Испытание для Богини - Эйми Картер

— Прямо как Сатана, — сказал Джеймс.

— Вовсе нет, — ответила Ава. В ее голосе слышался намек на злость, но парень либо не заметил, либо ему было плевать. — Сатана это из христианской культуры, и Подземный мир — не ад. Аид не демон. Он просто… парень, которого назначили главным в разборках с душами мертвых. Он сортирует их и все такое.

Я уставилась на нее.

— А мне казалось, ты ничего в этом не понимаешь.

Она пожала плечами и опустила взгляд на книгу.

— Кое-что слышала раньше.

— Он похитил ее, — сказал Джеймс голосом таким низким, что у меня по спине побежали мурашки. — Она играла в поле, а он затащил ее в подземное царство, чтобы сделать своей женой. Девушка отказывалась есть, и пока ее мать Деметра просила помощи у Зевса — царя богов — земля стала бесплодной. В конце концов, он заставил Аида вернуть Персефону, но к тому моменту она отведала пару зерен, и тот настоял, что это значит, что она должна проводить с ним полгода. Потому, когда она была с ним в качестве жены, наступала зима. С помощью этого мифа греки объясняли смену времен года.

Температура будто понизилась на двадцать градусов. Ужасная мысль пришла мне на ум, пока я смотрела на Джеймса, пытаясь разобраться, могут ли последствия сделки с Генри быть хотя бы приблизительно вероятными.

Ава же на это только громко фыркнула.

— Ну, подумаешь, ему было одиноко. Это не делает его плохим парнем — откуда тебе знать, хотела или нет она идти с ним? Первое вполне возможно, знаешь ли.

Я проигнорировала ее и посмотрела на Джеймса.

— Думаешь, Генри попытается провернуть со мной тот же фортель?

— Глупость какая, — сказала девушка, закатывая глаза. — Если бы он хотел похитить тебя, то уже сделал бы это, так ведь? Не то чтобы у него не было возможности, когда мы были в лесу.

— Не знаю, — покачал головой Джеймс. — Возможно, он ждет осеннего равноденствия. Оно всего в паре недель, в конце сентября. — Он уставился на меня широко раскрытыми голубыми глазами. — Что, если он хочет, чтобы ты осталась с ним на зиму?

— Он не может ждать от меня, что я все брошу и перееду ненадолго к нему, — неуверенно сказала я. — Или навсегда.

— Он может и не спрашивать. Что тогда? — спросила Ава.

Между нами повисла тишина, не считая шума кафетерия. Наконец  я распрямила плечи и сказала с напускной уверенностью:

— Тогда я надеру ему зад, и полиция арестует его. Конец разговора.

Но это не был конец, так как никто из нас не упоминал, что произошло на реке. Каким-то образом ему удалось вернуть Аву к жизни, и я не знала, как это объяснить.

Джеймс захлопнул книгу, и от неожиданности я подпрыгнула.

— Может и так, но это не меняет факта, что ты согласилась выйти замуж за незнакомца.

ГЛАВА 5

РАВНОДЕНСТВИЕ

За следующие две недели я придумала лишь один вариант: забыть о сделке, списать ее на собственную дурость и двинуться дальше. Даже если бы у меня был другой выбор, мамино здоровье требовало моего полного внимания.

Но Джеймс и Ава не давали мне покоя. Каждый день они спорили на пониженных тонах, сидя за столиком кафетерия, будто бы забывая о моем присутствии. Джеймс был настроен отговорить меня от сделки, руководствуясь тем, как мало я знала о Генри, и в каком состоянии должен находиться его рассудок, чтобы приглашать меня остаться с ним на половину моей жизни. Но на каждый изъян Джеймса у Авы был свой контраргумент. Она упорно защищала Генри, хотя никто из нас ничего о нем не знал, но это было легко объяснимо. Без него она была бы мертва; естественно, что она считала должным быть ему верной.

Они разобрали миф на мелкие цитаты, пользуясь им, чтобы подкрепить свои доводы, и постоянно просили повторить, что именно сказал Генри, но количество моей информации было довольно скудным. Часть меня волновалась и считала дни вместе с ними, но другая часть была слишком сосредоточена на заботе о матери. Ночные кошмары продолжались, оставляя мне лишь пару часов крепкого сна, но никто не комментировал темные круги под моими глазами. Эдем был маленьким городком, тут все знали о моей матери.

За пару дней до начала осени я пришла домой и обнаружила, что она сидит посреди полного сорняков сада, и в моем горле начала зарождаться паника. Я вылезла из машины и поспешила к ней, присаживаясь рядом, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Мам? — сказала я сдавленным от беспокойства голосом. — Ты должна отдыхать.

Как у нее вообще хватило энергии, чтобы сделать это? Я сердито посмотрела на Софию, сидящую на крыльце и занимающуюся вязанием.

Та пожала плечами.

— Она настояла.

— Я в порядке, спала весь день, — сказала мама, отмахиваясь от меня, но не прежде, чем я сумела разглядеть ее. Кожа была бледной и тонкой, как бумага, но в глазах появился блеск, отсутствовавший последние несколько недель.

— Пошли, — сказала я, осторожно беря ее под локоть и пытаясь поднять. Она упорно продолжала сидеть, а я слишком боялась навредить ей, прилагая больше сил.

— Еще пару минут, — ответила мама, с мольбой глядя на меня. — Я так давно не выходила на улицу. Солнце приятно пригревает.

Я снова опустилась на колени. Смысла спорить не было.

— Помощь нужна? — я скривилась, глядя на спутанные бурьяны. Сколько же времени прошло, как за этим садом кто-то ухаживал?

Ее лицо прояснилось.

— Не то чтобы нужна, но я не против. Просто выдергивай их.

Работа была грязной, но вместе мы продолжили очищать небольшой участок, который ей удалось привести в порядок. Мне не хотелось думать о том, как долго мама здесь провела. Ей нельзя тратить драгоценную энергию на подобные мелочи, но когда моя мать на чем-то сосредотачивалась, перечить ей было невозможно.

— Скоро вернусь, — сказала София с крыльца, а затем зашла внутрь, закрывая дверь и оставляя нас наедине. Уголком глаза я следила за матерью, выдергивая бурьян, размером с пол меня. При первых же признаках плохого самочувствия я затащу ее в дом.

Но она уже давно не была такой энергичной и радостной. Я не рассказывала ей о случившемся на вечеринке, не желая беспокоить, но поскольку осеннее равноденствие все приближалось, а Джеймс и Ава имели разногласия, мне захотелось поговорить с ней — если и не поведать историю целиком, то хоть частично. Никогда не скрывала ничего подобного от нее прежде, а больше шансов обсудить это у меня не будет.

— Мам? — неуверенно начала я. — Помнишь поместье Эдем?

— Конечно, — морщинка посреди ее лба углубилась, пока она вытаскивала особенно упрямый сорняк. — А что?

Я ухватилась за основание стебля под ее кулаком и помогла. Когда мы обе потащили, он выскочил, раскидывая грязь в разные стороны.

— Там живет кто-то по имени Генри?

Она выпрямилась, даже не пытаясь скрыть удивление.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что, — я неловко заерзала на траве, колени уже начинали болеть. Я знала, что стоит ей рассказать, ведь она сто процентов хотела бы узнать о таком, но что, если мама попытается вмешаться? Что, если я напугаю ее, и это не пойдет ей на пользу?

Я соврала:

— Слышала, как ребята из школы говорили о нем, — я не могла посмотреть на нее, меня грызла совесть. Раньше я врала ей только по необходимости. — Просто хотела поинтересоваться, знаешь ли ты что-нибудь о нем.

Ее плечи ссутулились, когда она потянулась и убрала прядь волос мне за ухо.

— Если хочешь поднять сложную тему, мы можем хотя бы поговорить о том, что произойдет, когда я умру?

Я мгновенно встала на ноги, все мысли о Генри вылетели из головы.

— Время идти внутрь.

Мама прищурилась.

— Пойду, когда согласишься поговорить.

— Я и говорю. Пожалуйста, мам. Ты только хуже себе делаешь.

Она улыбнулась без тени юмора.

— Не пойму как. Ты собираешься поговорить со мной об этом или нет?

Я закрыла глаза, игнорируя жжение слез. Так не честно. У нас ведь еще оставалось время? Она так долго продержалась — конечно, мама сможет выдержать еще несколько месяцев. Например, Рождество. Еще одно Рождество вместе, а затем я смирюсь с расставанием. Такую же сделку я заключала с собой последние четыре года, и пока она работала.

— Не хочу, чтобы ты по мне скучала, — сказала она. — Ты должна жить своей жизнью, милая, а не сгибаться под моим грузом, особенно когда меня не станет.

В горле пересохло, но я не ответила. Не знала, как жить самостоятельно. Даже в Нью-Йорке она была моей лучшей подругой — единственной за последние годы. Чего она ждала, что я соберусь и буду просто жить дальше?

— А еще я хочу, чтобы ты влюбилась и создала собственную семью, которая задержится подольше, чем удалось мне, — она взяла мою руку и нежно сжала. — Найди кого-то, кто будет добр к тебе, и никогда не отпускай, ладно?

Казалось, будто я тонула.

— Мама, — прохрипела я, — я понятия не имею, как это сделать.

Она грустно улыбнулась.

— Поначалу никто не знает, Кейт. Но ты готова, обещаю. Я сделала все возможное, — на мгновение она замолкла и посмотрела на наши сплетенные руки. — Ты готова и отлично справишься, золотце. Ты будешь творить невероятное, я чувствую, и даже если тебе будет не хватать меня, я всегда буду рядом. Никогда тебя не брошу… помни об этом, хорошо? Иногда может казаться, что меня нет, но я всегда буду рядом, когда ты будешь в этом нуждаться.