Закон бумеранга (СИ) - Шнайдер Анна

— Неважно, — отмахнулась я от мужа. — Думаю, ты понял мою мысль. Можешь продолжать в том же духе.

Я хотела добавить: «И обсуждать чужие прелести, глядя на полуобнажённые фотки», но отчего-то промолчала.

И вот теперь, спустя четыре месяца, глядя вслед ушедшему в душ Сашке, я думала: а если бы я тогда упомянула эти фотки? Если бы смогла вывалить на мужа причину своей последней жуткой обиды — избежали бы мы того, что случилось дальше?

Не знаю. Я уже давно ничего не знаю и не понимаю.

Я просто безумно устала.

14

Сашка

Интересно, бывали ли в мировой практике самоубийств такие случаи, когда люди с горя топились в ванне? Наверное, да. По крайней мере, я, в ступоре глядя на льющуюся из душевой лейки воду, неожиданно осознал, что прокручиваю в голове, как именно это можно провернуть.

Довела меня Маринка, довела…

Но я сам виноват, если не во всём, то во многом. Все семь лет, периодически гуляя от Маринки, я порой думал: а что, если она узнает? И гнал от себя эти мысли прочь. Ну как она может узнать, я ведь никогда не связываюсь с проблемными девками, все связи на один-два раза. Не помню, чтобы с кем-то спал больше двух раз, серьёзно. Больше двух раз — это уже какие-никакие, но отношения, а мне они на фиг сдались. Отношения у меня были с Мариной, а это всё — приятные развлечения. Как в баню сходить, расслабиться, попариться. Но не каждый же день туда мотаться, когда ванна дома есть.

Наверное, что-то в моих рассуждениях изначально было неправильно, раз вот так всё получилось. Хотя не наверное — точно. И ты даже знаешь, что именно, правда, Саш? До последнего не хочешь признавать, но в глубине души — знаешь, в чём дело. Не дебил ведь. Козёл, но не дебил.

И сейчас всё стало ещё очевиднее, когда я увидел Марину с этим её хероем воочию и прочитал кусок их переписки. И неважно, что у меня никогда не было ни с кем подобных диалогов и в целом какой-то эмоциональной близости. Нет, не так — важно, конечно. По крайней мере, мне так проще себя оправдывать. Но для Марины всё иначе. Для неё неважно, как именно я общался с другими женщинами, — важно лишь то, что я её столько лет обманывал. Врал.

Она, возможно, ещё и поэтому выбрала другой путь и не стала врать мне изначально, сразу сообщила про своего любовничка. Может, и так. Ну или Марина просто хотела сделать мне больно. Хотя чересчур самонадеянно с моей стороны думать, будто жена что-то ко мне по-прежнему испытывает и её на самом деле волнует, больно мне или нет. Четыре года Марина обращала на меня внимания не больше, чем на стул, и предположить, что ей хотелось уколоть меня посильнее связью с этим Антошкой, можно было только от отчаяния.

Да, я действительно отчаянно хотел верить, что жена меня любит. Хотя бы немного. Что в ней по-прежнему тлеет тот огонь, который я раздул когда-то в маленькой одинокой девочке.

15

Сашка

Когда мы познакомились с Мариной, мне было двадцать восемь, ей — двадцать два. Она устроилась на работу в компанию моего отца переводчиком — нам были нужны такие люди постоянно, поскольку сотрудничали мы со многими иностранными компаниями. Отец знал в совершенстве немецкий язык, я кое-как умел изъясняться по-английски, Славка с детства увлекался китайским, но остальные языки были в пролёте. И Марина стала нашей переводчицей с французского и по совместительству личной помощницей отца.

Я сразу её заприметил. Как не приметить? Такая красавица под боком ходит. Славка в шутку называл Маринку «оленёнок» — за глубокие карие глаза, пушистые ресницы и в целом невинное выражение мордашки. Особенно мне нравилась Маринина молочная кожа — белая, чистая и такая нежная на вид, что безумно хотелось коснуться рукой и попробовать на ощупь. А ещё лучше — губами.

Марина тогда выглядела очень молодо, как вчерашняя школьница, скромно одевалась и держалась всегда строго, но приветливо. По ней сразу было видно, что она — «хорошая девочка», правильная отличница, с принципами в стиле «не целуюсь на первом свидании» и «не сплю до свадьбы». К Марине хорошо относились и отец, и Славка, причём брат мне сразу сказал:

— Ты глаза-то на девчонку не лупи, она как моя Лиза — с ней можно только по-серьёзному. Разобьёшь ей сердце, она расстроится, работать не сможет, уволится. Зачем нам такая фигня? Для развлечений поищи кого-нибудь на стороне.

Где-то первые полгода работы Марины у нас я так и делал. Не готов я был к серьёзностям. Да и сама Марина, когда я с ней флиртовал, настолько смущалась, опуская свои прекрасные глазки, что я быстро сдавал назад, понимая — нет, слишком уж нежная девица, одни проблемы от неё потом будут. И не только от неё, но и с отцом.

Хотя порой, когда Марина участвовала в переговорах и разговаривала на французском, безумно напоминая мне Одри Тоту из фильма «Амели», я залипал на неё, как пчела, учуявшая особенно сладкий цветок, и не мог оторвать взгляд. Порой даже ревновал Марину к нашим партнёрам — нравилась она не только мне, многим, но, к моей радости, ни с кем никаких романов Марина не заводила. Отец как-то упомянул, что она из очень строгой семьи, чуть ли не какой-то религиозной, но подробностей не раскрывал, а я и не спрашивал.

Но однажды Марина не пришла на работу, и я, заметив её пустующее место за секретарской стойкой, поинтересовался:

— Пап, что случилось, где наш оленёнок?

— У Марины умерла мать, — вздохнул отец. — Очень, конечно, некстати — завтра девочка пригодилась бы мне на переговорах. Она отпуск взяла на неделю, в понедельник только придёт.

Целый день я отчего-то маялся, прокручивая в голове фразу отца: «У Марины умерла мать». Обычное явление, конечно, — все мы смертны. И сама Марина мне никто, я с ней на тот момент толком и не общался не по работе. Ну была парочка разговоров, но разве это считается? И оказать девушке поддержку я никак не мог. Но мне отчего-то хотелось это сделать. Я сам даже удивился подобному чувству, настолько странным оно было.

В итоге, промаявшись на работе до вечера, я взял в отделе кадров Маринкин адрес и поехал к ней домой.

Жила Марина в то время в какой-то жопе, чуть ли не за городом, я туда еле добрался по пробкам. Ещё диву давался: как она умудряется вовремя на работу приходить, обитая в такой дыре? И когда отдыхает, если, пока доедешь, ночь наступит?

Возле подъезда мешкать не стал, сразу пошёл в дом. Мне повезло — как раз когда я начал раздумывать, не позвонить ли Марине, чтобы узнать код, из подъезда вышел мужик с собакой, и я смог войти внутрь. Поднялся на нужный этаж, подошёл к квартире, поднял руку, чтобы позвонить… И чертыхнулся: куда ты, придурок, даже без цветов припёрся к девушке?! Но тут же задумался: а стоит ли покупать цветы? Марина такая замороченная особа, вдруг поймёт как-то не так.

Ага, не так — это как? Я и сам не понимал, зачем к ней пришёл, чего хочу сейчас сделать или доказать.

Но отступать было поздно, и я нажал на кнопку звонка.

16

Саша

Открыла Марина не сразу. И я уже думал, что надо разворачиваться и уходить, испытывая от этого одновременно и разочарование, и облегчение, когда дверь наконец распахнулась и передо мной появилась Марина. В одном тёмно-сером застиранном халате, с влажными волосами и глазами, круглыми от удивления.

— Александр? — выдохнула она изумлённо. — А-а-а… что вы тут делаете?

Я мог ответить разве что: «Хрен меня знает», поэтому пришлось импровизировать.

— Отец не может найти у себя на столе экземпляр одного договора. Вот я и подумал — вдруг ты случайно его с собой забрала?

Это был полный бред. Наиполнейший. Я никогда не выдавал настолько тупую фразочку, общаясь с девушкой. Но Марина изначально действовала на меня так, что я моментально глупел и не мог собраться с мыслями. У неё и сейчас порой был подобный эффект, несмотря на почти двенадцать лет брака.