Вирусократия - Константин Утолин

Хабаровский край, маленький провинциальный городок у границы с КНР. База противоэпидемиологических карантинных бригад (ПЭКБ)

Струи беловатой жидкости били из распылителя. Четверо в серебристых костюмах высшей биологической защиты стояли под ними, медленно поворачиваясь. Изредка один из них подходил к пульту на стене, и струи меняли цвет сначала на синий, потом на зелёный, а затем снова становились белыми.

Бригада эвакуаторов после очередной доставки больных в стационар проходила санобработку. Это только первый, самый первый этап обработки – прямо в костюмах вместе с баллонами со сжатым воздухом и шлемами. Затем кварцевая сушка, после которой можно снять всё навесное оборудование, сложив его в специальные приёмники. А дотошные ребята-техники проведут контроль оборудования и сдадут на склад для очередной бригады. На все действующие группы оборудования катастрофически не хватало. Начальство каждый раз заверяло, что вот-вот поступит новое, но время шло, а обещанное всё не появлялось и не доставлялось. Затем, раздевшись догола, эвакуаторы ещё минут двадцать мылись в душе, намыливаясь специальными дезинфекционными растворами. Сушились опять под кварцевыми лампами. И уже потом в раздевалке облачались в новые комплекты нижнего белья и стандартные комбинезоны. Те, которые были сняты перед душем, отправлялись на спецхимобработку и всё то же кварцевание. Переодевшись, шли на экспресс-анализ крови и только после получения его результатов через шлюз выходили из фильтрационно-обеззараживающего блока в холл. Стараясь в санпропускнике не задерживаться – интервалы отдыха становились всё короче.

База ПЭКБ находилась в металлопластиковом ангаре. Левая сторона предназначалась для санобработки техники – спецавтомобилей для перевозки заражённых, машин скорой помощи и маломерного транспорта. Для большегрузных автомобилей и пассажирского транспорта построили отдельную станцию обработки поблизости.

Холл, отгороженный от блока очистительно-дезинфекционых устройств стеной из пластика со специальной герметизацией стыков, был просто площадкой с парой десятков табуреток, кухонным блоком, небольшим баром, парой кофе-машин, возвышением у одной из стен «а-ля сцена» и прямоугольным экраном большого LCD-телевизора.

Армированная внутренность ангара придавала ему вид пчелиных сот, поэтому иногда сотрудники станции называли холл «Ульем». Постоянное кипешение свободного от дежурства народа и непрерывно работающий телевизор и впрямь создавали ощущение улья или муравейника.

На сей раз прибывшей бригаде пришлось задержаться с выходом в «Улей» почти на час – лаборантам передали на анализ биоматериалы потенциально заражённых людей из ранее чистых районов, теперь попавших под подозрение. И поэтому до анализов врачей они добрались в последнюю очередь.

Наконец по громкой связи доложили о результатах тестов. Все облегчённо вздохнули. Так уж было заведено, если всё нормально, то результаты объявляли громко. Если же у кого-нибудь, не дай бог, результаты были плохие, появлялась медсестра в защитном костюме и уводила «потерпевшего». Бригада помещалась на карантин в спецблок, а в дезинфекционной камере проводили внеочередную тщательную обработку. Для очистки прибывающих бригад в это время использовали резервную.

Когда формальности были закончены, даже уже изрядно обшарпанные стулья перед телевизором в улье показались едва ли не креслами перед камином.

– Михалыч, как думаешь, скока мы ещё возить будем, а? – разминая сигарету, обратился к старшему в бригаде врачу-микробиологу водитель Самвел.

Курить в холле разрешали. Какой-то умник фломастером нарисовал на листе ватмана и повесил на одной из стен весьма симпатичную рожицу медработника с большим крестом на колпаке и приписал: «ПИТЬ И КУРИТЬ МОЖНО, НО УЖЕ ПОЗДНО».

Михалыч, не отрываясь от экрана, лишь повёл плечами. Он был не только старший по должности, но ещё и по возрасту. Поговаривали, что когда-то он работал в самом «Микробе». Впрочем, любопытством никто из присутствующих, кроме Самвела, не страдал.

Темпераментный от природы, большой балагур, добродушный, всегда улыбающийся Самвел был прекрасным водителем. Как он умудрялся протискиваться по узким улочкам, огибая оставленные посреди дороги, брошенные и разграбленные автомобили, оставалось большой загадкой. Даже бывший в бригаде в роли санитара бесшабашный студент-медик Петя, увлекавшийся паркуром, и тот закрывал глаза, когда Самвел на большой скорости объезжал очередное препятствие из груды обгорелого железа. Водителем в бригаду его устроил двоюродный дядя, весьма известный врач-стоматолог, предварительно сделав ему необходимую для трудоустройства регистрацию.

Не дождавшись ответа от Михалыча, Петя решил поддержать разговор и, чуть ли не цитируя СМИ, произнёс:

– Вчера ООН приняло коммюнике и план мероприятий по противоэпидемиологическим действиям и объединению усилий по поиску средств лечения и вакцинации.

– А в Европе вводят общий для всех стран режим ЧС, – кивая, подтвердил второй санитар.

– Вот вам, Самвелушка, и ответ, – прервал просмотр телевизора врач.

Он всех вокруг называл на вы и ласковыми уменьшительными именами. Петя у него был Петрушей, второй санитар Павлушей. Даже начальника дезстанции, своего ровесника доцента Семёна Моисеевича Эрдмана он называл не иначе, как Сёмочка Моисеич. Причём к самому себе позволял обращаться просто – Михалыч.

Женский персонал был от него без ума. Всегда сверхлюбезный, он никогда не переступал черту, разделяющую его с подчинёнными. Требовал он тоже ласково, но так, что его предписания хотелось пойти и выполнить побыстрее.

– Вы, если не ошибаюсь, Петруша, уже на 3 курсе?

– Да, – студент вопросительно посмотрел на Михалыча.

– Тогда, сударь, вам не надо подробно рассказывать о кластерно-симбионтных возбудителях. Кто у вас лекции по эпидемиологии читал?

– Эрдман, – ответил студент.

Михалыч лукаво улыбнулся. И сказал:

– Тогда специально для вас, юноша, замечу, что о свойствах нового возбудителя всё говорит его официальное название Megapolymorphic virusno-bakterialno-fungoid cluster. Сокращенно MPMVBFC. Но даже нам, медикам, выговаривать столь длинную аббревиатуру тоже не охота, и поэтому прижилось название VBFMC («virusno-bakterialno-fungoid MegaCluster»). На рабочих совещаниях вне официоза новую заразу называют и вовсе просто ЛМВ (летальный мегавозбудитель).

Ну а в народе бытует название «умертвие». Коротко и ясно.

– Не, ну так нечестно – студент-то, может, что и понял, а я вот ни фига. Раз уж время есть, так просвети, Михалыч, и меня, что же это за напасть такая жуткая, – попросил Самвел.

– Контагиозность воздушно-капельным путём, – начал было врач, но, спохватившись, перешёл на язык, не обременённый медицинскими терминами.

– Пандемия, мой дорогой Самвельчик-джан, – это не что иное, как расширяющееся в пространстве с возрастающей скоростью заражение всё больших масс людей, происходящее одновременно в разных странах на всех континентах. У новой заразы тот же принцип распространения, что и у гриппа, – по воздуху, то есть при кашле, чихании, даже простом разговоре есть вероятность заражения и достаточно длинный – 2–3 недели – скрытый инкубационный период, во время которого заболевший ничем не выделяется и чувствует себя хорошо. Что затрудняет определение зон заражения и численности носителей. А после периода инкубации болезнь, наоборот, развивается крайне стремительно, за 5–6 дней с практически стопроцентной вероятностью приводя к смерти. До этого момента всё понятно?

Водитель кивнул, и Михалыч продолжил. К окончанию импровизированной лекции, не раз прерываемой возгласом «Вай, мама-джан», Самвел чувствовал себя почти кандидатом медицинских наук. Хотя, конечно, ощущение было обманчивым. Потому что обо всех свойствах нового возбудителя не знали и светила мировой микробиологии.

Тут в улей вошёл начальник отряда ПЭКБ, поздоровался, налил себе чаю и сел в стороне. Михалыч, спросив разрешения у своих слушателей, пересел к нему и на правах давнего знакомого (начальник отряда был заместителем заведующего в лаборатории, куда после отработки по распределению в «Микробе» молодой Михалыч был зачислен МНСом[11]) тихо поинтересовался:

– Опять что-то случилось?

– Ну, ты скажешь, Михалыч, случилось! Сейчас у нас каждый день что-то случается.

– Ладно, не темни. Раз на раз не приходится. Я ж вижу, ты смурной больше обычного.

– Да опять местные китайцы баламутят – требуют позволить им вернуться на родину, к семьям. А власти граничащей с нами провинции КНР ни в какую их принимать не хотят – говорят, чтобы мы их изолировали и сами разобрались. И уже были два случая попыток нападения в китайском районе на наши бригады. Придётся каждую бригаду усиливать военным патрулём. А где их столько взять-то?