Рассказы веера - Третьякова Людмила

Когда Павел робко подходил к Лизе, чтобы пригласить на танец, она, на полголовы переросшая его, с некоторым снисхождением протягивала ему руку. Но горе было маленькому кавалеру, если он сбивался с ноги или путал фигуру! Княжна, изрядно овладевшая танцами, в таких случаях становилась беспощадной. Вконец расстроенный Павел скрывался где-нибудь в дальнем уголке от гнева своей феи и неотрывно наблюдал за ней издали.

Варвара Александровна, сочувствуя юным треволнениям, обычно подзывала мальчика и старалась его успокоить:

– Venez ici, mon ami! Идите сюда, мой дружок! Моя Лиза просто очень недобрая девочка – на вашем месте я бы вовсе не обращала на нее внимания.

Павел грустно качал головой:

– Pardon, princesse! Извините, княгиня! Я совсем другого мнения. Элиза – само совершенство.

– Вот как! – с серьезностью восклицала Шаховская. – Ах, мой друг, если б я была молода и красива, то с нетерпением ждала бы вашего приглашения на танец.

Мальчик вытягивался в струнку и, блестя яркими черными глазами, воодушевленно говорил:

– Вы... вы молодая и красивая. Но, – он вздыхал, – к сожалению, мадемуазель Элиза права – я неловок и действительно плохо танцую.

Шувалова, тоже краем глаза наблюдая за попытками сына привлечь к себе внимание хорошенькой девочки, говорила об имениннице:

– Charmante personne! Прелестное созданье! Сколько ей, княгиня? Пятнадцатый? О, еще год-другой, и у вас – невеста. Как же летит время! Ведь и Павел мой сильно изменился. А три года назад я привезла его к вам совсем несмышленышем. Да, ведь я главного вам не сказала. Павел военным хочет стать. Никаких резонов не принимает. Мы с мужем желали бы, чтоб он пошел по дипломатической части. Но нет, запали этому упрямцу в голову эполеты. Пажеский корпус, и все тут!

– Подумайте... – качала головой Варвара Александровна. – Так неожиданно! В сущности, посмотреть, совсем зелен еще. Хотя что тут неожиданного – оба дедушки, что Шувалов, что Салтыков, – фельдмаршалы. Ведь должна же кровь что-то значить! Но я расстроена, право, расстроена. Привыкла к Павлуше. Так когда же вы собираетесь?

– Через месяц, Варвара Александровна, не позднее.

...Шуваловы уехали. А спустя полгода в Париж пришла весть, что граф Андрей Петрович неожиданно скончался. В своем письме вдове Варвара Александровна писала, как несказанно опечалила ее смерть сорокапятилетнего, полного сил и планов человека и о тех «чудесных временах, когда она имела счастье наслаждаться его увлекательной беседой и его познаниями».

Увы, «чудесные времена» в Париже вообще подходили к концу. Наступала пора, когда смерть не только сорокапятилетних, а куда более молодых людей, женщин и мужчин, юношей и девушек, станет в этих благословенных краях делом таким же привычным, как смена дня и ночи.

2. Принц прекрасный и загадочный

В самом большом помещении Пале-Рояля под предводительством короля Людовика XVI шло заседание, на которое собрались депутаты от всех слоев населения, в том числе и от так называемого третьего сословия – наиболее обездоленного. Для поддержки последних у входа здания собралась огромная толпа обитателей нищих кварталов. Все хотели знать, как идут дебаты с королем, согласен ли он на уступки голодным, требующим хлеба и работы.

Час шел за часом. Никаких известий не было. «А не морочит Людовик голову нашим депутатам? – волновалась толпа. – Пусть выйдет и посмотрит, сколько нас, обреченных на голодную смерть. А в наших холодных лачугах остались женщины и дети. Если надо, мы и их приведем сюда!»

Вскоре аллеи парка уже не вмещали людей в скверной одежде и деревянных башмаках. Над Пале-Роялем стоял густой запах нищеты – рваной одежды и немытых тел. Не обращая внимания на цветники, толпа в несколько минут превратила их в месиво. Ничего не осталось и от ухоженного кустарника. Мраморные нимфы, казалось, были готовы спрыгнуть с постамента и унестись прочь от этих мужланов и кое-где маячивших их подруг – таких же уродливых, растрепанных, с жилистыми шеями.

«Что они там, заснули?» – гудела толпа. – Где ответ? Дайте ответ, или мы сами придем за ним!» Но тут появились солдаты версальского гарнизона. Им приказали стрелять, если чернь попытается ворваться в зал заседаний.

Однако настроение людей в мундирах быстро переменилось. «Разве мы не граждане? – кричали они. – Мы не будем стрелять в своих братьев и сестер!»

Несколько офицеров, назначенных следить за порядком в Пале-Рояле, арестовали солдат, но те были отбиты толпой, что добавило собравшимся энтузиазма.

За победу следовало выпить. Яростные крики заставили хозяев кафе отворить запертые двери. Здесь было пустынно – обычные посетители, почуяв, как накаляется обстановка, предусмотрительно ретировались.

...В кафе «Корацца» оставался только один молодой человек в потертом до крайности мундире капитана артиллерии. Бесцветные прямые пряди волос свисали по сторонам угрюмого, худого, с нездоровым желтоватым оттенком лица. Этот посетитель всегда брал одно самое дешевое блюдо и очень редко вино. Все говорило о том, что служба капитана не слишком хорошо оплачивается. Но сейчас именно он был последней надеждой хозяина, который бросился к его столику:

– Господин капитан, ради всего святого – помогите! Они разнесут все в щепки!

Тот, однако, даже не пошевелился, видимо решив, что время упущено. Так оно и было. Первые смельчаки, подбадривая себя неистовыми криками, вломились в дверь. Те, кто оставался на улице, стали напирать еще решительнее, отчего лопнуло большое стекло витрины рядом. Женщины, поднимая юбки, хохоча и опережая мужчин, впрыгивали в нарядное помещение, не боясь пораниться торчавшими осколками.

Скоро кафе наполнилось народом. Незваные гости требовали вина, смеялись над хозяином, который бегал от столика к столику и все повторял: «А деньги, господа?» Его угомонили ударом в переносицу.

Капитан, по-прежнему сидя в углу, бесстрастно наблюдал всю эту картину. И никто не мог догадаться, как энергично работает его мысль.

Что ж, желанный час настал: каша заварилась! И наилучшим для него образом – верхи и низы одинаково бездарны, неорганизованны и действуют наугад. А раз так, его пушки не будут долго простаивать. Он предложит себя тому, кто в начавшемся хаосе вернее и надежнее обеспечит ему продвижение наверх. Будь то король или главарь этих оборванцев – все равно: он готов стрелять и в того и в другого. Итак, ужин закончен! Теперь за дело. Капитан поднялся, взял со стола свою треуголку.

...К этому моменту в «Корацце» все было выпито и перебито. Незнакомца, вышедшего из тени, наконец-то заметили. Здоровяк-бондарь, растянув щербатый рот в улыбке, устремился к капитану:

– Вы из патриотов? Армия с нами! Да здравствует революция!

Сегодня аллеи Пале-Рояля, хотя и находятся в самом сердце бурлящего Парижа, тихи и безлюдны. Современным парижанам недостает времени, чтобы вдохнуть аромат вечности, который чувствуется под этими арками – свидетелями драматических страниц истории Франции.

Под взглядом незнакомца бондарь замолчал, словно поперхнувшись, и невольно посторонился. Тот шел молча, прямо – неведомая сила, казалось, сама расчищала ему дорогу в до отказа набитом людьми помещении.

Выйдя из кафе, капитан на мгновение остановился, вдохнул свежего воздуха и решительно зашагал прочь, быстро исчезнув в опустившихся на Пале-Рояль густых сумерках.

На следующий день после погрома целая армия садовников и разного рода мастерового люда принялась наводить порядок. Бесконечной чередой двигались обозы с мусором, битым стеклом, камнями, поломанной зеленью. Служители парка отмывали захватанные ноги и прочие части тела мраморных богинь, везли из теплиц рассаду и молодой кустарник. Отовсюду доносился стук: чинили двери, вставляли стекла. Хозяева лавок, рестораций и магазинчиков подсчитывали убытки.