Голое платье звезды - Дарья Донцова

– Час от часу не легче! – простонал Маркин, зеленея.

– Насекомые – кладезь белка, – заявил Гаврюша, – говорю это как врач, они полезные.

– В Таиланде засахаренные тараканы на палочках продаются, – добавила Несси.

– Ты их ела? – передернулась я.

– Не-а, – засмеялась Агнесса Эдуардовна. – Базиль купил нам по штучке и обе сам съел.

– Кто бы сомневался, – буркнула себе под нос я. – Он и не такое слопает, его прожорливость один раз чуть нас не погубила[3].

– Мальчиком манипулировали! – кинулась защищать любимого внука добрая бабушка. – Он наивен, как новорожденный котенок, ласков, как месячный щенок.

«Прожорлив, как стая акул, и ленивее его никого на свете нет», – мысленно договорила я, но вслух не произнесла ни слова.

– У них целы лапки, голова, усы, – восхищался Гаврюша, рассматривая содержимое своей розетки. – Как так ловко ухитрились насекомых приготовить, что они не развалились?

– М-м-м… – простонал Андрей, опять хватаясь за горло.

– Сироп их цементирует, – авторитетно заявила Несси. – И вы все не правы, перед нами не тараканы, не кузнечики, не саранча, а сверчки!

Телефон Гаврюши тихо звякнул, он схватил трубку.

– Ага, вот и сообщение… Никто не угадал. Я отправил фото этикетки одному своему знакомому, он полиглот, свободно владеет более чем пятьюдесятью языками и еще сто просто понимает. Слушайте, что мы вкушали с восторгом. Я еще и коробочку с кексом для него заснял. С чего начнем?

– От маффинов я засады не жду, – махнула рукой Несси, – я их приобрела в простом супермаркете. Огласите правду про джем.

– «Джингамеры в сиропе», – громко произнес Гаврюша.

– Чудесно, – кивнула я, – ответ все объяснил. Значит, всего-навсего джингамеры. Однако интересно, кто они такие.

– Спокойствие, только спокойствие, – усмехнулся Гаврюша. – Володя педантичен, читаю далее. «Гиппократ, поскольку меня терзают смутные сомнения, а знаете ли вы о джингамерах, то я рискнул дать объяснение. Заранее прошу извинения, ежели вы в курсе, а я, неблагодарный и злонравный, усомнился в эрудиции ученого. Джингамеры – мелкие насекомые, живущие на шкуре слона. Они передвигаются резвыми скачками, неприятностей элефантам не доставляют, наоборот, от них одна польза. Джингамеры чистят кожу слона от ороговевших кожных чешуек».

– Блохи! – вздрогнул Андрей. – Я ел джем из блох! Дайте срочно что-то антисептическое выпить.

– Хотите рома, который Степа не знаю, откуда привезла? Налить? – радушно предложила Несси. – Очень крепкий, глотнешь – и дым из ушей валит.

– Читаю далее, – повысил голос Гаврюша. – «Погонщики собирают умерших джингамеров и…»

– Дохлые блохи! – взвизгнул Андрей. – О, мамма миа! Варенье из останков насекомых!

– «…и делают из него десерт, – продолжал тем временем режиссер, – который считается изысканным блюдом. Каждого почившего джингамера заворачивают в сброшенные крылья бабочек жмурниц, высушивают на солнце, зарывают на полгода в землю. Через шесть месяцев достают, засыпают сахаром…»

– О боже! – взвыл Маркин. – Только подумаю, что хуже ничего быть не может, а угощенье все гаже и гаже делается. Джем из мумий блох! Степа, где был твой разум, когда ты покупала этот изыск?

Мне пришлось оправдываться:

– Я не привозила его, джем приволокла какая-то другая подруга Несси. Я не летаю в Азию, работаю только в Европе, Америке и Великобритании.

– «Потом их утрамбовывают в банки, кладут в стойло пони, где тепло, выделяемое навозом, естественным образом нагревает содержимое. Через три-четыре месяца джем, как правило, готов. А у кексов текст на русском. Тут я уже не нужен. Но, Гиппократ, изучите его внимательно. Забавное чтиво», – звонко договорил Гаврюша.

– Офигеть! – икнул Андрей. – Я съел целых две ложки. Теперь у меня внутри заведутся экзотические блохи, выращенные в дерьме пони.

– Маловероятно. Мумии, как правило, не оживают, – успокоила я любимца миллионов телезрителей. – Опасности заполучить этих джин… гин… у тебя нет. Разве что холеру подцепишь. Или чуму…

– О-о-о-о! Кексы! – воскликнул Гаврюша.

– С ними-то что? – удивилась Несси. – Обычная выпечка из магазина.

– Читаю состав, – объявил режиссер, держа в руках коробку. – Буковки микроскопические, но у меня зрение как у дальнозоркого орла. Забавно, однако. Трифоксококаоалноидная смесь, идентичная муке, дрожжевидная составляющая на базе пальмового масла, яичный порошок условно-натуральный, продукт молочного разведения ключевой водой из источника монастыря под городом Гановск, облегченное сливочное масло десятипроцентное растительного выращивания, эмульгатор из рогов серого кролика, улучшитель вкуса с запахом кекса, ароматизатор, закрепитель формы, затвердитель, Е тысяча триста, Е четыре миллиона пять, Е девятьсот сорок шесть… Еще штук двадцать «ешек» замыкает список пенициллиносульфимидная паста для консервации. Натуральный биоэкопродукт, без ГМО. Произведено на фабрике минеральных удобрений и промышленных масел. Адрес изготовителя: Бирюкинская область, город Гановск, Кладбищенская улица, дом один. Кошерно. Халяль. Постная еда. Приятного вам аппетита.

– Кошерный такой кекс, – прошептал Андрей, – прямо супер. Варенье из мумий блох на его фоне просто диетический деликатес.

Несси решила сменить тему беседы.

– Давайте-ка посмотрим подвал!

– Отличная идея, – одобрил Гаврюша.

– Пойду домой, – быстро сказала я, – завтра рано вставать.

– Никак ты заболела? – встревожилась Агнесса. – Сейчас заварю антипростудный чай.

– Только не это! – испугалась я. – Нет-нет, я прекрасно себя чувствую.

– Почему тогда решила в девять вечера под одеяло заползти? – удивилась Несси. – Никогда раньше часа ночи не укладываешься.

– Мы тебе надоели? – прищурился Гаврюша.

– Конечно, нет, – соврала я, – просто… э… ну… я хотела…

Моя фантазия забуксовала и свалилась в кювет. Чтобы не выглядеть совсем уж идиоткой, я спросила:

– Почему ваш друг-полиглот в эсэмэске обращается к вам «Гиппократ»?

– Я же врач, – пояснил Гаврюша. – Разве ты не поняла? Пошли, провожу тебя до квартиры.

Я попрощалась с Андреем и Несси, и мы с толстяком вышли на лестницу.

– Если вы врач, то зачем представились режиссером? – с запозданием удивилась я.

– Так объяснил уже: хотел проверить тебя, правда ли сериал с Маркиным не видела, – усмехнулся Гаврюша. – Свой род занятий изменил, чтобы мое любопытство в отношении фильма выглядело убедительным. И многие почему-то пугаются, узнав, что по профессии я психиатр.

Я остановилась.

– Психиатр? Работаете с душевнобольными людьми?

– Здоровым мои услуги не нужны, – резонно ответил Гаврюша. – Хотя стопроцентно здоровых людей вообще нет. Есть недообследованные. М-да… Слушай, я перешел с тобой на «ты», и Андрей тоже. Может, и ты перестанешь выкать?

– Хорошо, – тут же согласилась я. – Знаешь своих коллег?

– Нас вообще-то много, – пожал плечами собеседник. – Конечно, у меня большой круг общения, и кроме работы в клинике я еще преподаю в мединституте. Плюс с кем-то учился на одном курсе, кого-то сам выучил. А почему ты интересуешься?

– Мне очень надо найти контакт доктора Драпкина, – призналась я. – Слышал о таком?

– Зачем он тебе? – поинтересовался Гаврюша.

– Он работает в спецбольнице, где содержатся умалишенные преступники, которых нельзя судить, но и отпустить невозможно, – объяснила я. – Мне до зарезу надо с ним пообщаться. Хотя, говорят, у Драпкина мерзкий характер.

– Да, своеобразный дядечка, – протянул Гаврюша. – Если хочешь что-то о его пациенте узнать, лучше и не начинать. Может так послать, что мало не покажется.

– Так ты с ним знаком? – обрадовалась я. – Может, мобильный его знаешь?

– Есть номерок в контактах, – кивнул мой собеседник.

Я схватила толстяка за руку.

– Послушай, у тебя ужасная стрижка, давай совершенно бесплатно приведу твою шевелюру в порядок. В обмен на телефон Драпкина, а?

– Он тебе так нужен? – усмехнулся Гаврюша. – Хочешь помочь кому-то? Зря надеешься. Драпкин ни за какие самородки не согласится признать преступника душевнобольным, если тот таковым не является. Мне известно, что ему и квартиру, и машину, и победительницу какого-то конкурса красоты за фальшивый диагноз предлагали. Драпкин дароносцев выгнал. Дурак, да?

– Нет, – возразила я, – просто честный человек. Могу даже представить, что дружу с ним. Но мне не надо никого от Фемиды прятать, просто необходимо получить сведения об одном его пациенте.

– Он ничего никогда не скажет, – отрезал Гаврюша.

– И почему меня это не удивляет? – мрачно спросила я.

– Теперь честность Драпкина не кажется тебе привлекательной? – засмеялся Гаврюша.

– Мое мнение о враче не изменилось, – возра-зила я. – Пожалуйста, дай номер его телефона. Если я объясню ему, в чем дело, вероятно, психиатр пожалеет девочку, которая осталась без мамы, и поможет.