Роковой сон - Джорджетт Хейер

Все еще стоя у скамьи, юноша наблюдал, как герцог проследовал к лестнице и поднялся по ней вместе с дядей Вальтером. Ги Бургундский снова расположился за столом и велел слуге наполнить кубок.

Странная тишина воцарилась во время ухода герцога. Витавшие в этой тишине эмоции были непонятны Раулю. За столом герцога два барона, усаживаясь, обменялись быстрыми взглядами. И снова Рауля пронзило острое беспокойство, будто за этими таинственными взглядами скрывалась опасность. Затаив дыхание, он наблюдал за Гримбальдом, который, прищурясь, смотрел вслед уходящему герцогу. Что-то в этой сосредоточенности заставляло юношу тревожиться в предчувствии опасности.

Через два дня охотники были уже в пути. Герцог с Бургундцем скакали во главе кавалькады. В первый день их путь был коротким и вел на север, так как у Вильгельма были дела в Байе. Они прибыли в город в середине дня и были встречены Ранульфом де Бриссаром, виконтом Брессеном, епископом и другими местными лордами. И снова беспокойство охватило Рауля: он ощутил витающую в воздухе опасность, когда соскользнул со спины Версерея и увидел, как герцог, окруженный чужаками, идет к входу во дворец. Предчувствие стало настолько острым, что юноша почти бегом бросился за герцогом в абсурдном желании убедить его не останавливаться в этом сером мрачном городе с кривыми улочками и предательскими закоулками. Он поборол в себе внезапный импульс, и в тот же момент верхом на муле появился Гале, понимающе усмехаясь, будто зная о терзающих юношу подозрениях.

— Дурак, ты зачем следуешь за мной по пятам? — возмутился Рауль.

Шут сполз со спины мула.

— Ну, тогда я — это что-то вроде твоей совести, кузен, а значит, еще более глуп, чем представлял раньше. Где мой братец Вильгельм? — Он увидел герцога при входе во дворец и пронзительно захихикал. — Отгадай загадку, кузен Рауль: кто вон из тех волк, а кто — ягненок?

Злобная гримаса исказила лицо шута, когда он кивнул на группу людей, окружавших герцога.

— Ах, что у меня за умненький мальчик! — воскликнула твоя матушка, когда ты попытался схватить рукой огонек свечи. Братец Рауль, братец Рауль, ты что, никогда не слышал о волке, натянувшем на себя овечью шкуру? — Он ткнул юношу жезлом под ребро и побрел следом за герцогом, сотрясаемый взрывами каркающего хохота.

На одну эту ночь свиту герцога разместили во дворце Байе. После ужина столы на козлах убрали, на полу разложили соломенные тюфяки, и все, кроме знатных лордов, улеглись на них спать. Рожковые светильники у подножия лестницы слабо освещали нижние ступеньки. Там, где лежал Рауль, на пол падал лишь отсвет затухающего пламени камина.

Пробудившись среди ночи от тревожного сна, он увидел тень человека на ступеньках и осторожно приподнялся. В тусклом свете можно было разглядеть изгиб плеча и очертания головы человека, примостившегося на свернутом плаще. Кто-то похрапывал в глубине зала. Сосед Рауля вытянулся на своем тюфяке, бормоча и вздыхая. Тень на лестнице вновь шевельнулась, и в мерцании светильников удалось разглядеть лицо шута, который, скорчившись, сидел у стены, поблескивая отнюдь не сонными глазами.

Рауль, одетый в рубашку и штаны, отбросил покрывавший его плащ и осторожно поднялся. Он бесшумно прокрался через зал, осторожно нащупывая ногой путь, чтобы не наступить на кого-нибудь из спящих, и при этом ухитрился никого не разбудить.

Гале шепотом приветствовал его:

— Что, братец, тюфяк жестковат?

Рауль мрачно посмотрел на него.

— Почему ты бодрствуешь? Или твой тюфяк настолько жесток, что и уснуть нельзя?

— Нет-нет, Гале хороший песик, — ответил шут. Он обхватил свое тело длинными руками и взглянул на Рауля с грустным и одновременно проказливым выражением.

Юноша обернулся, будто ожидая, что за ним кто-то стоит, затем нагнулся и прошептал шуту прямо в ухо:

— Говори! Чего ты боишься?

Гале улыбнулся, отшатнувшись от него.

— Не тебя, братец. — Он коснулся колена Рауля своей погремушкой. — Возьми мой жезл, дурачок. «Не буду бояться теней», — проблеял козел, увидев притаившегося в чаще волка.

Рауль схватил шута за плечо и встряхнул.

— Говори, дурак! Какая грозит опасность?

Шут закатил глаза и высунул язык.

— Ой-ой-ой! Не вытрясай остатки мозгов из бедняжки Гале! Иди и спи, братец: какая опасность может грозить такому ласковому теленочку, как ты?

— Никакая. Но ты что-то знаешь. Кто злоумышляет против герцога?

Шут издевательски усмехнулся.

— Жил, братец, однажды в парке знатного лорда павлин, а поскольку люди постоянно восхищались красотой его хвоста, то он зазнался, и в своей глупости вообразил, что может выгнать хозяина и править парком сам.

Рауль нетерпеливо кивнул.

— Пустые разговоры, дурак. Вся Нормандия знает, что Бургундец считает себя великим. И больше ничего?

Гале искоса взглянул на него.

— Заговоры, заговоры, братец, — темные это делишки, — загадочно произнес он.

Юноша посмотрел наверх.

— Ты что, не можешь предостеречь его от опасности? Ты, сидящий у его ног?

Шут безрадостно усмехнулся, показав свои лошадиные зубы.

— Ты пробовал, братец, когда-нибудь посоветовать цапле, чтобы она опасалась ястреба?

— Цапле не нужны предостережения, — насупившись, ответил Рауль.

— Да-да, мой бедный Вильгельм — это мудрая цапля, — прокаркал Гале и принялся с полубезумным видом играть своими пальцами. — Но у него кривой клюв. А у цапли такой может быть, а, кузен Рауль?

— Меня уже тошнит от твоих загадок, — сказал юноша и поднялся, передернув в ознобе плечами от холодного ночного воздуха, пробравшегося под рубашку. — Знай себе, сторожи. Но помни: четыре глаза видят больше, чем два.

Он пробрался обратно к своему тюфяку и принялся одеваться. Металл кольчуги звякнул, когда он натягивал ее через голову, и спящий сосед повернулся, что-то пробормотав сквозь сон. Рауль одел перевязи поверх штанов и закрепил пряжкой свой меч. Когда он на этот раз пробирался к лестнице, то был уже полностью, вплоть до шлема, экипирован.

— Что за храбрый рыцарь к нам идет! — фыркнул Гале и посторонился, чтобы Рауль мог пройти мимо. — Вильгельм, брат мой, тебя прекрасно охраняют. — Он посмотрел на поднимающегося вверх юношу. — Спи спокойно, Вильгельм, у твоего нового сторожевого пса чуткий нос.

Прокравшийся в замок рассвет осветил лежащих на полу рыцарей, обмякшие во сне грубые лица и мечи, брошенные прямо около соломенных тюфяков. На лестнице скорчился шут, он беспокойно дремал, положив голову на руки. Около закрытой двери, выходящей на верхнюю галерею, стоял юный рыцарь, держа в руках обнаженный меч. Он стоял очень тихо, но когда до его слуха донесся снизу легкий шум, он внимательно прислушался, а пальцы крепче сжали эфес.