Советский социалистический феодализм 1917–1990 - Анатолий Тилле

В период «всеобщей суверенизации» и «перехода к рынку» таможенные заставы установлены не только на границах республик и областей, но и на выезде из городов.

Итак, средства производства в «социалистическом», т. е. в феодальном по существу, обществе принадлежат классу в целом со сложной системой иерархии. При расщепленной феодальной собственности каждый из феодалов лишь «держатель» своего феода, он распоряжается подвластными людьми и имуществом, но зависим от своего сеньора. Феодальная система – система всеобщей зависимости, ибо монарх (генсек) тоже зависит от своих вассалов. Они объединены стремлением максимальной эксплуатации производителей материальных благ, принуждаемых и экономическими и особенно внеэкономичес кими методами, поскольку при таком способе производства производитель не заинтересован в своем труде. Количество и качество его труда ниже, чем при капиталистическом способе производства. Вот почему так разительно схожи тиранические («коммунистические» по Мариатеги) государства ацтеков, инков и майя, средневековые государства, крепостническая Россия, «первая страна победившего социализма» – Советский Союз, Китай, Кампучия, Румыния и т. д. Нет и не было ни одной «социалистической» страны, где бы производительность труда и уровень жизни населения были выше, чем в развитых капиталистических странах. Это необъяснимо с позиций марксизма, если считать эти страны социалистическими, и вполне объяснимо, если признать, что «коммунисты» повернули историю вспять к феодализму.

Наибольшее значение имеют феоды территориальные, хотя это относительно, ибо сеньор такого функционального феода как союзное министерство занимает в табели о рангах более высокое место, чем «первый» района. Каждая территория СССР управляется секретарем территориального (районного, областного, республиканского и т. д.(комитета партии, который уже давно полуофициально именуется просто «первым» (раньше их всех неофициально вплоть до самого Сталина именовали «хозяином»).[41] «Первый» формально избирается членами соответствующего территориального бюро партийного комитета, но фактически он получает территорию как феод из рук сеньора (вышестоящего «первого») с обязательством «верности» служения.[42] Каждый «первый» ставит своих людей на все ключевые посты, что вполне напоминает систему старорусского «кормления»[43]. В принципе так же возглавляются функциональные феоды: министерства, предприятия, институты, «профсоюзы» и иные «общественные организации».

Вассал обязан обеспечить сеньору прежде всего поддержку в борьбе с его врагами: неслышные, а то и громкие «войны» идут между ними не только за продвижение наверх, но и за сохранение своего феода от претендентов. В войнах, которые ведутся за власть в условиях «социалистического» строя, заговоры против самого монарха, вроде неудавшегося заговора Молотова, Маленкова, «Ипримкнувшегокнимшепилова» (шутка того времени – «самая длинная русская фамилия», ибо фамилию Шепилова называли только с этим эпитетом) против Хрущева и удавшегося заговора Брежнева, бывают редко, они слишком опасны, но начинаются они с разведочных ударов по «людям» (совсем как при княжеских дворах, у нас говорят: «это – человек Рашидова», «это – человек Гришина» и т. д.), по челяди.

Тяжелый экономический и политический кризис при Брежневе начал серьезно угрожать положению правящего класса. Яснее всего это видели в КГБ,[44] глава которого всегда представлял наибольшую опасность для генсека, почему великий интриган Сталин часто менял своих шеф-жандармов. Удары по «людям Брежнева» начали наноситься именно со стороны КГБ. Были арестованы друзья Галины Брежневой – директор Союзгосцирка Колеватов и артист цирка по прозвищу «Цыган» (фамилии его не помню, он затем «умер» в тюрьме). Такая операция не могла состояться без ведома шефа КГБ – Андропова. Трудно понять, как ему удалось остаться в стороне, но его заместителю – Цвигуну – пришлось «покончить самоубийством».

Расследование «узбекского» дела о коррупции началось задолго до «перестройки» как удар по Рашидову – одному из преданных «людей Брежнева». Тогда же был арестован «человек Рашидова» – Герой социалистического труда и делегат XXVI съезда партии, глава агрообъединения Адылов – феодал, имевший собственную полицию, зиндан (подземную тюрьму) для непокорных, хотя и государственная милиция охраняла все подъезды к феоду. Не гнушался он иногда и собственноручно избивать рабов камчой (плеткой). Те, кто пытался жаловаться, рисковали жизнью и свободой: бесследно исчезали люди, происходили таинственные убийства… Террор осуществлялся и с помощью «правоохранительных» органов: сфабриковать уголовное дело с подставными свидетелями для него ничего не стоило. У него были и места услаждения для него самого и высоких гостей: бани и гаремы. Обо всем этом после его ареста кричали газеты, радио, телевидение, кино, а сейчас все заглохло. В эпоху «восстановления законности» он несколько лет находился в заключении без суда…

А теперь я хочу сделать отступление:

Я объявил, что пишу научную работу, основанную на опубликоованных фактах. Однако, мне хочется поделиться собственным наблюдением, которое я ничем не могу подтвердить. В день смерти Брежнева (а это был один из многочисленных ведомственных праздников, когда по ведомству раздаются награды и льется вино – «День милиции») я случайно был в МВД. Наблюдал, как по коридорам тащили ящики с коньяком и винами, шоколадные конфеты и цветы, как во всех кабинетах царило праздничное оживление… И вдруг по министерству разнесся слух: телефонистка услышала сообщение, что Брежнев убит на охоте! Через некоторое время слух опровергли и было сообщено о «простой» смерти вождя. Предпраздничная суета мгновенно превратилась в предпохоронную скорбь…

Можно думать все, что угодно, но телефонистка МВД придумать и пустить такой слух не могла. Слишком дорого бы это ей стоило. Потом такие слухи тоже ходили. Здоровье Брежнева было в плохом состоянии и он мог умереть «без посторонней помощи», но несомненно и то, что его пора было убирать и сделать это могли только «люди Андропова». Характерно и то, что именно Андропов занял опустевший трон. Что касается медицинского заключения, то мы их видели слишком много, и знаем, что наши медицинские светила подпишут любое.

Конец отступления.

Вторая важнейшая обязанность вассала – материальная поддержка сеньора. То, что повсюду называют коррупцией (а сейчас во всех «социалистических» странах вскрыты факты коррупции до самого верха: Чаушеску, Живков, Хонекер и др.), на самом деле есть нормальная феодальная дань, которую в условиях идеологической аберрации приходится скрывать. Профессор М. Васленский очень подробно исследует скрытую заработную плату номенклатуры, но этого можно было и не делать – главный доход составляет не заработная плата, а дань вассалов.

Первоначальным источником богатства номенклатуры служит ограбление народа: обвешивание и обсчет в магазинах, в столовых, ухудшение качества и воровство на предприятиях и проч.[45]

Зададим вопрос, могло ли такое происходить только в одной области, при полной коммунистической нравственности в остальных? Вопрос чисто риторический.

Зададим другой вопрос, могло ли это быть неизвестным центру? Не будем касаться писем и жалоб трудящихся: по незыблемому обычаю ЦК на письма не отвечает вообще, все они переправляются по инстанциям и приходят к тому, на кого жаловались. Но КГБ, который в каждой области имеет тысячи сотрудников, штатных и внештатных осведомителей («сексотов», «стукачей») в каждом колхозе, в каждом учреждении, на каждом заводе, в каждом жилом доме, могли обо всем этом не знать? А если знали то докладывали ли по начальству? Вопрос тоже не требует ответа.

Если начальник управления торговли Москвы Трегубов брал «дань» с директоров магазинов, мог ли об этом не знать «первый» Москвы член Политбюро Гришин? И всю ли дань Трегубов оставлял себе?

Всему миру стала известной история с бриллиантом, «подаренным» Брежневу Алиевым, «первым» Азербайджана. Свою коллекцию ружей Брежнев, конечно, тоже не покупал.

«Кормлением» служит каждый феод, даже такие, как университеты и Академии наук. Невероятное для западных стран количество ректоров университетов, деканов, профессоров и доцентов было осуждено за взяточничество и другие преступления. В свое время Герцен определил государственный строй России как произвол, ограниченный взяткой, но профессора русские взяток все же не брали. В «социалистической» стране берут. Доходы ректора складываются не только из прямых взяток за прием в институт, за дипломы; большую роль играют «связи»: ректор не возьмет денег с сына «первого» за прием в университет, но по незыблемому правилу – «ты – мне, я – тебе» он получает право на взаимную услугу от «первого»: квартиру для своего сына, включение в состав делегации за границу, представление к почетному званию и т. д., что также представляет собой вполне материальные блага. Но такие действия противозаконны. Ректор не в состоянии их осуществлять без содействия подчиненных: он не принимает сам экзамены, а сыну «первого» надо поставить «отлично». Не каждый профессор на это пойдет. Поэтому каждый руководитель должен иметь группу приближенных, «своих людей» (сейчас повсеместно их называют «мафией»), которых он вознаграждает за услуги денежными премиями, учеными степенями и званиями.[46] Конечно, скрыть это полностью невозможно, идеалисты или просто завистники «сигнализируют», т. е. пишут жалобы или доносы. Поэтому каждая «мафия» должна иметь свой аппарат безопасности, разведку и средства подавления. В научных и учебных заведениях главным оружием служит изгнание, ибо другую подобную работу найти ему (особенно в провинции) иногда просто невозможно: явная или тайная плохая характеристика последует за ним всюду и другому ректору «борцы за правду» тоже не нужны. «Иные научные учреждения напоминают бандитский перекресток: ограбят и по миру пустят». (И. 24.3.90)