Реквием Сальери - Николай Зорин

Что-то холодное, мокрое мазнуло меня по лицу. Я вздрогнул от отвращения и поднял голову. Передо мной болтался кусок какой-то омерзительно бурой, словно пропитанной кровью, материи. Я не сразу понял, что это всего лишь рекламная «растяжка». Вероятно, ночью ее сорвало ветром во время бури, принесло сюда, и она зацепилась одним концом за ветви дерева. Я перешагнул лужу, обошел дерево, чтобы посмотреть, что написано на «растяжке». И тут увидел ее. Вернее, ее силуэт – стилизованный силуэт девушки с гитарой. А еще через несколько секунд понял, что я самый идиотский идиот на свете. Ведь все было так очевидно, была куча подсказок, которые я не смог расшифровать: и эта витрина со струнами, возле которой она стояла, и ее простой наряд, и моя неспособность представить ее ни с одним классическим инструментом. Оказалось, в нашем городе проходит рок-фестиваль, а сегодня последний день, оказалось, мое сумасшествие длилось всего неделю, оказалось, я могу еще все исправить – найти ее. Она – рок-музыкант, приехала в наш город на фестиваль, а я просто искал не в том месте.

Примерно через полчаса я уже стоял в кассе в длиннейшей очереди за билетом на этот последний концерт. Примерно через полтора часа я бродил по квартире, представляя, как увижу ее, как подойду к ней, как заговорю, как все в нашей жизни сложится прекрасно. А через три часа позвонил мой лучший друг и попросил срочно приехать к нему в больницу. Мы вместе работали над одной проблемой – когда-то, до встречи с ней, мне казалось, что это дело всей моей жизни. Ехать очень не хотелось, но я не мог ему отказать, а до начала концерта оставалось еще четыре часа, я думал, что в любом случае успею вернуться.

Ситуация в больнице действительно оказалась экстраординарная, требующая моего присутствия. Собственно, это была первая моя победа в череде долгих побед. И в другое время я был бы счастлив. Но теперь я мог думать только об одном: как бы не опоздать на концерт.

И, конечно, я опоздал. Концерт начинался в шесть. В половине девятого, когда моя победа стала несомненной – наш пациент окончательно пришел в себя, – я вышел из палаты. Но и спешить теперь было некуда, я понимал, что просто не успею доехать до концертного зала, даже к окончанию праздника, все для меня закончилось. Как и в тот день, когда я потерял ее первый раз. Но тогда судьба дала мне второй шанс – я не смог его использовать. Теперь ничего не исправишь. Сегодня последний день фестиваля, завтра она уедет из нашего города.

Я уходил все дальше от палаты, где состоялась моя самая большая в жизни победа, где была загублена вся моя жизнь. Слова-поздравления моего друга и коллеги звучали как насмешка, не нужные, бессмысленные, ведь я все проиграл, все потерял. И в эгоизме отчаянья я винил его в том, что произошло. Если бы он мне не позвонил, не попросил приехать, я бы пошел на концерт и встретил ее… А он все испортил.

Из коридора я вышел на лестницу и долго спускался, почему-то не сообразив вызвать лифт. И опять, как в тот день, мне ужасно захотелось поскорее оказаться дома, остаться в одиночестве, но кругом, как и тогда, были люди. Я то и дело на них натыкался. Их разговоры вклинивались в мои мысли, их жизнерадостный смех раздражал. Ну, что же это? Как им не стыдно: больница – не место для веселья и такой глупой, легкомысленной болтовни.

Наконец, я выбрался на первый этаж, но тут из лифта вышел мой друг, увидел меня, страшно обрадовался, опять стал поздравлять, строить планы, мечтать вслух, как моя методика перевернет медицину и каких высот мы с ним достигнем. А потом, обняв за плечи, повлек в буфет.

– Ты все равно уже опоздал на свой концерт, – бестактно заявил он, – пойдем, чего-нибудь перекусим.

Я пытался ему возражать, я пытался сопротивляться, но он меня совершенно не слушал, расписывал все новые и новые перспективы. И я сдался, позволил увести себя в этот проклятый буфет. И…

Поверить в это было невозможно. Я и не поверил. Она сидела за одним из столиков, ела слоеную булочку, запивала кофе. И, не поверив, я подошел к ней.

– Что вы здесь делаете? – закричал я, словно обвиняя ее в каком-то дурном поступке. Она испуганно посмотрела на меня, пожала плечами, и я увидел, что на ней голубая медсестринская форма. – Почему вы так одеты? – продолжил я свой нелепый допрос. А она, смутившись, достала из кармана медицинскую шапочку и поспешно надела ее.

– Простите, мое дежурство закончилось, я думала, можно и так…

– Ну, что ты прицепился к девушке? – вмешался мой друг. – Пойдем, она больше не будет. Нельзя быть таким занудой. – И он опять потащил меня куда-то, но я решительно вырвался и опустился на стул рядом с ней.

– Простите, – повторила она.

– Это вы меня простите, – сказал я и запнулся, не зная, как продолжить разговор.

– Пойду, возьму чего-нибудь поесть, – засмеявшись, проговорил мой друг и оставил нас вдвоем.

Мне казалось, как только он уйдет, станет легче – он страшно мешал. Нужно столько всего объяснить, а как это все объяснишь при свидетеле? Но и без свидетеля ничего у меня не получалось. То, что она здесь, ее костюм медсестры – все это совершенно сбивало меня с толку.

– Я думал, вы на закрытии рок-фестиваля, – снова приступил я и тут с ужасом заметил, что она уже доела свою булочку, допила кофе и собирается уходить. – Как вас зовут? – в отчаянье выкрикнул я и схватил ее за руку. Понимая, что мое поведение было хамским. Что она обо мне подумает? Надо как-то все срочно исправить. Я одернул руку.

– Инга, – улыбнувшись, ответила она, сняла со спинки стула сумочку и стала подниматься.

– Подождите! – Я снова почти грубо схватил ее за руку. – Не уходите, пожалуйста. Я… Мы ведь уже встречались однажды. Но тогда я вас… Помните, в магазине музыкальных инструментов?

Несколько секунд она смотрела на меня непонимающе, затем взгляд ее прояснился, и она неожиданно весело расхохоталась.

– Английский рожок? – шаловливо спросила она сквозь смех.

– Да! – выдохнул я, счастливый оттого, что она меня вспомнила, что она не ушла, не рассердилась, не испугалась моего грубого поведения.

– Так вам удалось его…э… приобрести?

– Не совсем.

– То есть как это не совсем? Вы приобрели только половину рожка? – серьезным тоном спросила Инга, но не выдержала, рассмеялась. – Или тот рожок, который вам достался, оказался не английским?

– Я всю неделю искал вас, – вдруг сказал я и испугался своего неожиданного признания. Хотел исправиться, перевести разговор на другую тему, но, неожиданно для самого себя, ляпнул: – А сегодня купил билет на закрытие рок-фестиваля. – И тут меня понесло. Я ей все рассказал. Как, совершенно случайно, попал в музыкальный магазин, как увидел ее, как потом пытался ее найти, как гадал, на каком инструменте она играет, как в конце концов понял, что она рок-музыкант, как воскрес и как потерял ее окончательно. – Ведь сегодня последний день фестиваля, – заключил я свой сумасшедший рассказ.

– Сегодня последний день моей практики, – со вздохом ответила она. – Я никакой не рок-музыкант, а всего лишь медсестра. Вернее, будущая медсестра, учусь на втором курсе медучилища. В этой больнице проходила практику.

Инга вдруг сникла, погрустнела. Неужели ее так расстроили мои признания?

– В этот магазин я тоже попала случайно, – глядя на меня, продолжала она. – Соседка попросила отдать в мастерскую скрипку ее сына, он как-то умудрился разбить инструмент. Там, со двора, мастерская. Мне было по пути, и я согласилась. А когда вышла из мастерской, увидела, что на улице ливень, возвращаться не стала, а забежала в магазин. Так что вот… Я совсем не рок-музыкант, и вообще никакой не музыкант. Зря вы себе напридумывали. Такая романтическая выходила история, а я все испортила. – Инга виновато улыбнулась.

Она выглядела такой беззащитной, такой нежной, такой прекрасной, что я с большим трудом сдержал новый безумный порыв – обнять ее и крепко-крепко прижать к себе. Вместо этого я тихонько дотронулся до ее руки и осторожно погладил. И вдруг вспомнил, что сейчас вернется мой друг и начнет трещать без умолку и все испортит: смутит Ингу еще больше, совсем ее расстроит. Я осмотрелся вокруг, но его нигде не оказалось. Ни в очереди, ни в зале. Ушел. Все понял, решил не мешать и ушел. От благодарности к другу и от невыразимой нежности к Инге я почувствовал такое щемящее счастье, что даже голова закружилась. И показалось, что все возможно, все получится, мы будем вместе, навсегда, и это будет долгая прекрасная жизнь.

– Пойдемте выпьем где-нибудь кофе? – вдохновленный грядущим счастьем, осмелился предложить я.

– Пойдемте, – согласилась Инга, поднялась, но тут же опустилась обратно за столик, рассмеялась своим прекрасным смехом и сказала: – А зачем куда-то идти? Кажется, мы уже пришли туда, где пьют кофе.