть просто блестящая идея, впрочем, если возникнет, у меня нет возражений.

– Хорошо. В таком случае будем считать, что у нас получится переправить икону в Цюрих, так что пройдемся по деталям.

Хэддон нырнул в свой портфель и вынул план второго этажа Музея изящных искусств, где проводилась выставка произведений из Эрмитажа.

Мужчины придвинулись ближе друг к другу и принялись изучать план.

Последние годы Кэрролл Лепски часто задерживалась перед витриной Маверика, самого лучшего и самого модного портного в городе. Она подолгу с завистью смотрела на выставленные в витрине элегантные платья и меха, а затем, как и Лепски, созерцавший отборные куски мяса у Эддиса, вздыхала и проходила дальше.

Однако этим утром Кэрролл была при деньгах, и она вошла в магазин с сильно бьющимся от волнения сердцем. Она оказалась в просторном зале, обставленном старинной мебелью, с обитыми гобеленом стульями и несколькими весьма ценными картинами современных художников на стенах. За большим антикварным столом сидела женщина средних лет, так элегантно одетая, что Кэрролл притормозила.

Женщина поднялась из-за стола. Ее темные глаза пробежались по Кэрролл с головы до ног, отметив льняное платье, поношенные туфли и пластиковую сумочку.

Магазин принадлежал Роджеру Маверику, двоюродному брату Клода Кендрика. Кендрик и ссужал кузена антикварными вещами и картинами, обновляя их каждые полгода.

Маверик внедрил в сознание своих служащих следующую аксиому: никогда не суди о книге по обложке.

Люсиль много лет проработала в Париже у Диора. Теперь, в свои сорок восемь, она осела в Парадиз-Сити, проникнувшись портновскими талантами Маверика и необозримыми рыночными возможностями этого города в сезон, когда сюда стекались богатые женщины.

Не забывая об аксиоме Маверика, Люсиль мило улыбнулась Кэрролл, подозревая, что эта миловидная женщина, одетая довольно убого, просто очередная праздная зевака.

– Мадам?

Кэрролл никогда не терялась. Она заранее решила, какую тактику избрать, поскольку понимала, что ее одежда будет говорить против нее в этом шикарном заведении. И она приступила к делу с прямотой, ошеломившей Люсиль.

– Я миссис Том Лепски, – объявила Кэрролл. – Мой муж – детектив первого класса и служит в городской полиции. Мне досталось наследство. Мы отправляемся в Европу. Мне необходим гардероб. Но я не собираюсь тратить больше семи тысяч долларов. Что вы можете мне предложить?

Пока еще не закончился мертвый сезон. А семь тысяч – это вам не кот начихал, подумала Люсиль и улыбнулась еще шире:

– Разумеется, миссис Лепски. Я уверена, мы сможем подобрать вам что-нибудь подходящее для поездки. Прошу вас, присаживайтесь. Мистер Маверик с удовольствием обсудит с вами все ваши нужды и что-нибудь предложит. Прошу прощения, я отойду на минутку.

Когда Кэрролл уселась, Люсиль отправилась в роскошном лифте на второй этаж, где Маверик задрапировывал скучающую девицу в отрез ткани.

Роджер Маверик был высокий, худой и поразительно красивый гомосексуалист. В свои почти пятьдесят пять лет он был не только весьма талантливым модельером, но еще и тайком сбывал краденые меха, что приносило немалый дополнительный доход.

Люсиль сообщила ему, что внизу дожидается жена детектива Лепски, которой требуется гардероб.

Маверик знал каждого детектива в городской полиции, а также он знал, что Лепски наиболее опасный из всех. Его худое красивое лицо оживилось.

– Она, как я поняла, получила наследство и готова потратить семь тысяч долларов, – продолжала Люсиль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Великолепно! А теперь послушай, моя дорогая: ее необходимо обслужить по высшему разряду. Отведи ее в салон Вашингтона. Устрой как можно удобнее. Шампанское там… ну, ты сама знаешь. Я подойду через десять минут. А ты между тем выясни, какие у нее любимые цвета и на что она в целом настроена.

– Потратить семь тысяч долларов, – с издевкой напомнила Люсиль.

– Да-да, просто сделай, как я прошу, дорогая.

Слегка пожав плечами, Люсиль спустилась на первый этаж.

– Мистер Маверик выйдет к вам через несколько минут, миссис Лепски. Прошу вас, пойдемте со мной.

Кэрролл вошла вслед за ней в лифт, и они поднялись на второй этаж.

По длинному коридору, застланному красным ковром, Кэрролл прошла вслед за Люсиль до какой-то двери.

Открыв дверь, Люсиль отступила в сторону и жестом предложила Кэрролл войти.

Эта комната тоже была изящно обставлена антикварными безделушками Кендрика.

– Садитесь, пожалуйста, миссис Лепски. Может быть, бокал шампанского, пока мы обсуждаем ваши предпочтения?

Появилась аккуратно одетая горничная с серебряным подносом, на котором в ведерке со льдом красовались бутылка шампанского и два бокала.

– Только не забывайте, что я не стану тратить больше семи тысяч долларов, – твердо произнесла Кэрролл. Этот прием по высшему разряду заставил ее занервничать.

– Конечно, миссис Лепски. – Люсиль налила вина, протянула Кэрролл бокал и села рядом. – А теперь расскажите мне, пожалуйста, чего именно вам бы хотелось.

Спустя три часа Кэрролл покинула магазин, не чуя под собой ног от счастья.

Она решила, что Маверик – самый милый, самый понимающий, блистательный мужчина, какого она когда-либо встречала. Теперь она была уверена, что полностью экипирована для волнующего тура по Европе. Она быстро поняла, что Маверик точно знает, какие вещи ей идут, и, посомневавшись лишь в самом начале, расслабилась и позволила ему выбирать за нее.

Когда выбор был сделан, Кэрролл начала переживать.

Все было настолько элегантно, что она и представить себе не могла, в какую сумму это выльется.

– Не больше семи тысяч, – твердо повторила она, когда Маверик, ослепительно ей улыбаясь, спросил, довольна ли она.

– Миссис Лепски, у нас сейчас мертвый сезон. Сказать откровенно, в сезон то, что вы выбрали, обошлось бы примерно в двадцать тысяч. И снова сказать откровенно, эти чудесные вещицы висят у меня уже некоторое время. К сожалению, мне не всегда выпадает возможность одевать даму с такой фигурой, как у вас. Обычно мои клиентки склонны к тучности. А это модельные платья. И я только счастлив отдать их вам меньше чем за полцены. На самом деле я уступлю вам все за пять тысяч долларов, и тогда вы сможете добавить к платьям еще туфли и сумочку.

– О, это же просто чудесно! – воскликнула Кэрролл.

– Я счастлив, что счастливы вы. Могу я просить вас зайти ко мне послезавтра, чтобы мой портной подогнал платья по фигуре? К тому времени я подготовлю вам на выбор сумочки и туфли.

Поскольку Маверик вставал поздно, у него и ланч был поздний, и на ланч он неизменно отправлялся в «Арт-клуб». Здесь он застал Клода Кендрика, который вкушал куриную грудку в густом сливочном соусе с грибами. Маверик уселся за его столик, и кузены приветственно улыбнулись друг другу.

– Как идут дела? – спросил Кендрик, поддевая на вилку картофелину.

– Неспешно, впрочем, сезон еще не начался. – Маверик заказал двенадцать устриц блю-пойнт[2]. – Ты слишком сильно растолстел, дорогой Клод. Тебе вовсе не стоит есть картофель.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кендрик вздохнул и подцепил на вилку еще одну картофелину.

– Луи вечно меня пилит, но мне приходится как-то поддерживать силы.

– А у меня сегодня утром побывала неожиданная клиентка, – поделился Маверик. – Миссис Том Лепски, жена копа.