Как по книге (ЛП) - Соннеборн Джулия

Мы не резервировали место, но хозяйка сделала для нас исключение, приведя к маленькому столику, спрятанному в углу. Официант принёс нам чайник чая и корзину булочек. Остальная еда была в центральном буфете, который выглядел неаппетитно, как свиная кормушка, с людьми, загружающими в себя сэндвичи, клубнику и десерты.

— Так, расскажите мне о Фэрфаксе, — попросил Рик. — Вам нравится?

— О, это прекрасное место для обучения, — сказала я, откусывая кусочек клубники и надеясь, что ни одно семечко не застрянет у меня в зубах. — Размеры класса невелики, и студенты, как правило, умны и мотивированы.

— А город?

— Это очаровательное и тихое место. — Я нервно засмеялась. — Я имею в виду, не поймите меня неправильно. Это не Лос-Анджелес и не Нью-Йорк. Тут нет кучи всего.

— На самом деле, это очень неплохо. — Рик задумался. — Вы знаете, я был связан с коалиционными силами в Фаллудже почти год, и это было слишком волнительно.

— Вы были в Ираке? Большинство писателей, которых я знала, никогда не выезжали за пределы пяти миль от Бруклина.

— Да, делал кое-какие репортажи. Я чуть не погиб, когда наш конвой подорвался на самодельном взрывном устройстве. — Он сделал паузу, его голос внезапно стал тихим. — Один из моих товарищей не выжил. Истек кровью на обочине дороги.

— О, нет. — Выдохнула я. — Мне очень жаль. — Я думала о своих собственных исследованиях, которые редко требовали больше, чем библиотечный абонемент и несколько поездок в пыльные архивы. То, что я делала, не было опасным или даже особенно захватывающим бóльшую часть времени. Но Рик был там и делал реальные вещи, рискуя своей жизнью, и стал свидетелем настоящей трагедии.

Рик покачал головой, словно пытаясь избавиться от болезненных воспоминаний.

— Фэрфакс — звучит просто божественно. Вы, должно быть, так рады работать здесь.

— Да. — Призналась я. — Хотя, честно говоря, я не задержусь надолго, если не закончу свою книгу в ближайшее время. — Я почувствовала, как на меня накатывает волна уныния.

— Вы ещё не нашли издателя?

— Нет. На самом деле, на днях я получила отказ от Блумсбери. Это было довольно удручающе.

— О, это ужасно. — Согласился Рик, не сводя с меня глаз. — Как удар в живот, на самом деле. Но Вы должны продолжать. Если бы Вы только могли представить, сколько раз моя работа была отклонена…

— Правда? Но Вы так… успешны.

— Мы все должны с чего-то начинать, — сказал он, улыбаясь, и задумчиво посмотрел на меня. — Я сейчас подумал и понял, что знаю несколько человек в некоторых академических изданиях. Я бы мог позвонить им. Вы бы не хотели поехать, например, в Кембридж или Оксфорд?

— Хотела бы? — воскликнула я, уставившись во все глаза. — Это было бы, как сон!

— Посмотрим, что я смогу сделать, — ответил Рик, прижав палец к губам.

— У меня нет слов. Спасибо. — Я не могла в это поверить. Рик был лауреатом Букеровской премии, и он хотел помочь мне? Мы едва знакомы! Он даже не читал моих работ! Всё же, в данной ситуации, он проявил невероятную щедрость.

— Мне нравится помогать другим писателям, — сказал Рик, словно читая мои мысли. — Это профессия одиночек, и мы должны поддерживать друг друга.

Он потянулся через стол и взял меня за руку. Я вдруг представила, каково это — целовать его, и сердце мое затрепетало.

Он сжал мою руку.

— Я знаю, что всё получится.

Глава 5

— ДОКТОР КОРИ. — Голос Ларри доносился от часовни. — Ты опоздала на собрание!

— Сейчас только пять минут третьего! — возразила я ему на бегу. — Церемония начнется только через полчаса! — Я была одета в черную синтетическую мантию, которую взяла напрокат в книжном магазине. Ее темно-синий капюшон небрежно обвис вокруг шеи. Шапочку выпускника я несла под мышкой. На улице было восемьдесят градусов (прим. ред.: ~ 27 °C), и я вспотела.

— Как я выгляжу? — спросил Ларри.

Он надел все свои докторские регалии из Гарварда. Его одеяния были малинового цвета, но на солнце они больше походили на ярко-розовые. Его рукава были отделаны черными бархатными полосками, на голове была щеголеватая черная бархатная шапочка с большой золотой кистью. На шее висела коллекция медалей — одни на цепочках, другие на лентах.

— Что это за металл у тебя на шее? — спросила я.

— А, эти? — Ларри взял золотой медальон на красной ленте. — Это за преподавательскую премию, которую я получил в Фэрфаксе. — Теперь он взял серебряный медальон на голубой ленте. — Этот я получил за выдающуюся научную деятельность. — Он пошарил вокруг и нашел третью медаль в форме книги. — Эта — от Английского Почетного Общества.

— А что насчет остальных? — Не унималась я.

— Эти? — Ларри вытащил еще три или четыре медали из клубка на шее. — Эту я получил за то, что в прошлом году пробежал пять тысяч в Санта-Барбаре. А эта медаль моей племянницы по гимнастике в многоборье. О! А эта — моя любимая. Я получил ее на Марди Гра, когда учился в колледже. Правда, она классная? — Он восхищался пурпурно-зеленой медалью в виде геральдической лилии на пластиковой бисерной цепочке.

— Ты похож на Мистера Ти (прим. ред.: Американский актёр и бывший рестлер). — Съязвила я.

— Благодарю. — Ларри аккуратно разложил свои медали веером на груди.

Маршал факультета вопил на всех нас, чтобы мы встали в какое-то подобие очереди для прохода в часовню. Все его проигнорировали. Никто не умел слушать инструкции хуже, чем кучка профессоров — мы привыкли говорить людям, что делать, а не наоборот.

— Как поживает твой отец? — спросил Ларри, перекрывая мольбы маршала.

— Не очень. — Вздохнула я. — Лорен позвонила мне из Флориды на днях и сказала, что квартира отца, как из передачи о накопительстве и ОКР. Она нашла под грудой мусора неоплаченные счета за полгода — просто чудо, что электричество всё ещё было включено.

— А что сказал доктор?

— Она была серьёзно обеспокоена. Лорен пыталась уговорить моего отца сдать несколько когнитивных тестов, но он категорически отказался. Я не знаю, что мы будем делать. Мы не можем оставить его в таком состоянии без обследования. Доктор считает, что мы должны рассмотреть вопрос о его переводе в дом престарелых.

Ларри присвистнул.

— Это серьёзное решение. Когда моей бабушке впервые диагностировали деменцию, она даже не позволила нам забрать ключи от её машины.

— Да… мой отец не будет счастлив. Здесь, в Фэрфаксе, есть место, которое, как мы надеемся, ему понравится — это больше похоже на сообщество пенсионеров, чем на дом престарелых. Я держу кулачки, чтобы это сработало.

Появился волынщик и начал гудеть. После еще нескольких просьб, каждая из которых была более настойчивая, чем предыдущая, маршал начал руками загонять нас в очередь. Я встала рядом с Ларри, сразу за группой профессоров экономики, которые явно шептались обо всех медалях на шее Ларри.

— Он что, проректор? — Послышался шёпот. Ларри самодовольно улыбнулся и закинул свою золотую кисточку назад.

Очередь начала двигаться, следуя за волынщиком. Он вошёл в часовню и повёл нас мимо рядов зевающих студентов. Пока мы шли, Ларри тихонько напевал: «А вот и невеста», грациозно склонив голову набок. Там были преподаватели в пурпурных мантиях с золотыми деталями, серых мантиях с красными деталями, оранжевых мантиях с темно-синими деталями, бледно-голубых мантиях с черными деталями. А шляпы! Там были простые скучные мортиры, как у меня, но были и черные бархатные шотландские береты, как у Ларри, тюдоровские шляпы с перьями, восьмиугольные шляпы, похожие на булочки. Один профессор, получивший докторскую степень в Финляндии, носил шелковый цилиндр и шпагу.

Первые несколько скамей в часовне были оцеплены для нас бархатным канатом. Я втиснулась рядом с Ларри недалеко от центрального прохода, наблюдая за тем, как мои коллеги входят и машут своим знакомым. Ларри выудил из рукава две розовые банки шампанского.

— Что это такое? — Удивилась я.