Уничтожитель планет - Вячеслав Гудилов

Даже не дожидаясь ответа, командир корабля продолжал, уже на ходу покидая рубку.

— Далее наш коридор со всеми отсеками, опечатанные сам понимаешь зайти не сможем. Санузел, — уже с гордостью указал пилот на дверцу отсека, на которой красовался приклеенная старая потёртая табличка с изображением писающего мальчика.

Двери распахнулись и, как и ожидалось там была маленькая комнатка с металлическим унитазом как были в самолётах, писсуаром непонятной конструкции и чугунной раковиной. Пилот обвёл гальюн рукой и с не меньшей острасткой, чем в рубке продолжил:

— Ну как пользоваться думаю, знаешь, — сделав паузу, продолжил — однако, на гнезде отсидел, встал, на педальку нажал, всё и утилизировалось, как в поезде. По малой нужде справляйся только в писсуар и наши саки превращаются в замечательный лимонад. Шутка. — Заметив на лице удивлённый взгляд собеседника Сергей разъяснил. — Сразу видно балласта планетарного. Из писсуара всё добро хитро фильтруется и поступает суда же в умывальник уже абсолютно чистое. Лишняя экономия, пригодно даже для питья, хотя, за последние двенадцать лет брезгливых осталось не так много.

— Думаю, с партизанских времён никто и такой водичкой не побрезгует, — усмехнулся Алексей.

— Верно, но с водой у нас туго, три с половиной литра на человека на сутки средний расчёт, и того сто сорок и эта штучка нам даст ещё процентов десять на умыться — констатировал пилот. — Да, чуть не забыл, в шкафчике бумага и влажные салфетки — и, приоткрыв шкафчик над унитазом добавил — обрати внимание их уже производят на земле, но учти тратить не более одной пачки в двое суток, с бумагой тоже не особо резвись, тут всё дефицит. У этих тварей прапоров снабженцев даже нам Финистам фиг допросишься, и то всё скрепя задом выдают, а у самих ряшки как три моих.

Выходя из ванной комнаты, пилот продолжал уже с меньшим рвением.

— Следующая дверь от нас это склад с всякими ништяками, далее отсеки икс, как я их окрестил, но мы туда, сам понимаешь, не пойдём, опечатано.

— То, что мы везем, занимает те два опечатанных отсека? — поинтересовался Алексей, показывая на двери напротив.

— Видимо да, когда «Это» монтировали на корабль, мне дали три дня отпуска — слегка закатив глаза, пилот улыбнулся — ох я тогда с Машулькой завис. Ну, далее отсек с источником энергии на четырёх урановых батарейках, он подходит к двигательному отсеку на четыре хороших движка на корме корабля. Слева от него баки с турбидием¹. Жрут эти четыре движка я тебе скажу по царски, но в скорости и манёвренности мы многим прикурить дадим.

— А если без топлива останемся, или заправки будут по дороге?

— Ага у имперцев сольём по тихому — усмехнулся пилот — заправок не будет, остаться можем, но на этот случай есть две резервные урановые батарейки, я их зову последний шанс.

— А как раньше флот без турбидия обходился, его же только недавно на Венере обнаружили?

— Раньше было туго, купипродайки имперские за дорого поставляли или трофейным обходились. Ладно — подытожил пилот — экскурсия закончена, пошли пока есть возможность, поужинаем. Подойдя к одному из отсеков, где как говорил пилот, были баки с турбидием, он остановился и не без доли хвастовства произнёс. — Я в честь отлёта и начала курочку прихватил, свеженькую. Это не та «Синяя птица», а настоящая домашняя, выменял. Сейчас приготовим и откушаем.

— А у тебя здесь холодильник есть? — недоумевающие спросил Алексей.

Пилот промолчал. Идя в глубь отсека, где по краям стояли баки с жидким турбидием, Алексей пристально наблюдал за хозяином этого реактивного дома. В самом дальнем углу свободным от баков Сергей нагнулся и, привстав на одно колено открыл самодельную задвижку. Внутри, под похожей на волейбольную сетку, стягивающую под собой всё содержимое лежали продукты консервы, пакет с курицей, пластиковая двухлитровая бутылка с чем-то красным внутри, картошка, лук, пара лимонов, литровая банка солёных огурцов. Пилот ловко извлёк курочку и несколько клубней картофеля.

— Сейчас эту красоту в фольге на турбине зажарим.

— Судя по температуре между отсеками, я понял, что это у тебя холодильник, а что играет роль плиты? — Сыронизировал уже Алексей.

— В двигательном отсеке место есть между двух труб, там всегда как в печке, главное только быстро ставить, быстро убирать и по времени не прощёлкать. Там и печь можно, если сверху поставить, то и жарить и чайку вскипятить.

Через полчаса офицеры сидели уже в кабине и обгладывая хрустящую курочку просто болтали о жизни.

— Слушая, всё хотел спросить, а зачем с собой понадобилось брать тёплые вещи?

— Ты понимаешь, все, что у нас здесь есть нужно для выживания, и пара тёплых парток тоже, у нас есть две возможные ситуации. Первая самая простая, но маловероятная, если нас собьют, и мы свалимся туда, где очень холодно. А вот вторая более вероятная — пилот на минуту замолчал, собираясь с мыслями — если нас подобьют, будут проблемы с топливом или с двигателями, или мы после выполнения задания отсоединимся одной кабиной от всего корабля, то вся энергия пойдёт на резервный двигатель и кислородоснабжение. Температура в кабине упадёт до минус двадцати, это как минимум. Кромешная мгла, только приборная панель светится, тут одежда очень пригодится и пластиковая соска с крепким вином.

— Голос пилота при этих словах становился всё тише. — Помогает в кромешной тьме. — Теперь и вовсе замолчал, уставившись на стену.

— Ты в порядке? — почувствовав неладное спросил Алексей.

— Два с половиной года назад… — таким же голосом продолжил пилот — ещё до того, как наши доблестные крейсера забросали водородными бомбами все имперские базы на Юпитере. Наша тройка совершала разведывательный полёт в районе Нептуна, я был тогда уже опытным пилотом, первую медаль за десять сбитых уже получил, руководил тройкой. Всё шло нормально, уже собирались ложиться на обратный курс, тут он, как чёртик из коробочки из тени выскочил, один на троих. Я, не успев среагировать, получил первый выстрел. Этим выстрелом он вышиб у меня оба двигателя сразу, урановых батареек тогда ещё не было. Вырубилось всё связь, электричество, навигация, только увидел, как ведомые разбегаются, от них потом только части нашли. А я в дрейфующем полёте и в полной темноте на резервном генераторе с одной только мыслью: «Меня подбил их асс». Так он, ты прикинь, подлетел ко мне, створку свое кабины приоткрыл, чтобы я его увидел и ручкой так мне, мол, ты пока тут сиди, я тебя на закуску оставлю.

— Вот падаль, издевается ещё.

— И не говори. Потом резко дёрнулся и погнался за ведомыми, а я двадцать восемь часов, в темноте и в холоде, думал всё хана мне, да наши засекли случайно.

— Тяжело было.

— Полная жопа. Кабина два на три метра, темень, слышно только как генератор под кабиной пыхча воздух гоняет, гравитацию держит, и сигнал SOS посылает. Тут вино и пригодилось, чтобы не так страшно было умирать в одиночестве. Потом, когда из госпиталя меня выписали всё начальство достал своими прошениями о переводе на тяжелый перехватчик, чтобы этого козла сделать. Мне отказывали, летал, как и раньше, мечтая его найти и всё четно. Потом командиру эскадрильи видимо надоело рвать мои рапорта о переводе, и мне подписали рапорт, только о переводе в эскадрилью Финист с подпиской о неразглашении, секретности операций, ограничением личной свободы и со всеми вытекающими.

— И всё так и кончилось, с этим ассом? — спросил собеседник.

— Да нет, ребята рассказывали, он был аристократом, из очень уважаемой семьи барон Рихтгофен мать его. — Усмехнулся пилот. — Ну и толи кто-то из ваших, толи грешники у ворот собственного особняка в него пол рожка выпустили год назад.

Хлебнув ещё чая только подытожил.

— Такие долго не живут.

Глава 4 «Дикие горы»

Утренний холодок пробежался по телу. Шамиль приоткрыл глаза. Просыпался он по привычки рано, хотя его вахта на карауле была совсем недавно, спать упорно не хотелось. Старался закрыть глаза и представить, что-то приятное, но даже дремота покидала тело. Дышалось свежо, хитрая вентиляция, оставленная ещё предыдущими хозяевами этих пещер, надавала воздуху затухнуть. Уставная привычка лейтенанта вставать раньше своих солдат не исчезла даже теперь. Шамиль, выбрался из спального мешка, привстал с самодельно сколоченных нар с накинутой на них шкурой. Офицер одел свой горный камуфляж поверх тельняшки, завязал бандану вокруг шеи на манер ковбоя и аккуратно, дабы не разбудит товарищей начал продвигаться к выходу из пещерного зала, перешагивая спящих бойцов. Карпенко, или просто Карп, с которым они больше года назад после подрыва электростанции пришли группой бойцов в горы, посапывал слева. Рядом с ним развалился Серафимыч, прапорщик ВВ — сторожила этих мест, бежавший с плантации с несколькими молодыми бойцами ещё лет десять назад в самом начале этого инопланетного фарса. Тогдашние срочники, а ныне уже матёрые волки, несли службу при посольстве, но ночевали в деревне в трёх километрах ниже в долине, там жили бежавшие рабы и рабыни из числа соотечественников и их семьи, смешанные браки между нашими и местными стали уже обыденностью. Молодые ребята почти сразу обзавелись семьями, также как и многие кто здесь застрял уже надолго. В посольстве жили только холостяки и те, у кого осталась семья на большой земле. Из-за занавески, сделанной из шкур похрапывал майор Лукин, грешник, исполнял обязанности разведки, контрразведки, секретаря и телохранителя посла. Сам же посол обычно ночевал в своём кабинете, если так можно назвать выдолбленную в скале не большую комнатку, прикрытую деревянной дверью. Этот уже пожилой, но на свежем воздухе достаточно живенький седовласый и лысеющий старичок был, когда-то чиновником МИДа, до экспансии работал в Уганде. С виду невинный, он мог заболтать и расположить к своей персоне кого и как угодно за что и имел глубочайшее уважение закаленных в бою солдат.