Крылья в багаже. Книга вторая - Марина Васильевна Ледовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зачем он все это сейчас вспомнил? К чему ворошить целый пласт воспоминаний, покрытых толстым слоем пыли, надежно, казалось бы, похороненных обид и разочарований, связанных, прежде всего, с женщинами в его жизни. Вернее, с одной женщиной. От нее почти ничего не осталось в его судьбе. Нет, осталось и гораздо больше, чем он думал. И мертвый груз воспоминаний всплыл на поверхность неслучайно: сейчас рядом находилась женщина, которая, первая после матери, сумела тронуть его сердце, заставила его биться иначе. Не потому ль так болезненно он реагировал на все, что происходило между ними? Он вернулся в прошлое, к тому Коленьке, и опять жаждал любви. Это была своего рода спираль, еще один шанс. И неважно, что сейчас он взрослый мужчина и может о себе позаботиться, защитить себя, а женщина рядом — вовсе не его мать. Суть в том, что одна из них, дав ему жизнь, лишила любви, а другая своей любовью способна возродить его к жизни.
Фертовский внимательно посмотрел на Надюшу: она, подсунув под щеку ладошки, устроилась у него на груди, закрыла глаза и опять задремала. Он погладил ее по спине, затем запустил руку в волосы, жесткие густые — свидетельство ее непростого характера. Но Николаю нравилось и это. Ее прямолинейность избавляла его от необходимости сомневаться в ее чувствах, уличать в лицемерии. А способность проявлять эмоции? Он когда-то попал в такой фонтан негодования при ее отказе, но ведь ее эмоции бывали и позитивными? Они ошеломляли, заражали, она умела наслаждаться каждой мелочью и с удовольствием этим делилась.
Надя во сне почмокала губами, Николай продолжал гладить ее по волосам, затем кончиками пальцев прикоснулся к шее, почесал за ушком, как кошку. Реакция последовала незамедлительно — Надежда вздрогнула, открыла глаза.
— Нечестно, — она поджала губы, — я так хорошо устроилась и даже задремала. Ты можешь спокойно лежать?
— Нет, — он пожал плечами, улыбнулся одними глазами, — ты хочешь невозможного: лежать с тобой рядом и ничего не делать?
— Ну, ты мог бы тоже подремать, — предложила она, однако заинтересованно поглядела на его губы — нижняя более полная и чувственная. И хотя лицо по-прежнему оставалось бесстрастным, руки уже выдавали все его желания.
Глава 6
Надя сидела у самой кромки воды, которая, накатывая, омывала ее ноги и звала за собой, на гребнях собирались барашки, а потом весело разбегались на шелковом песке. Николай заплыл так далеко, что Надя видела его лишь темную голову, которая казалась едва ли не точкой.
Плыть с ним Надежда не решилась, как супруг не уговаривал, у нее сегодня немного кружилась голова, наверное, акклиматизация. Поэтому дальний заплыв — несколько рискованное занятие, хотя и любила воду, особенно морскую. Любила ее теплое прикосновение, солоноватый вкус, мелькающих рыбок и мягкий «гребешковый» песок под ногами. А когда был полный штиль, море источало такое безграничное спокойствие, такое умиротворение, что душа очищалась, осветляя мысли, и возникало ощущение бесконечной свободы. Его дарило море, а здесь было даже лучше — здесь был океан.
Надя перевернулась, легла на живот прямо в воде и ощутила, как волны стали шаловливо подталкивать ее, то и дело, плескаясь на спине. Потихоньку перемещаясь к горизонту, солнце готовилось к закату, туда, где соединялись небо и океан. Воздух был особенно густым и мягким, легкий ветерок шелестел листьями пальм, одна из которых на длинном, похожем на толстый канат, стебле, устремилась к воде и нависла над ней, так и не добравшись. На вечернем небе растекались облака сиреневато-желтыми перьями. Пляж был почти пустым, вдали загорали двое мальчишек, но и они вскоре ушли.
— Привет! — услышала Надя и удивилась: как быстро муж доплыл обратно, к берегу. Еще несколько минут назад его даже не было видно, а тут уже родной сердцу голос над самым ухом. Она почувствовала прикосновение его крестика на цепочке на своем плече.
— Как там, на глубине океана? — Надюша повернула голову, посмотрела на мужа, улыбнулась: мокрые кольца его волос прилипли ко лбу, на коже блестели капельки воды, а глаза имели цвет темного янтаря.
— Все хорошо, тебе огромный привет от марлина, он сетовал, что не засвидетельствовал тебе свое почтение лично, — Фертовский хитро сощурил глаза и провел взглядом по фигуре Надежды.
— Ой, что-то мне подозрительны такие взгляды, — пробормотала она и на всякий случай отодвинулась, волна тут же обдала ее, захлестнув почти с головой. Николай засмеялся.
— Ах, так! — Надя вскочила и, недолго думая, окатила мужа брызгами очередной набежавшей волны. Он замер, вытаращив на супругу глаза, дождался еще пару атак с ее стороны, и, наконец, поток воды двинулся ей навстречу. Она завизжала, отскочила. Миллионы соленых искр, будто сказочный дождь, посыпались на Надю, она хохотала, отворачивалась, пыталась убежать, но «дождь» настигал ее с новой силой. Это было восхитительно, легко и радостно, словно на миг вернулось детство — невинное, неповторимое, беззаботное.
— Больше не могу, сдаюсь! — закричала Надя и в изнеможении плюхнулась на песок. — Ты победил, — сказала она, когда муж поцеловал ее и сел рядом.
— Я с тобой абсолютно счастлив, ты знаешь об этом? — сказал он и положил ей руку на плечо.
— Приятно догадываюсь. Давай, проводим сегодня закат? Это первый наш закат в раю. Смотри, солнце уже коснулось воды. А потом оно все больше и больше станет уходить за край океана, и, в конце концов, утонет. Коленька, завтра утром ты спасешь из воды солнце?
— Попытаюсь, конечно, вот только придется для этого очень рано встать. А это небезопасно.
— Почему? — она так искренне удивилась, расширила глаза, что Николай не удержался и опять поцеловал ее. Ему вообще все время хотелось прикасаться к жене, ласкать ее, целовать, такого не было ни с одной женщиной, он не испытывал ни тяги, ни сильных эмоций и так привык к этому, что и не подозревал, что способен на иное. С Надей все по-другому.
— Так ты не в курсе, что происходит на Сейшелах ночью? — он притворно возмутился. — Как такое не знать?
— И что же происходит? — от нетерпения Надя заерзала.
— Я думал, что ты знаешь, — продолжал подтрунивать Николай, — это важно, очень важно.
— Ну, Коленька, не томи, говори! — Надежда дернула его за палец.
— Все не так просто, — он сосредоточенно смотрел вдаль и словно решал: сказать или нет? — Во-первых, надо взять с тебя клятву, что ты никому не скажешь об этой тайне.
— Клянусь! — поспешно выкрикнула Надя. — А Вике можно? — тут
