Золотая, и в мехах - Ольга Александровна Коренева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Динка пошатнулась и сползла на пол. В глазах помутилось. Она не помнила, сколько так просидела. Стемнело. Завопил телефон. Она встала и, шатаясь, пошла на звук. Телефон замолк. Она прошла на кухню, достала из шкафчика бутылку, глотнула обжигающий джин. Ещё раз, и ещё. Выпила всё. Её накрыла волна ярости.
– Ненавижу! – заорала она.– Будьте вы прокляты, все вы и всё ваше отродье! Сволочи! Сдохните все! Андрей, Любка с дочками, все сдохните! Все!
У неё не было слёз. Она металась по пустой квартире двое суток. Стало невыносимо здесь находиться. И она поехала к родителям. В метро было душно. Ей хотелось выскочить из собственного тела. Нет, не к маме с папой и с Генкой, нет, только не к ним. К бабушке. Она жила в Битсе. К ней. Дина ляжет в постель лицом к стенке, и будет лежать так много-много дней, недель, месяц может быть, или два, а бабушка будет хлопотать возле неё, жать для неё соки, отпаивать, увещевать её, жалеть. И постепенно боль уйдёт, сердце успокоится, она восстановится. Измождённая, худющая, вернётся она в своё заброшенное жилище. Она знала, что так будет, и ехала к бабушке. Так и стало.Она вернулась домой через три месяца. И стала думать о мести. Надо отомстить им обоим! Открыла бутылку пива, включила телик. Шла какая-то дурацкая передача. Это было как фон. Она пила из горла. Ухо уловило фразу: «Не спеши мстить сам, посмотри, как красиво это сделает жизнь».И тут пришло успокоение. Ей стало всё равно. Злость и обида исчезли. Она занялась своими делами: прибралась в квартире, приняла душ, и стала искать книгу для перевода. Нашла, и нырнула с головой в американский роман. Вечером позвонила Владу. Прошлись по парку, болтая о том, о сем, Динка пересказывала ему главы из романа. Потом пошли к ней пить пиво. Дни поплыли словно облака по небу. Жизнь вошла в свою колею. Динка старалась не думать об Андрее, и это ей удавалось. По проторенной Андреем дорожке ходила она в издательство со своими переводами. Потом ей стали давать тексты в редакции, и она с удовольствием делала их. Из многих издательств, возникших в девяностые, осталось несколько крупных, в одном из которых её привечали и почему-то платили весьма солидные гонорары. Это было удивительно. Но порой на душе становилось скверно, и тогда она напивалась. Так прошло пару лет.
Худощавая женщина с янтарными глазами, в длинной юбке и поношенной курточке, шла из храма. В душе сияла радость! На сердце было так тепло и уютно! Ещё бы! Она ощущала близость Бога, и верила, что теперь будет всё хорошо. В храме было так прекрасно! На исповеди она плакала, рассказывая батюшке о своей проблеме: никак не могла найти работу, а дома сын школьник, они голодают. После службы батюшка подошёл к ней и дал немного денег и несколько пакетов с крупами, сахаром, конфетами, макаронами – из того, что прихожане принесли на канон. Она была счастлива и шла легко, словно парила в облаках! Сегодня она так искренне молилась перед чудотворным образом Богоматери, и чувствовала её покровительство!
Телефонный звонок взбудоражил задремавшую Динку. В трубке раздался слабый женский голос:
– Диана, привет! Это я, Люба, помнишь меня?
– Кто? Ты? Да разве такое забудешь?
– Приезжай! Мне плохо. Записывай адрес…
– А что случилось-то?
– Приедешь, расскажу. Мне нечего есть.
Дина задумалась. Очень странно. Интересно, что там творится? Как Андрей? Надо ехать.
Она встала, не спеша собралась, и поехала на Ленинградский вокзал. Был дождливый осенний день.
В купе уже расположились двое мужчин в серых робах. Динка открыла бутылку пива, с наслаждением глотнула пенный сладковато-горьковатый напиток с привкусом солода. Ещё глоток, еще.
– Девушка, чего пьёшь эту фигню. Давай с нами, портвешок, присоединяйся, – сказал один, весело подмигнув.
Они разлили по стаканам портвейн. Динка не стала отказываться. Ей захотелось чего-нибудь обжигающего, крепкого.
Разговорились. Мужчины ехали на заработки.
Незаметно Динку сморило. Растянулась на полке, прикрыла глаза. Вагон покачивало, колёса выстукивали сонную мелодию. Было приятно и уютно. Сквозь дрёму она услышала приглушённый говор попутчиков:
– Спит.
– Да.
– Глянь, куртка кожаная, сама вся в золоте. А?
– Ты чего. Только откинулись, и опять? Такой срок дадут!
– Не менжуйся.
Динка открыла глаза, села, и сказала:
– Душно здесь. Открою дверь.
И распахнула дверь купе.
Ей стало жутко. Поняла – с зэками едет. Убьют, ограбят.
Поезд прибыл вечером. Динка выскочила из вагона. Вот и Питер. Миновала здание вокзала.
Надо зайти в магазин за едой. Она пошла вдоль домов, разглядывая город. По шоссе мчались машины, вот огромный трейлер с большим количеством колёс несётся так быстро! Ой! Что! Колесо отскочило и с бешеной скоростью вылетело, летит прямо на неё! Время словно замерло, колесо медленно летит вверх, прямо ей в голову. От ужаса она не могла сдвинуться с места, словно остолбенела! Вот оно снизилось, стремительно мчится. С краю припарковано красное Рено, огромное колесо вмялось в него, сплющив кузов. Динка зажмурилась и помчалась вперёд. Ей стало жутко! Она сегодня дважды чуть не погибла! За что ей так, почему? Какие-то силы грозят ей? Это знак? Она не должна чего-то делать? Остановилась, отдышалась. Вот и магазин. Купила две сумки еды, и стала искать нужный адрес. Нашла довольно быстро. Высотный панельный дом, четырнадцатый этаж. Дверь открыли не сразу. На пороге стояла измождённая женщина с серым лицом. Дина с трудом признала Любу.
– Хорошо, что приехала, – еле слышно пробормотала она. – Я боялась, не захочешь.
– Ну что ты, всё нормально, ты держись! Я сейчас всё приготовлю, перекусим, ты голодная?
– Я больная. Очень. Тяжёлая болезнь. Не спрашивай.
– А что Андрей, дочки, помогают, ухаживают?
– Их больше нет. Никого.
– Это как понимать? – ахнула Дина.
– А так. Твои деньги не принесли удачи. Наоборот, – сказала она и заплакала. – Прости меня, прости!
– Ну-ну,
