Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова - Владимир Хрусталев

«Ваше [Императорское] Высочество.

Да благословит Вас Бог за Ваше сердце, от всего, всего сердца благодарю Вас за Ваши слова, тронувшие меня до глубины души. И я сим более усердно буду повторять каждодневные молитвы за Вас. Мне хочется Вам сказать, что и моя дорогая сестра за Вас молилась; может быть, Вас порадует узнать, что отрадному впечатлению, которое она вынесла из своего пребывания в Рамони, прибавило очень много Ваше присутствие, она говорила: “Так отрадно легко дышится с такими людьми, у него такая чистая душа”. Дай Вам Бог Ваше [Императорское] Высочество позвольте сказать, дорогой Михаил Александрович, всю жизнь сохранить эту чистоту Вашей истинно христианской души. Мое горе велико, страшно велико, но я верю в помощь Божия и ее молитвы, она была такая чудная, ее молитвы должно были угодны Господу. Да хранит Вас Бог всегда.

Горячо и искренно преданная Вашему Высочеству

Александра Коссиковская»[42].

По всему видно, что для Михаила Александровича эта любовная история была весьма серьезным делом, хотя он, вероятно, сознавал, что шансы на заключение брака были весьма призрачны. Однако император Николай II не желал, чтобы его младший брат испортил себе карьеру и жизнь, считая все это очередным несерьезным романтическим увлечением, а главное, чтобы опрометчивой женитьбой Михаил не повредил престижу династии.

Ответ Государя Николая II к младшему брату дошел до нас благодаря тому, что об этом письме он известил вдовствующую императрицу Марию Федоровну (1847–1928), приложив к нему переписку:

«25 июля 1906 г. – Петергоф.

Милая дорогая Мама,

Три дня тому назад Миша написал мне, что он просит моего разрешения жениться и что он не может ждать дольше середины августа. Разумеется, я никогда не дам согласия моего на этот брак.

Не буду повторять то, что я ему написал в ответ. Прочти мое письмо к Мише; оно вполне ясно и определенно.

Я чувствую всем моим существом, что дорогой Папа поступил бы так же. Изменить закон для этого случая, в такое опасное время, я считаю решительно невозможным. Бедный Миша пишет вздор, что, так как закон, утвержденный Папа, не прошел через Государственный Совет, поэтому его легче отменить. Это ровно никакой разницы не составляет. Я боюсь, что кто-то помогал Мише писать его письмо, там много казуистики, которая на него не похожа!

Посылаю тебе его, посуди сама.

Всею душою разделяю твою скорбь, дорогая Мама, но и мне горестно и тяжело от всего, что может произойти! Несравненно легче согласиться, нежели отказать, но здесь я никогда не дам согласия.

Не дай Бог, чтобы из-за этого грустного дела в нашей семье вышли недоразумения. И без этого едва хватает сил переносить испытания, которые приходится переживать.

Помоги мне, дорогая Мама, удержать его.

Да благословит и укрепит тебя Господь! Твой верный и любящий Ники»[43].

К этому письму был приложен и черновик ответного письма Николая II брату Михаилу:

«М[ой] д[орогой] М[иша]. Твое письмо меня глубоко опечалило. Ты без сомнения давно понял и теперь, надеюсь, чувствуешь, что всей душою могу пожелать по отношению к тебе только одного: видеть моего дорогого брата счастливо устроившим свою семейную жизнь; взгляды твои на нее я совершенно разделяю.

Но то, что я как брат с радостью желал бы видеть осуществленным, я же, как глава семьи, к моему большому огорчению, разрешить не могу. Справедливость требует, чтобы я одинаково строго отнесся к тебе, как и к остальным членам семьи, нарушившим фамильные законы. Если, тем не менее, ты ослушался бы моей воли, то я принужден буду исключить тебя из списков армии и Свиты и отправить на жительство за границу.

Неся ответственность перед Отечеством, я не имею права разрешить моему единственному брату вступить в морганатический брак; потому мое решение бесповоротно, как мне не тяжело тебе это высказать.

Ко многим тяжким заботам о родине, находящейся в столь опасном брожении, к непрекращающимся нравственным огорчениям ты прибавляешь мне и семейную заботу, но я несвоевременность ее искрение тебе прощаю.

Я уверен, что А[лександра] Вл[адимировна], как истинно русская и любящая тебя девушка, найдет в своей душе достаточную силу, чтобы суметь пожертвовать своею привязанностью, дабы избавить тебя от тяжелых последствий непослушания.

Не падай духом. Каждый из нас несет свой крест и должен уметь жертвовать своим личным счастьем для родины»[44].

Упоминание императора Николая II на свое строгое отношение к другим случаям самовольных женитьб подразумевало морганатические браки: дяди царя, великого князя Павла Александровича (1860–1919), в 1902 г. на О.В. Пистолькорс, и двоюродного брата царя, великого князя Кирилла Владимировича (1876–1938), на разведенной кузине Виктории в 1905 г. Оба великие князья были исключены со службы и выдворены из Российской империи.

Женитьба Михаила Александровича на фрейлине А.В. Коссиковской (1875–1923) не состоялась. Вся эта любовная история проходила на фоне частых террористических актов и убийств в стране в годы Первой русской революции (1905–1907). Великий князь Константин Константинович 12 августа 1906 г. записал в дневнике: «Грабежи и убийства по всей России продолжаются. Грабители, убийцы большей частью благополучно скрываются. В воскресенье прочли в газетах об ужасном покушении, совершенном на жизнь первого министра Столыпина в его даче на Аптекарском острове, причем сам Столыпин уцелел, а сильно пострадали его дочь и сын; много убитых и раненых»[45].

На следующий день, 13 августа 1906 г., подобная запись в дневнике великой княгини Ксении Александровны:

«Газеты полны ужасными подробностями вчерашнего взрыва, просто читать жутко и ужасно. Бедная девочка, очень трудно, и не знают еще, надо ли делать ампутацию ног! Еще вся эта кровь не остыла их, уже новая пролита. Бедный Мин – этот чистый, хороший человек и преданный своему долгу и Государю, убит вчера вечером /…/ на вокзале, на глазах у жены и публики, 5-ю пулями в спину, женщиной! Месяцами его преследовали и, наконец, убили! Господи, что это за невыносимое время! Людей убивают как дичь, ничем не стесняясь, с возмутительным хладнокровием и спокойствием. Как и чем все это кончится, и куда же мы идем?! Несчастная его семья, как больно, жалко ее. Господи и сколько таких по всей несчастной России. /…/ У Миши тоже ужасные боли в спине и ногах и тоже к вечеру жар 37.9°. Он много сидел у меня и после чая разделся, надел халат и устроился [у] меня в спальне! Сидел до 10 ч. вечера»[46].

Император Николай II предпринял ряд мер к обузданию волны террора. В его записке премьер-министру Петру Аркадьевичу Столыпину (1862–1911) читаем:

«Непрекращающиеся покушения и убийства должностных лиц и ежедневные дерзкие грабежи приводят страну в состояние полной анархии. Не только занятие честным трудом, но даже сама жизнь людей находится в опасности.

Манифестом 9 июля было объявлено, что никакого своеволия или беззакония допущено не будет, а ослушники закона будут приведены к подчинению царской воле. Теперь настала пора осуществить на деле сказанное в манифесте.

Посему предписываю Совету Министров безотлагательно представить мне: какие меры признает он наиболее целесообразными принять для точного исполнения моей непреклонной воли об искоренении крамолы и водворения порядка.

Николай.

14 августа 1906 г.

P.S. По-видимому, только исключительный закон, изданный на время, пока спокойствие не будет восстановлено, даст уверенность, что правительство приняло решительные меры, и успокоит всех»[47].

На семейном фронте многочисленных членов Императорской фамилии далеко было не все ладно. Великий князь Константин Константинович в очередной раз с возмущением записал в дневнике:

«6 ноября 1906 г. – Павловск. Узнал с ужасом от жены, которая была на гусарском празднике, что Стана Лейхтенбергская разводится с Юрием и выходит замуж за Николашу!!! Разрешение этого брака не может не представиться поблажкой, вызванной близостью Николаши к Государю, а Станы к молодой Государыне; оно нарушает церковное правило, воспрещающее двум братьям жениться на двух сестрах. Кириллу не позволили жениться на Ducky, а Мише на Beatrice, как на двоюродных сестрах; но Стана, если не по рождению, то по первому браку, приходится Николаше двоюродной сестрой. Развод в семье в это смутное время является обстоятельством, весьма нежелательным и прискорбным»[48].

Михаил Александрович, несмотря ни на что, продолжал упорствовать в своем стремлении жениться на А.В. Коссиковской. В дневнике его сестры Ксении Александровны от 3 января 1907 г. имеется запись: