Девушка с ароматом ночи - Броди Эштон

Со всеми. Действительно, со всеми. Черт. Что я делала?

— Джек?

— А?

Началась новая песня, медленная и нежная.

— Почему ты пригласил меня тогда, в первый раз? — Я постаралась, чтобы это прозвучало непринужденно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты из-за чего-то конкретного решил пригласить меня?

— Да, — сказал он.

— И что это было? — Неужели я бросилась на Джека Капито? Неужели сделала что-то, чтобы перебежать дорогу Лейси?

— Помнишь первую игру этого сезона?

— Да, — ответила я. Это была первая игра, на которой Джек выступал в роли главного нападающего команды, самого молодого в истории школы. Я помню, как сидела во втором ряду, прямо за скамейкой для игроков.

— После того, как я заработал первый тачдаун за игру?

— Да. — Я все еще не понимала, к чему он ведет. Я что, подмигнула ему или что-то такое, и это выскочило у меня из памяти? Я была практически уверена, что не могла подавать ему никаких очевидных знаков своей любви или чего бы то ни было.

— На поле вышла защита, а я оказался на скамье. И когда я повернулся посмотреть на болельщиков… — Он сделал паузу.

О нет.

— Что я сделала?

Он улыбнулся.

— Ты смотрела на меня. А не на игру.

Он вздохнул, как будто заново переживая то мгновение.

Я почувствовала, что лицо у меня вытянулось от растерянности.

— И это все?

— Это все. — Он пожал плечами. — И тогда я в первый раз подумал, что у меня, наверное, есть шанс. И спросил Юлес.

Я закусила губу.

— Она, видимо, не понимает, что закадычные подруги не выдают секретов друг друга.

В мгновение ока я вдруг повисла в воздухе, головой почти касаясь земли, лицо Джека склонилось надо мной, на губах играла озорная улыбка.

Я ахнула, но скорее от неожиданности этого трюка, чем от страха.

— Между нами нет секретов, Бекс. — Он все еще улыбался, но глаза глядели серьезно.

Я не могла ответить.

Он держал меня так еще пару секунд, а потом медленно поднял, не выпуская из рук.

Я кусала губы.

— Тогда можно тебя кое о чем спросить?

Мы на секунду остановились посреди танца, он нахмурился.

— Ох. Звучит не очень. Ну, давай спрашивай.

— Ты и Лейси… — голос у меня сорвался.

— Я и Лейси… — сказал он, ожидая продолжения.

— Ты порвал с ней?

— Так вот что тебя волнует? Да, я порвал с ней.

Я снова подумала о том, что услышала в женском туалете.

— А она… знает об этом?

Джек улыбнулся.

— Я надеюсь. Она там была.

И, как будто разговор был окончен, Джек прижал меня к себе, и мы снова начали танцевать. Он прошептал мне на ухо:

— Она переживет.

Когда после танцев он отвез меня домой, мы из машины заметили, что у дверей стоит мой отец.

— Я думаю, лучше пожелать тебе спокойной ночи здесь, — сказал Джек.

— Мой папа не так плох.

— Да, он замечательный… был, пока я не начал встречаться с его дочерью.

Я и сама обратила внимание на то, что папа стал заметно холоднее относиться к Джеку. Были странные моменты. Так, однажды вечером папа ни с того ни с сего сказал Джеку, что все футболисты, с которыми он вместе учился, сильно растолстели после окончания школы. До этого мы говорили о том, что бы приготовить на ужин.

— Ну ладно, — сказала я. — Может, в следующий раз. — Я хотела чмокнуть его в щеку, но он обеими руками обхватил мое лицо и поцеловал меня. От него пахло мятными конфетами, которые раздавали после окончания бала, и когда он прикоснулся ко мне губами, я задрожала, но не от холода. Я все сильнее прижималась к нему, надеясь, что темнота в машине скроет нас от глаз отца.

Но я не хотела заходить слишком далеко. Когда я собиралась высвободиться, Джек обхватил меня за талию и притянул еще ближе, подняв над центральной консолью, так что я оказалась у него на коленях.

Я отодвинулась обратно.

— Мой папа будет в восторге…

Он прижал палец к моим губам, не давая мне продолжать:

— Пожалуйста, не говори о своем отце, когда я тебя целую. Кроме того, если он не привлечет меня по закону…

— А это он запросто сможет, — перебила я.

Он улыбнулся и снова поцеловал меня перед тем, как отпустить.

— После такого поцелуя нам ночью будет сниться одно и то же, — сказал он с усмешкой.

Лицо у меня еще больше разгорелось, но я попыталась, чтобы мой голос прозвучал спокойно:

— Я наверняка увижу свой обычный сон про то, как прихожу в школу голой.

— И я, — улыбнулся Джек. Я толкнула его плечом.

Он вышел из машины и обошел ее крутом, чтобы открыть мне дверь, стараясь избегать какого бы то ни было физического контакта со мной, когда я вышла. Я подождала, пока машина завернет за угол, и пошла по дорожке к открытой входной двери.

— Осторожнее, Никки, — сказал отец.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто не хочу видеть свою девочку несчастной.

— Пап, у меня все хорошо.

— Я знаю, — сказал он. — Но несмотря на то что я такой старый и немодный, я помню, какими были мальчишки в старших классах школы. Особенно такие, как Джек Капито.

— Какие такие?

— Такие, которые даже не провожают девушку до двери.

Я закатила глаза.

— Ну, он мог бы, но ему еще надо развезти остальных девиц. Нас было трое. — Папа наконец улыбнулся. — Доброй ночи, старик, — сказала я, обнимая его.

— Подожди минутку, милая. Я все сделал как надо?

Я взглянула ему в глаза.

— Что сделал?

Тогда меня вдруг поразило, что это был первый раз, когда я танцевала, с тех пор как умерла мама. Мне стало стыдно, что я не вспомнила об этом раньше. Просто потому, что вечер был так прекрасен. Не дожидаясь его объяснений, я сказала:

— Да. Все отлично.

— Спокойной ночи, Никки.

На следующее утро я нашла в куртке записку. Я развернула ее и прочла два слова, написанные рукой Джека.

Твой навсегда.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сейчас

Моя спальня. Осталось четыре с половиной месяца.

Я шла из школы домой и улыбалась. Даже мимолетного общения с Джеком и того факта, что он заметил мой румянец, было достаточно, чтобы я чувствовала себя окрыленной.

Но когда я подошла к своей спальне, отметина на плече начала зудеть.

Коул был здесь.

Я медленно открыла дверь комнаты.

— Уже месяц прошел, Ник. — Коул сидел на моей кровати и бренчал на гитаре. И как обычно, я старалась его не замечать. Если уж я не могла избавиться от него, то по крайней мере не собиралась облегчать ему задачу. Не глядя на него, я достала из сумки книги, положила их на письменный стол, включила настольную лампу и открыла тетрадь.

И почесала отметину.

Коул заиграл немного громче, но я не оборачивалась.

— Тебе недолго осталось. Ты должна это понимать.

— Найди кого-нибудь другого, кто развлекал бы тебя, — сказала я.

— Никого больше нет.

Я перевернула страницу в тетради и снова принялась писать.

— Всегда есть кто-нибудь еще. Ты забирал энергию Потерянных сотни лет. Найди нового.

— Ты неверно оцениваешь мою работу. На самом деле очень сложно убедить девушку пойти со мной. Обычные средства тут не проходят. «Эй, хочешь кофе? А потом провести со мной вечность, отдавая мне свою жизненную энергию?» Они не соглашаются. Подумай об этом, Ник. Ты сама не согласилась бы пойти со мной, если бы Джек не оказался таким…

— Джек не виноват, — сказала я, хотя очень глубоко в душе крохотная часть меня и хотела бы считать его виновным.

— Ты все еще защищаешь его? — его голос, эхом прокатившийся по комнате, показался мне невероятно громким. А потом он снова стал бренчать на гитаре. — Он бросил тебя раньше, чем ты оставила его навсегда. Он никогда не вернется к тебе.

От этих слов меня пронзила боль.

— Мне и не надо, чтобы он возвращался.

— Не нужно врать мне, — сказал он. Он слишком хорошо меня знал.

Я повернулась на стуле.

— Я серьезно. Ты прав. Он заслуживает лучшего.

— И ты думаешь, я тебе поверю? Ты выбрала всю боль возвращения, и для чего? Просто чтобы увидеть его? На пару мгновений? Не для того, чтобы сблизиться с ним?

Я вызывающе кивнула. Кроме того, Джек ведь и не собирается сближаться со мной. Коул был прав. Он первым меня бросил.

Коул вздохнул.

— Значит, тебе будет больно. Снова. А также ему. Ты сломалась еще до того, как я забрал тебя в Нижний мир. Помнишь, каково тебе было, когда ты пришла ко мне? Я тут был совершенно ни при чем. Ты была сломлена, и в этом был виноват здешний мир. Не я.

Я снова кивнула, несколько менее агрессивно.

— Почему тебя так волнует то, что мне будет больно?

Он сказал только:

— Не хочу на это смотреть. Пойдешь ты со мной или нет, мне не нравится, когда тебе плохо. — Но по лицу его было видно, что он говорит не все. Было что-то, о чем он умалчивал.