Отель с видом на смерть (сборник) - Алексей Макеев

– В соседнем дворе, – охотно поделилась барышня. Голос уже не дрожал. – По-моему, они шли за мной, поджидая удобный момент. А я и не сообразила…

– Хотя и могли.

– Могла. Но… Шампанского сегодня выпила – три бокала – голова поплыла… Я в фирме «Витапласт» работаю, за Западным вокзалом. Корпоративная пьянка – три года с момента основания фирмы. К полуночи будут развозить загулявших по домам, а мне уже хватило, от шампанского дурно стало… Пошла пешком – а там, на Западном, как назло, ни одного такси, ну я и подумала – дворами пробегусь, а на Котовского чего-нибудь поймаю. Вот и поймала.

– Еще не поздно, кстати, – напомнил Максимов. – Пойдемте, я провожу вас. Вы все собрали?

– Кажется, все… о господи… Я возьму вас под руку? Мне так спокойнее.

На Котовского горел единственный фонарь. Туда он и повел свое новое приобретение. Ценное, надо признать, приобретение. Фигуристая, стройная, под тридцать. Большие глаза с серебринками. Поверх платья – ветровка по сезону. На голове, правда, бог весть что.

– Не пугайтесь, – засмеялась женщина. – Совсем недавно это была модная концептуальная прическа. Больших денег стоила. Послушайте, – она всмотрелась в лицо Максимова, – а что-то непохожи вы на работника милиции… Меня, кстати, Оксаной зовут.

– А меня, кстати, Костей. – Максимов поднял руку – показались лучи фар. Судя по лязгу и натруженному кашлю, приближалось пожилое отечественное корыто. – Далеко живете, Оксана?

– На Студенческой… Послушайте, Костя, а вы действительно считаете, что на этом рыдване я с комфортом доеду? – Она пристально смотрела на спасителя, и, похоже, ей не хотелось никуда уезжать.

– Убежден, Оксана. – Ночное «такси» заскрипело тормозами. – Более безопасного транспорта в темное время не придумать. Десять минут позора – и вы дома. Шеф, – распахнул он дверцу, – даму доставь до Студенческой.

– А нехай залазит, – добродушно прогудело нутро.

– Но без глупостей, отец. Я запомню номер.

– А запоминай, – засмеялся водитель. – Я из глупостей, парень, почитай, лет как двадцать вышел. Разве что по выходным, со старухой…

– Спасибо вам, Костя, – пробормотала женщина, неохотно отпуская локоть.

– Счастливо добраться, Оксана. И пореже ходите подворотнями. Их трудно назвать короткой дорогой.

Он проводил глазами громыхающее недоразумение. Пожал плечами и принялся вспоминать, куда направлялся. А направлялся он в принципе к Маше.

На настольном календаре красовалось пятое мая. Максимов задумчиво оторвал листок, скомкал, бросил в корзину. Получилось шестое, четверг.

Недавно пообедали. Всем составом, поручив Любочке хлопать мух, добрели до итальянской пиццерии, где и заказали блюдо – одно на всех, но необъятное. Мнение Максимова, облопавшегося пиццы на две жизни вперед и воспринимавшего ее как дембель перловку, в расчет не брали. Он начальник в офисе, а не в кафе.

Двумя часами ранее пышнотелой гражданке Шатровой были торжественно вручены документальные подтверждения неверности супруга, добытые Элен на вокзале. Не поймешь этих женщин. То орет как ненормальная, обвиняя сыщиков в некомпетентности и категорически отказываясь признавать мужа лояльным и любящим. То разражается горючими слезами и причитает, что она не верила до последней минуты и даже сейчас не верит («Что вы мне подсовываете фотомонтаж? Это не мой муж, вы приделали кому-то голову моего мужа! Думаете, я проглочу?!»).

Но это было давно. После обеда ситуация совсем иная. Напротив Максимова сидела посетительница. Ее снедал страх. Он тоже испытывал дискомфорт и больше всего на свете мечтал провалиться куда-нибудь в канализацию. И не всплывать, пока она не уйдет. Звали посетительницу Алисой Верницкой. Хрупкое создание слегка за двадцать. Личико бледное, выразительное. Остренький носик, скулы. Не сказать что очень симпатичная, скорее на любителя (редкого), но определенная изюминка в наличии имелась.

За ее спиной яростно жестикулировала Екатерина. Делала страшные глаза и пилила горло ребром ладони. Вернер крутил пальцем у виска, беззвучно ругался и временами хватался за голову, раскачиваясь, будто маятник. В проеме мерцал изумленный Лохматов – цеплял начальника испуганными глазами и протестующе мотал шевелюрой. «Те же грабли, Константин Андреевич, те же грабли…» – шептал беззвучно.

– Он позвонил в субботу, первого мая… – запинаясь, говорила Алиса. – Вы знаете, я сразу до смерти перепугалась, я такая впечатлительная… Побежала в милицию – в свою, районную…

– А в каком районе вы, простите?..

– В Заельцовском.

– Продолжайте.

– Но это было в праздник, там никого не оказалось. Дежурный сделал вид, что выслушал, посмеялся и выставил меня на улицу. Посоветовал зайти через день… если не передумаю. Я посидела в кафе, немного успокоилась. Два дня ничего не происходило. А четвертого вечером… он опять позвонил и сказал, что четыре дня осталось… Я всю ночь не спала, ревела, утром опять понеслась в милицию, но они же там такие деревянные… – Бледное существо изобразило на глазике слезинку, смахнуло, а полившийся далее ручей было просто бессмысленно смахивать.

– Совсем деревянные? – для порядка уточнил Максимов.

– По пояс, – подсказал Вернер.

– Меня направили к какому-то следователю, – изливалась Алиса, – он оказался похмельный в три ряда, сперва хихикал, а потом давай орать, что его отвлекают от работы…

Взаимодействие между районными управлениями явно не прослеживалось. Утром пятого числа Ирина Кулагина была мертва уже более суток. Знай трудяги, что произошло у соседей прошлым днем, – даже похмельный следователь должен был совершить какое-то телодвижение.

– А вот плакать, девушка, нехорошо, – укоризненно заметила Екатерина. – Поплакать вы могли и дома.

– А я и дома плакала, – всхлипнула Алиса.

– Интересный момент, Константин Андреевич, – произнес с порога Лохматов, – не успевает он завершить с первой… м-м, клиенткой, а параллельно уже начинает разрабатывать следующую. Нетерпеливый какой-то экземпляр.

Алиса испуганно обернулась. Вернер с Екатериной мигом перестали гримасничать и молитвенно уставились в потолок.

– Подождите… – потрясенно забормотала Алиса. – Что вы имеете в виду… завершить и разрабатывать? Не хотите же вы сказать, что уже был такой случай?

Обращалась она персонально к Лохматову, тому и пришлось густо краснеть и выкручиваться.

– Был такой случай, – кивнул Лохматов.

– И что с ней стало?

Олежка дипломатично пожал плечами.

Алиса повернулась, скрипнув стулом. Максимов тоже пожал плечами.

– Убили, – простодушно пояснил Вернер.

Настала очередь Максимова крутить у виска. Вернер быстро соорудил наивную физиономию: у нас запрещено говорить правду?

Алиса напряглась, зарумянилась было, затем ослабла и моментально побелела. Ручонки, теребящие батистовый платочек, упали на колени. Занавес.

– Минуточку, – нахмурился Максимов, – мы не в театре – играть трагедию на пустом месте. Постарайтесь успокоиться, Алиса. Ничего не случилось и, дай бог, не случится, если вы возьмете себя в руки. Я не верю в совпадения. Объясните простой факт: каким образом вы очутились в агентстве «Профиль»? Оно ведь находится не на территории вашего района. Трудно представить случайное совпадение: шли мимо, узрели вывеску…

– Я не шла мимо, – судорожно вздохнула Алиса. – В почтовом ящике лежала вырезка из рекламной газеты «Ва-банк». Сыскное агентство «Профиль»: «Мы возьмем на себя ваши заботы… Гарантируем полную конфиденциальность и скорейший результат… Недорого»…

– Снимаю порчу… – пробормотал Вернер.

– Я случайно обнаружила. Газет не выписываю, письма редко приходят… Поднималась вчера по лестнице – в ящике белеет что-то… Ее так аккуратно вырезали из газеты, но сверху белая полоса осталась, а на ней – «Ва-банк», шестнадцатое апреля. Честное слово, я даже не знала, что у нас в стране существуют частные детективные агентства…

– Кхм, – кашлянула Екатерина. – А вы, извините, девушка, кто по специальности?

– Инженер. Восьмой категории. В конструкторском бюро работаю. Федеральное унитарное государственное предприятие «Кранпроект». – Девица снова зарделась. – В прошлом году институт окончила. Обещают повысить, дать девятую категорию…

– И с каких, интересно, пор мы бросаем гражданам в почтовые ящики свои рекламные зазывалки? – ядовито вопросил в пространство Максимов.

– Я не бросал, – возмутился Вернер.

– И я, – спохватился Лохматов.

– А я тем более, – фыркнула Екатерина.

Воцарилось гробовое молчание. Все многозначительно посмотрели на приоткрытую дверь.

– Я че, дура набитая? – обиделась приемная. – Мне оно надо? Я, между прочим, нанятый работник. Сижу, бумажки перекладываю.

– Вы знаете, я, пожалуй, пойду, – внезапно ожила посетительница. – Вы меня извините, я тут наговорила… – Слабость в сочленениях пропала, Алиса взлетела со стула и, стиснув зубы, устремилась к двери. Лохматов машинально отшатнулся – приказа не пущать не поступало.