На берегу - Невил Шют

Как обычно в заливе Порт-Филип, очень быстро поднялся ветер. Когда прошли первый круг, он был уже так силен, что планшир покрывала вода. Капитан Тауэрс, поглощенный главной задачей — при помощи руля и парусов не дать яхте опрокинуться и не сбиться с курса, уже ни на что больше не обращал внимания. Вырвались на второй круг, под ярким солнцем, в алмазных облаках сверкающих брызг дошли до дальнего поворота; слишком занятый своим делом, капитан не заметил, как Мойра ногой набросила петлю грота-шкота на утку, а сверху захлестнула стаксель-шкот. Подошли к бую — вехе поворота, капитан, искусно управляя, поднял румпель и отдал грота-шкот, но тот отравился на каких-нибудь два фута, и его заело. Налетел порыв ветра и почти остановил суденышко, Мойра, прикидываясь непонятливой, убрала стаксель, и яхту положило парусами на воду. Миг — и оба гонщика барахтаются рядом со своим судном.

— Вы не выпустили грота-шкот! — сердито крикнула Мойра. И еще через мгновенье: — О, черт, с меня лифчик слетел!

А на самом деле, упав в воду, она ухитрилась дернуть завязку на спине, и теперь лифчик качался на воде с нею рядом. Одной рукой Мойра ухватила его, скомандовала Тауэрсу:

— Подплывите с другого борта и садитесь на киль. Она сразу выпрямится.

И поплыла следом.

Издали они увидели — повернул и спешит к ним на выручку белый спасательный катер.

— Час от часу не легче, — сказала Мойра спутнику. — К нам спасателей несет. Помогите мне надеть эту штуку, пока они не нагрянули, Дуайт. — Лежа ничком на воде, она прекрасно справилась бы с этим и без посторонней помощи. — Правильно, завяжите покрепче. Да не так туго, я же не японка. Ну вот, хорошо. Теперь давайте выправим яхту и продолжим гонку.

Она вскарабкалась на киль, плоско выступающий из корпуса яхты на уровне воды, и стала на него, держась за планшир, а Тауэрс подплыл, глядя снизу вверх, восхищаясь ее гибкой фигуркой и ее дерзким бесстыдством. Всей своей тяжестью он навалился на ту же деревянную плоскость, — и яхта дернулась, поднимая с воды намокшие паруса, словно бы чуть поколебалась, и рывком выпрямилась. Девушка перевалилась через борт и, отбрасывая грота-шкот, комочком упала на дно. Дуайт забрался следом. Через минуту, не дав спасателям к ним подойти, они уже легли на курс, яхта с отяжелевшими намокшими парусами слушалась руля.

— Больше так не делайте, — сурово сказала Мойра. — Этот мой костюм — для солнечных ванн. Для купанья он не годится.

— Понятия не имею, как я оплошал, — виновато сказал Тауэрс. — До этого все шло хорошо.

Они закончили гонку без дальнейших приключений, к финишу прибыли предпоследними. Направились к берегу, Питер вошел по пояс в воду им навстречу. Ухватился за борт, развернул яхту носом к ветру.

— Хорошо сходили? — спросил он. — Я видел, вы разок опрокинулись.

— Сходили прелестно, — заявила Мойра. — Сперва Дуайт нас перевернул, а потом с меня слетел лифчик, так что развлекались вовсю. Ни минуты не скучали. Скорлупка отличная, Питер.

Они спрыгнули в воду, подтащили яхту к берегу, спустили паруса и на тележке вкатили ее по пандусу на берег, на стоянку. Потом прошли в конец пирса, искупались и уселись на теплом предвечернем солнышке, под защитой утеса, заслоняющего пирс от резкого ветра с моря, закурили.

Американец оглядывал синие воды, рыжие утесы, стоящие на приколе моторные лодки, их качало волной.

— Хорошо у вас тут, — сказал он задумчиво. — Яхт-клуб невелик, но такого славного я еще не видал.

— Здесь не принимают гонки уж очень всерьез, — заметил Питер. — В этом весь секрет.

— В этом для всего на свете секрет, — заявила Мойра. — Питер, когда опять можно будет выпить?

— Народ соберется к восьми, — ответил он и обратился к гостю: — Мы пригласили на вечер несколько человек. Я подумал, сперва мы поужинаем в отеле, в ресторане. Это проще, чем хозяйничать дома.

— Ну конечно. Прекрасно придумано.

— Неужели вы опять потащите капитана Тауэрса в «Причал»?

— Да, мы думали там поужинать.

— По-моему, это очень неразумно, — мрачно сказала Мойра.

Американец засмеялся:

— Вы распускаете обо мне дурную славу.

— Сами виноваты, — возразила Мойра. — Я изо всех сил покрываю ваши грехи. Даже не собираюсь рассказывать, как вы с меня сорвали лифчик.

Дуайт Тауэрс поглядел на нее в замешательстве — и расхохотался. Так весело, не сдерживаемый мыслями о прошлом, он не смеялся уже целый год.

— Ладно, — сказал он наконец. — Сохраним секрет, пускай это останется между нами.

— Я-то сохраню, — чопорно изрекла Мойра. — А вы сегодня вечером, когда порядком выпьете, наверно станете про это болтать направо и налево.

— Пожалуй, нам пора переодеться, — предложил Питер. — Я сказал Мэри, что мы вернемся домой к шести.

Они прошли по пирсу в клуб, переоделись и покатили на велосипедах к дому Холмсов. Мэри застали в саду, она поливала цветы. Потолковали о том, как лучше добираться до отеля, и решили запрячь серую и поехать в «тележке» Мойры.

— Так будет лучше для капитана Тауэрса, — заметила она. — После второго визита в ресторан ему нипочем не одолеть вашу горку на велосипеде.

И она пошла с Питером на выгон ловить и запрягать кобылку. И пока заправляла ей в рот удила и накидывала уздечку, спросила:

— Ну, как я действую, Питер?

Он расплылся в улыбке:

— Замечательно. С тобой он ни на минуту не соскучится.

— Что ж, Мэри от меня того и хотела. По крайней мере он еще не пролил ни слезинки.

— Если ты и дальше будешь так на него наседать, его скорее хватит удар.

— Не знаю, сумею ли я довести до этого. Я уже исчерпала почти весь свой репертуар. — И она опять занялась кобылкой.

— За этот вечер на тебя, пожалуй, еще снизойдет вдохновение, — заметил Питер.

— Возможно.

Вечер шел своим чередом. Поужинали в «Причале», уже не так торопясь, как в первый раз, одолели подъем в гору, распрягли и пустили на ночь на выгон серую кобылку и к восьми готовы были встречать гостей. На скромную вечеринку явились четыре пары: молодой врач, еще один морской офицер, веселый молодой человек, которого представили как хозяина чертополошной фермы — это занятие так и осталось для американца загадкой, — и молодой владелец крохотного механического заводика, все с женами. Три часа кряду все танцевали и пили, старательно избегая сколько-нибудь серьезных разговоров. Вечер выдался теплый, в комнате становилось все жарче, очень скоро мужчины сбросили пиджаки и галстуки, патефон крутился без передышки — пластинкам не предвиделось конца, половину Питер по случаю вечеринки взял взаймы. Окна, затянутые москитной сеткой, распахнуты были настежь, однако в комнате плавали тучи сигаретного дыма. Питер опять и опять опорожнял переполненные пепельницы; порой Мэри собирала пустые стаканы, перемывала их на кухне и приносила снова. Наконец около половины одиннадцатого она подала на подносе чай, булочки с маслом и печенье — в Австралии это общепринятый знак, что вечеринка завершается. И вскоре гости начали разъезжаться, не слишком уверенно держась на своих велосипедах.