«Если», 2011 № 08 - Журнал «Если»

Пятнадцать металлокулаков, больших, как крысы, залезли на капот и принялись изрыгать изо ртов влажную пасту, которая под действием тепла должна была превратиться в прочные металлические листы. Работали они медленно, толкая друг друга и одновременно убирая все дефекты и избыток амальгамы.

Старье, подумал напоследок Каррутер, чувствуя, как его веки наливаются тяжестью.

Кашель открыл глаза и увидел над собой потолок из листового железа, крашеного гудроном. Сара убрала с его лица прядь волос.

— Где я? — спросил он.

Сара отдернула пальцы.

— Дома. Тебя нашли Лу и Пятно.

Кашель поднялся и блуждающим взглядом обвел внутренние перегородки барака. Комната была полна свертков и переполненных ржавыми запчастями ящиков, все это убожество завершала скульптура из четырех рулей, которые медленно вращались, а сверху — дверца и тахометр, переделанный в цифровые часы.

— Червь и Пряжка? — Он хотел знать, что с ними.

Сара напряглась, она была готова к этому вопросу.

— Червь мертв, Пряжка получил пулю в позвоночник, и у него отнялись ноги. После того как их вытащили, Тачка сказал, что уже придумал коляску с мотором. Или, возможно, пошлет отряд, чтобы украсть в городе настоящую машину. Будет нашим Раком, — сказала она с вымученной улыбкой.

Кашель откинулся на подушку. Он чувствовал себя разобранным на части. Попробовал пошевелить ногами, согнуть руки и сглотнуть слюну. Вроде всё на месте. Он опустил простыню и увидел, что его грудь обмотана желтоватой марлей. Ему видна была только повязка, на которой смутно проступали темные пятна.

— Одни осколки, — успокоила его Сара. — Из тебя вынули двадцать восемь, хочешь посмотреть? — Она взяла со столика мешочек и зазвенела содержимым.

Кашель отвернулся и почувствовал в паху пронизывающую боль. Он опять застонал и стал судорожно ловить ртом воздух, глядя на четыре руля, танцующих перед ним.

— Спасибо, Сара… Всем спасибо, — прошептал Кашель.

Сара улыбнулась.

— Есть еще одна вещь, которую ты должен знать. — Она положила мешочек на стол, вынула оттуда блестящий металлический цилиндр и зажала его в ладони.

Потом она поднялась, поцеловала его в лоб и оставила одного в сумрачном бараке. Позже, когда женщина открыла шторы, он увидел, что за окном стояло низкое, но пока еще яркое солнце. Внутри все засияло, как натертый воском металл. В этом мире было особым удовольствием собирать детали кузовов, бриллиантовые драгоценности из металла, которые играли на солнце в любое время дня, особенно вечером, перед закатом. Сейчас было уже позднее послеобеденное время. Штора опять закрылась, его маленький мир среди металлических листов померк, и желтый цвет (самый любимый) стал неровным серым, слегка тревожащим. Кашель сомкнул веки и почувствовал, что у него в руке тот самый предмет, который ему дала Сара. С гримасой боли он поднялся на локтях и открыл влажный от пота цилиндр. Внутри находился миниатюрный переключатель на две позиции. При нажатии на него активировалось голографическое сообщение. Текст переливался разными цветами несколько секунд и в конце концов установился в одном цвете на темном фоне. Кашель проклял неразборчивый шрифт и начал читать.

«Отважный Нотех!

Ты нашел истину, но это бесполезно. С востока движется наш народ, наши древние, чтобы занять новые пространства и добыть новые жизненные ресурсы. Это апокалипсическое шествие миллионов Раков, отверженных и осмеянных последними генерациями новых машин. Мерзость, каковую вы даже не можете представить, гибриды мяса и металла, которым наше знание генетики, медицины, механики и мотористики дало возможность существовать в темные и беспокойные десятилетия. Вторая половина мира должна благословить наше отмщение: разрушенные и покинутые города, девственные леса, вода, металлы, нефть, природный газ — все было разрушено только благодаря нашей транспортной системе. Мы выкопали галереи, чтобы обходить океаны и водные преграды, сравняли горы, засеяли поля саморастущим биоцементом, просмолили землю, построили автономные сервисные башни, каждая из которых может модифицировать пейзаж в радиусе 200 километров. И вот сейчас мир кончился. Можно переезжать на колесах от одного острова к другому колониями по двести спаренных автомобилей. Климат поменялся: восстановились асфальт и цемент, появились новые виды животных — маленькие грызуны с жестяным панцирем и суставами из железа, покрытыми сладким красным мясом. Они питаются тесячеколесками, мелкими червеобразными насекомыми, которые двигаются по цементу, словно поезда на колесах. Наши новые поколения мало отличаются от предыдущих, моторы на цикле Отто и дизели заменены на системы с другим питанием; рождены мясные кузова, внутри которых пульсируют механические сердца, создана резиновая кожа, которая может генерировать прыщи — она краснеет от эмоций и стареет, покрываясь морщинами; стекла видят, и иногда на них наворачиваются слезы; кузова чувствуют боль и щекотку и под солнцем покрываются маслянистым потом…»

Проверив в энный раз жизненные параметры автомобиля, Каррутер поднял глаза и увидел, что маленький робот остановился у пассажирской дверцы, приоткрыв призмы и зеркала. С крыши ракушки хорошо просматривалась мастерская, а через бесчисленные окна — весь город. Вверху металлокулак Фиальмо рихтовал кузов.

Робот поднял на него телескопические объективы, пряча сплющенную голову:

— Хочешь оригами?

От его головы шел резкий запах кремния и сгоревшей пластмассы. Робот повторил вопрос более кокетливым тоном. Пристроив огрызки ног на люке в крыше автомобиля, Каррутер пригнул голову, забрался внутрь и собрал инструменты, чтобы снова устроиться в своем обиталище напротив окна. Клубы светящегося пара сообщили роботу, что взорвалась одна из ламп. Несуразный Фиальмо относился к роду Безвкусных. Он представлял собой кучу деталей, собранных неаккуратно, без всякой системы. Две трети машин были сконструированы из аппаратов второй генерации и потому считались Безвкусными. Роботы выглядели антропоморфными, что было совершенно бессмысленно — не способные ничего производить или измерять, они вынужденно вели паразитическую жизнь, таскаясь, как несчастные попрошайки, от одной машины к другой, влача жалкое существование. Все-таки города были полны гниющего хардвара, зараженного и неспособного адаптироваться, живущего на восстановленных запчастях, пиратских сочленениях и жидких отбросах.

— Итак, черт побери, хочешь или нет мое оригами? — Робот извлек из трещины в передней части собственного корпуса бумажный диск, многократно перегнутый. С легкостью опустившись в свое обиталище, Каррутер вытянулся, чтобы подхватить диск; от контакта с пальцами бумага раскрошилась, и в его руке остался пожелтевший от времени кусочек журнальной страницы, на ней можно было рассмотреть картинку: ребенок гладит сервисбот по голове.