Босиком - Элин Хильдербранд

Мамочки были милыми; они притворялись, будто завидуют Мелани. Но она знала, что они ее жалели, что она стала женщиной, отличавшейся своей несовершенной биологией. И не важно, что она окончила колледж Сары Лоренс, что после колледжа преподавала английский горным племенам Северного Таиланда, и не важно, что Мелани была прекрасным садоводом. Когда другие женщины смотрели на нее, они думали: «Это та женщина, которая пытается забеременеть. Та, у которой проблемы. Может быть, она бесплодна. Что-то у нее не в порядке. Бедняжка».

Питер этого не признавал, и теперь, после разрыва, когда все секреты просочились наружу, словно грязь из сточных труб, Мелани знала, что его никогда не волновало, забеременеет она или нет. (Неудивительно, что у нее были такие проблемы! Всем известно, что успех на девяносто процентов зависит от отношения, положительных мыслей, зрительных образов.) Питер старался сделать ее счастливой, и лучшим для этого способом он считал тратить на нее деньги, каждый раз удивляя Мелани. Поездки на выходные в Кабо, уик-энды в фешенебельных гостиницах «Коннот» в Лондоне и «Делано» в Саут-бич, Майами. Бархатный блейзер от Ив Сен Лорана, за которым была двухмесячная очередь. Черный трюфель весом двенадцать унций, доставленный самолетом из Италии в деревянной коробочке, завернутой в солому. Орхидеи по пятницам.

Тянулись месяцы бесплодия, и Мелани стала сеять семена, копать клумбы, сажать кустарники и другие многолетние растения, удобрять землю, выдергивать сорняки. Она потратила чуть ли не тысячу долларов на различные однолетние растения и травы и отборную рассаду томатов. Она разрешила двум маленьким симпатичным соседским девочкам нарезать тюльпанов и гиацинтов в свои корзинки для празднования Первого мая[5]. Она удобряла кусты гортензий шейками моллюсков, которые покупала в рыбном магазине. «За сенбернаром и то легче было бы ухаживать, чем за этим чертовым садом», — выражал недовольство Питер.

Питер рассказал Мелани о своем романе с Фрэнсис Диджитт, когда они ехали домой с пикника, посвященного Дню поминовения, который «Раттер энд Хиггенс» отмечали каждый год в Центральном парке. Там были софтбол, гамбургеры и хот-доги, арбузы, соревнования по бегу с яйцом в столовой ложке и воздушные шарики для детей. Это был хороший праздник, но Мелани там было невесело. Они с Питером сделали семь попыток искусственного оплодотворения — безрезультатно — и решили больше ничего не предпринимать. Им попросту ничего не помогало. Но люди по-прежнему спрашивали: «Есть новости?» — и Мелани приходилось отвечать: «Мы решили на некоторое время оставить все как есть». Тед и Вики вообще не пошли на пикник, потому что Вики только-только получила подтверждение своего диагноза от второго врача из Маунт-Синай и никого не хотела видеть. Так что Мелани отвечала на вопросы не только о своем бесплодии, но еще и о болезни Вики. Учитывая количество людей, которые преследовали Мелани и донимали ее своими разговорами, проще было бы провести пресс-конференцию.

По дороге домой Мелани сказала Питеру, что этот вечер измотал ее, что ей было не особо весело, возможно потому, что там не было Вики и Теда.

— Жизнь слишком коротка, — добавила Мелани. Она говорила это теперь всякий раз, когда думала о Вики.

Питер рассеянно кивнул; Мелани так часто произносила эту фразу, что она потеряла свою силу. Но Мелани настойчиво повторяла эти слова: жизнь слишком коротка для того, чтобы постоянно томиться, переживать, хотеть чего-то. Ждать, пока что-то произойдет.

На первом выезде с трассы I-95 было сильное движение, Питер выругался, и они замедлили ход.

«Сейчас самое время», — подумала Мелани.

— Мне кажется, нам нужно попробовать еще раз. Еще один раз.

Она с замиранием сердца ждала его реакции. Он вообще не хотел бороться с бесплодием. В этом было что-то искусственное, неестественное. Мелани делала это уже не раз и не два, все время обещая, что очередная попытка будет последней. А потом, несколько недель назад, она действительно, действительно дала обещание; они с Питером заключили договор из нескольких пунктов, скрепив его практически первым за год спонтанным занятием любовью. Потом Питер говорил о путешествии к Большому Барьерному рифу — только они вдвоем. Они остановятся на каком-нибудь курорте, куда не пускают с детьми.

Мелани была готова к тому, что Питер будет раздражен, когда она в очередной раз поднимет этот вопрос; она была готова даже к его злости. Но Питер лишь покачал головой и, опустив глаза на панель приборов, сказал:

— У меня есть другая женщина.

Мелани понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он имел в виду, говоря эти слова, но, даже осознав очевидное, она все равно сомневалась.

— Другая? — переспросила она.

— Да. Фрэнсис.

— Фрэнсис? — Мелани посмотрела на Питера. Он выпил несколько бутылок пива на пикнике. Он что, пьян? Может, ему вообще не следовало садиться за руль? В его словах не было никакого смысла.

— У тебя роман с Фрэнсис? Фрэнсис Диджитт? — Мелани могла представить Фрэнсис только такой, какой однажды ее видела, — в красных нейлоновых спортивных шортах и белой футболке, которая гласила: «Бешеная река, проплыви по ней, если кишка не тонка». Фрэнсис Диджитт было двадцать семь лет, у нее была короткая стрижка, и она увлекалась такими видами спорта, которые все называют экстремальными, как, например, альпинизм или катание на лыжах в удаленной неприспособленной местности. Фрэнсис сделала хоумран в софтбольном матче и пробегала через базы, подняв вверх кулак, словно шестнадцатилетний парень.

— У тебя роман с Фрэнсис?

— Да, — сказал Питер.

Да, у них был самый грязный вариант офисного секса — в платяном шкафу, в пустых туалетах после рабочего дня, на его столе за закрытой на замок дверью, на его вращающемся стуле, — Фрэнсис задирала юбку и садилась на него, широко расставляя ноги.

Когда тем вечером они приехали домой, Питер перебрался в комнату для гостей, пока Мелани лежала в ванне и плакала. Питер не уехал из дому — он говорил, что не хочет этого, а Мелани не могла заставить себя этого потребовать. Они спали под одной крышей, в разных комнатах. Он не хотел разрывать свою связь с Фрэнсис Диджитт, не сейчас, говорил Питер, но, может, когда-нибудь. Для Мелани это было настоящей пыткой. Она любила мужчину, а он использовал ее сердце для учебной стрельбы. Обычно Питер приходил домой на ночь, но иногда он звонил и говорил, что «останется в городе» (что означало, и Мелани оставалось лишь признать этот факт, что он останется с Фрэнсис Диджитт). Питер вымотал Мелани; он знал, что у нее не хватит смелости развестись с ним и забрать его деньги, к чему все ее побуждали.