Тропик лейтенанта. Пиратское рондо - Александр Покровский

– Тогда натираемся.

Аю показала на больших муравьев, снующих всюду.

– Муравьи. Это против муравьев.

– Неужто помогает?

– А черт его знает! Три!

После того как все вымазались с ног до головы, бег продолжился.

Один из пунктов культурной программы в Индонезии – посещение сафари-парка.

На входе в парк клетка с какими-то пронзительно кричащими птицами черного цвета с желтыми клювами. Индонезия – царство птиц. У клеток минут пятнадцать толпятся русские моряки (пока зам пойдет и купит на всех билеты). К тому моменту, когда моряки организованно садятся по машинам и едут в парк, удивительные птицы пронзительными голосами посылают окружающий мир на три известные русские буквы.

Парк очень красив. Передвигаться можно только на машинах. Животные со всего мира (по крайней мере со всех южных широт) обитают здесь в открытых вольерах, причем травоядные передвигаются совершенно свободно, а хищники отделены на всякий случай от дороги рвами и электрическим заграждением.

– Они сбежали!

Ли поднял голову и встретился взглядом с говорившим эти слова пиратом, похожим на араба.

– Они бежали в джунгли?

– Ночью. Отрыли замок, освободились от цепи и бежали.

– Замок без ключа открыть нельзя. Кто им дал ключ?

– Пропала Аю.

– Маленькая Аю, которую твой брат так трепетно готовил себе в наложницы, сбежала вместе с русскими?

– Сегодня ночью.

– А обнаружили это все только утром, надеюсь?

– Да.

– И теперь ты пришел ко мне и спрашиваешь: преследовать их или нет?

– Я спрашиваю только одно: могу ли я убить всех, когда их схвачу?

Ли откинулся в кресле и внимательно посмотрел на своего соратника.

– Да, – сказал он, – можешь.

– А ты слышал о том, что русский крейсер вместе с эсминцем преследуют в наших водах все наши суда и русский капитан поклялся перевернуть все острова, но найти своих людей и что именно на Ли и его людей открыта эта охота?

– Да, я слышал.

– И ты позволяешь их убить?

Ли спокойно произнес:

– Никто не живет вечно. Рано или поздно придется отвечать за свои дела. Я хочу, чтобы это произошло не сейчас, но что я могу? Или грабишь ты, или грабят тебя. Охота есть охота, Хасан. Если ты не готов из кабана превратиться в загонщика, лучше гни спину на рисовом поле. И на акулу охотятся. Если убьют меня или тебя, пиратство в этих водах не прекратится. Твои охотники за головами выходили в море задолго до нас. Они же будут выходить в море и после нас.

Они убьют Ли? Нет. Большой Ли разобьется на сотню маленьких Ли. И тогда они будут воевать с сотней. У дракона можно отрубить голову, но на ее месте вырастает дюжина голов. Я не так уж сильно докучал индонезийским властям. Они делали вид, что ловят меня, а я не мешал им тратить на это деньги. Кто-то всегда заинтересован в том, чтоб тратились деньги. Русский капитан поклялся? Посмотрим, чего стоят эти клятвы. Искать людей на островах – все равно что искать единственное зернышко риса в супнице с молоком. Ловишь, а оно ускользает. Они не могут искать вечно. У них на все дней пять. Они успеют за пять дней уничтожить нас с тобой и найти своих людей? Ну, тогда это боги. Ты можешь бороться с богами? Найди и убей. Да поможет тебе солнечный орел Гаруду, – Ли чуть заметно усмехнулся.

– Всех?

Ли улыбнулся.

– Особенно Аю. Надеюсь, напоследок твой брат вкусит с ней райское наслаждение.

– Товарищ командир!?

– Огонь!

Залп – и пираты, что так лихо шли на перехват филиппинского сухогруза, вознеслись на небеса вместе со своими катерами. На сухогрузе не верили своему счастью.

Пираты, воспользовавшись тем, что ночью почти ничего не видно, пытались напасть, но на сухогрузе их катера заметили и готовились дать отпор – разворачивали пожарные шланги.

По той же причине – ночь – крейсер и эсминец подобрались к месту очень тихо и без огней.

– Цели поражены.

– Осветите их прожекторами.

Свет метнулся в ту сторону, где раньше были катера, – ничего не говорило о том, что еще минуту назад, переполненные людьми, они шли на абордаж.

– Никого?

– Никого.

– Что филиппинцы?

– Благодарят за помощь.

– Хорошо, идем дальше.

Несколько охотников даяков начинают ритуальные танцы. Они в боевой раскраске. Они медленно начинают. Они сходятся, расходятся, кружат, пританцовывают – все это под крики, пение. Потом начинается бой между двумя даяками. Все остальные их подбадривают, а эти двое кружат, делают выпады в сторону друг друга. Они вооружены клевангами – длинными, почти метровыми мечами, напоминающими мачете. И еще они держат писау – длинный, тонкий нож, изогнутый почти под прямым углом. Его держат пальцами ноги.

Танцоры сходятся, расходятся, темп движений увеличивается, крики нарастают.

– Долго еще? – Хасан обращается к своему брату. Они стоят и наблюдают за танцами даяков.

– Сейчас. Закончат ритуал, и начнем.

– Быстрей!

Плантация напоминала растревоженный улей: все бегали, кричали – суета, собаки, лай – все собирались в погоню.

Хасан с братом, взвод автоматчиков и несколько проводников даяков, охотников за головами.

Весь этот гам наконец вместе со всеми собравшимися устремился к лесу. Собаки взяли след.

Раздался громкий крик. Крик повторился. Теперь кричали несколько существ. На Аю это не произвело никакого впечатления.

– Кто это тащ-ка?

– …

– Гиббоны, – объяснила Аю. – не страшно.

Она, проходя мимо трухлявого пня, ловко вонзила в него нож – пень развалился. Внутри него оказалось полно крупных белых гусениц. Аю немедленно отправила в рот пригоршню гусениц, потом знаками пригласила всех отведать это лакомство.

– Тащ-ка! Это надо есть?

– Не надо! – Бузык тут же последовал совету Аю. – Не ешь, я за тебя съем.

После этого на бедных гусениц набросились со всех сторон.

– Петров!

– Я!

– Ты можешь почувствовать, что за тобой погоня?

– Могу.

– Как это?

– Птицы. Они передают друг другу по цепочке.

– А сейчас что они передают?

Петров прислушался. Бузык прислушался, но ничего необычного не услышал.

– Они передают, что за нами уже пошли.

– С собаками?

– С собаками.

Отношение к морякам наших посольских в Джакарте – верх радушия.

Русские за границей – на удивление дружный народ. На всю Джакарту русских – 160 человек. Само собой, надоесть друг другу они успели хуже горькой редьки, а больше общаться не с кем: Запад нас не сильно жалует и никуда не приглашает, а с местными получается плохо-слишком разный менталитет. А тут – полторы тысячи отборных русских мужиков в красивой форме, которые к тому же новички в стране, которую ты знаешь как свои пять пальцев! Это событие! Офицеров приглашают в гости в «замок Урфина Джюса» – так на посольском жаргоне называют наше посольство за своеобразную архитектуру.

Обеды, приемы, причем не протокольные, а от души.

– Эти ананасы самые лучшие в Индонезии. Они выращены на вулканическом склоне.

Посольские объясняют, что брать сувениры в супермаркетах – непозволительная роскошь.

– Лучше всего затовариваться на блошином рынке на улице Джалан Сурабайа.

Впрочем, сразу же поясняется, что без кого-нибудь из посольских, привыкших к местной торговле и закаленных в рыночных баталиях, туда лучше не соваться.

С нашей компанией офицеров на рынок отправляется одна посольская дама. Сразу после открытия двери машины на офицеров набрасываются штук пять продавцов с разной сувенирной продукцией. Начинается представление.

Офицеры предупреждены: говорить надо только с сопровождающей дамой и только вполголоса, сделав морду кирпичом. Все переговоры будет вести она.

Одному из офицеров понравился крис – традиционный яванский кинжал с волнистым лезвием. За него у офицера просят 200 баксов.

Посольская дама поднимает к небу глаза и начинает что-то жалобно выть речитативом по-индонезийски. Сама она при этом тянет офицера дальше по рынку – цена немедленно падает до 100 баксов.

Число продавцов вокруг них вырастает до двадцати – двадцати пяти, и все они с обнаженными кинжалами самых разных форм и размеров.

Речитатив дамы усиливается, из глаз вот-вот хлынут слезы – 50 баксов. Все это движется за ними по рынку, не отставая.

Они заходят в «бутик» – двадцатифутовый железный контейнер, набитый всякой всячиной. У выхода их уже ожидают человек тридцать-сорок продавцов-кинжальщиков (плюс сколько-то продавцов с прочим товаром).

Выйдя на улицу, дама начинает активно жестикулировать, трещит как пулемет и делает в сторону кинжала оскорбительные жесты – 30 баксов. Офицер спрашивает: ну как? Ему отвечают: цена нормальная, соглашайся.