Черновая работа - Анатолий Гончар

— Кроме шуток, в советское время то ли технология была другая, то ли сорт рыбы, но килька до такой степени не разваливалась, а эта фиг знает что, и к тому же горчит.

— Да ну вас, мужики, в баню, рыба как рыба! Нормально с гречкой идёт. Эй, народ, нам пожрать кто-нибудь даст? — Курагин в ожидании обещанной каши забарабанил ложкой по столешнице.

— И кто у нас там такой нетерпеливый? — в окошке показалось улыбающееся лицо Светланы Валерьевны. Сорокалетняя начальник вещевого склада прапорщик Светлана Валерьевна Осипова по совместительству, точнее, по доброте душевной, периодически трудилась поварихой. Ведь все же, что не говори, а женские руки на армейской кухне — это всегда приятно.

— Светлана Валерьевна, не корысти ради, а токмо общего блага ищущи, смею требовать я от Вас положенного. А ну как я от недокорма обессилю и не смогу выполнить задачу, высшим руководством поставленную, а?

— Болтун ты, Лёшка! — Светлана Валерьевна покачала головой. — Подходи к окну, забирай свою кашу, а то остынет, скажешь, мы тебя тут холодными бутербродами кормим.

— Да, скажу, я такой, мне правду сказать, как орлу крови напиться! — пока он болтал, и Андрей, и Вадим взяли выставленные в окошко тарелки, и теперь наворачивали рассыпчатую кашу, со смехом поглядывая в сторону по-прежнему пытающегося хохмить Курагина. Когда, наконец, Курагин соблаговолил забрать приготовленную для него порцию, дверь, ведущая на кухню, открылась, и пред светлы очи офицеров явился сам начальник столовой, а заодно и продовольственным складом старший прапорщик Селиванов Артём Степанович. Он широко улыбался и нёс на большом подносе десятка полтора полностью налитых стаканов с чаем.

— Степаныч, я тебя уважаю! — Курагин протянул руку и зацапал в пятерню сразу два бокала. — А к чаю что-нибудь есть?

— Естественно, когда это у нас не было.

Беря свой стакан, Соколов невольно принюхался, пахло выпечкой. Из всё тех же, ведущих на кухню, дверей, выпорхнул помошник повара. В руках у него был такой же поднос, как и у Степаныча, и на нем горкой лежали свежевыпеченные плюшки.

— Это у нас Светлана Валерьевна старается! — явно вводя сидящих в курс дела, Степаныч поставил поднос на стол и сел на первый попавшийся под рук…, в общем, подо что-то попавшийся стул.

— Слава Светлане Валерьевне! — громко проорал Курагин, хватая с подноса сразу четыре плюшки.

— Эй, ты не наглей, не наглей! — в свою очередь, беря с подноса вкусно пахнущую выпечку, Андрей в шутку погрозил Алексею кулаком.

— Ему можно, он же у нас парень местный, — Гордеев хитро улыбнулся и добавил, — здесь уже вторую неделю плюшки тырит.

— Да ладно, ладно, набросились, жалко им плюшечки для хорошего человека.

— Это ты-то хороший? — Андрей отхлебнул из бокала и откусил кусочек от ещё горячей плюшки. Чай был хорош: в меру горячий и с легким привкусом каких-то трав, а плюшка… плюшка вообще казалась божественной, особенно после пары суток на сухом пайке.

— Мужики, вы задолбали! — притворно обидевшись, Алексей повернулся лицом к стене и с удвоенной энергией навалился на выпечку.

Уже поздно ночью, когда, взбудораженные новыми впечатлениями, бойцы, наконец, угомонились, и наступила почти идеальная тишина, Андрей, вместо того, чтобы закрыть глаза и уснуть, накинул на плечи камуфлированную куртку и вышел на улицу под звездный шатёр высокого осеннего неба. Он долго стоял, всматриваясь в такие знакомые созвездия, пытаясь отыскать на небосклоне новые, ещё не виданные им звёзды. Наконец ночная прохлада заставила его тело покрыться сыпью холодных мурашек. Андрей последний раз взглянул на зависший над горизонтом ковш большой медведицы и, вздохнув полной грудью, вернулся в палатку. Спал он спокойным сном без сновидений.

— Рота, подъем! — крик дневального заставил Андрея моментально подняться в кровати и, откинув одеяло, соскочить на пол. Как командир группы он, конечно же, мог немного полениться и разок-другой пропустить утреннюю зарядку, но у него даже не возникло такой мысли. Быстро одевшись, лейтенант отдернул занавеску, отделяющую кубрик офицеров от спального расположения личного состава. Электрический свет двух лампочек, падая сверху, отбрасывал на пол многочисленные тени, падающие от лениво одевающихся бойцов.

— Подъём! Кто тут ещё валяется? — Андрей толкнул рукой ногу лежавшего на нарах бойца. В ответ недовольно заворчали. — Подъём! — на этот раз лежавший подскочил и рассеянно уставился на схватившего его за ногу лейтенанта. — Живо!

Наконец-то очнувшийся ото сна солдатик откинул в сторону спальник и, часто моргая, быстро сполз на пол.

— Царьков!

— Я!

— Опоздаем на зарядку, в обед будем тренировать отбой-подъём. Всем понятно?

— Одеваемся, выходим строиться! — сердито приказал уже давно стоявший у выхода сержант. Повода не верить в реальность угрозы группника у него не было. Царьков знал, если их лейтенант что-то пообещал — то сделает, и сделает это, не считаясь со своим временем и нервами. Так что было лучше поторопить лениво продирающую зенки группу.

На зарядку они построились как раз вовремя. Дежурный по отряду только выходил на переднюю линейку и ещё даже не готовился к встрече комбата.

— Становись. Равняйсь. Смирно. Товарищ майор, личный состав отряда для проведения утренней физической зарядки построен. Дежурный по отряду капитан Чеботарёв.

— Вольно. К разминке приступить. — Отдав команду, комбат подождал выбежавшего из-за палаток зама и уже вместе с ним легкой трусцой направился в сторону отрядного КПП. Боец из комендантского взвода распахнул ворота и, поспешно убравшись с пути бегущих офицеров, вытянулся по стойке смирно.

Разминку Андрей проводил сам. Наклоны вправо-влево, упражнения для рук, ног, шеи и так десять минут. Почувствовав на себе, что тело стало наполнять согревающее тепло, Соколов скомандовал:

— Сомкнись, приготовиться к бегу, за мной, бегом марш.

Андрей бежал впереди всех, слыша, как позади топают десятки ног, как противно хрустит под подошвами галечник, как разбрызгиваются по сторонам остатки давних луж.

— Командир, сколько бежим? — Царьков, догнав Андрея ещё у ворот КПП, теперь бежал рядом.

— Трешку, наверное, посмотрим как остальные, но я не думаю, что здесь по утрам бегают больше, чем на слаживании.

— Ага, с комбата станется. Ему и десятку в кайф!

— Ему-то, может, и в кайф, но вряд ли он станет нас гонять по полной программе на зарядке. У него для нашего взбадривания Б/З будут…

Андрей бежал легко, пружинящим шагом привычного к бегу человека. Ответив Царькову, он, не сбавляя темпа, оглянулся назад. Бойцы группы, только что рассыпавшиеся в стороны (пришлось обегать большую, образовавшуюся в выбоине дороги лужу), снова стекались в ровный, почти монолитный строй. Как оказалось, Андрей был прав: точка поворота находилась в полутора километрах от ПВД. Комбат и его заместитель, мельком взглянув в сторону бегущей группы, пробежали в обратную сторону. Справа, за обочиной дороги, там, где за красными флажками протянулись минные поля, Андрей краем глаза заметил какое-то движение. Пришлось сместиться в сторону, пропуская группу вперёд.

— Царьков, веди! — уходить, не поняв, что это было, не стоило. Мало ли! Андрей остановился. Ещё полностью не рассвело и потому контуры предметов выглядели смазанными. Это было так странно, что он невольно замелил шаг. Его острый взгляд неспешно переходил с одного клочка земли к другому: ровная, уже давно заросшая пахота, два небольших, росших рядом деревца, одинокий куст, чуть дальше заросли такого же кустарника. Что-то заставило Андрея вернуться взглядом назад и начать осмотр местности заново. Послышались шаги очередной, бегущей по асфальту, группы. Лейтенант уже было хотел плюнуть на своё любопытство и бежать вместе со всеми, когда за одиноко стоящим кустом вновь почудилось какое-то шевеление, и почти тут же из-за него выбежал красный, в лучах встающего солнца почти багровый, фазан и, взмахнув крыльями, полетел навстречу заре, подальше от беспокоившего его шума.

— Фу ты, нуты, — Андрей покачал головой: и стоило из-за этого останавливаться? Во всяком случае, наворачивать оставшиеся до поворота метры Андрей не стал, а присоединившись к уже поравнявшейся с ним группе, побежал в сторону ПВД. День обещал быть долгим.

— К бою! — отрывистая команда заставила бойцов кинуться в разные стороны. Андрей стоял на высоком валу «улитки» и наблюдал, как разведчики, уйдя с предполагаемой линии огня, попадали в траву, и теперь, согласно заранее отработанным схемам, стали короткими перебежками выравнивать линию обороны.

— Хорошо, хорошо, — он всё время комментировал их перемещения. — Дубляков, сместись правее, как стрелять будешь? В спину Лаптева? А ты чего, Иванов, встал? Бугорок очень уж удобный с окопчиком?! Хорошо, согласен. Коськин, какого чёрта вперёд головняка вылез? И перебежка слишком длинная. Костенко, растяни свою тройку. Всё, хорошо, отбой. «Сбор», — последнее слово, точнее приказание, Андрей отдавал уже с помощью жестов.