Мы здесь, чтобы победить: семь историй о лидерстве в бизнесе и спорте - Дмитрий Соколов-Митрич

Но, видимо, на этот раз я настолько системно подошел к подготовке, настолько безупречно следовал всем рекомендациям, что места чудесам и сюрпризам просто не осталось. 2 часа 59 минут и 18 секунд – пусть мой выход из сил оказался минимальным, но главное – цель достигнута, теперь марафон из трех часов – факт моей жизни. Честно говоря, о самой гонке мне даже нечего рассказать. Я просто бежал, и все. Просто сделал все правильно. Оказывается, этого достаточно для победы.

Все по фигу!

После удачного марафона в Триесте я больше не планировал на ближайшее время никаких подвигов. И тут вдруг позвонили друзья и сообщили, что включили меня в число участников гонки HochkonigMan, известной так же как Ultra Trail Austria.

Ultra Trail – это особый формат, сверхдлинная дистанция по пересеченной местности. Отличается от триатлона примерно так же, как «Формула-1» от «Дакара». Бежать приходится в самых разных условиях: асфальт, грунт, грязь, заросли травы до подбородка. На следующий день все ноги в кровь – мозоли, синяки, снесенные ногти. А на австрийской дистанции плюс ко всему еще и 5600 метров перепад высот. И такого сомнительного удовольствия – 99 километров. Вот, думаю, спасибо, удружили.

Честно говоря, я даже почти не готовился к этим соревнованиям. Между марафоном в Триесте и Ultra Trail в Австрии было всего 35 дней – слишком мало для того, чтобы настроиться на принципиально иной вид спорта. Так что я махнул рукой и решил, что пусть это будет чисто туристический опыт: сойду с дистанции – ну и ладно, добегу – отлично. Наверное, это был первый случай в моей жизни, когда я вообще не волновался перед стартом. Как оказалось, лучшее средство от синдрома «чемпиона тренировок» – обыкновенный пофигизм.

Между тем это была самая длинная гонка в моей жизни с точки зрения непрерывного усилия. Я никогда еще не бежал так долго и так много в течение одних суток. Самый длинный мой ежедневный пробег был на канадском Ultraman – 84,3 километра, а самый долгий – в том самом Ланзароте, где я чуть не потерял зрение, 12 часов 11 минут. Теперь же мне предстояло пробежать 99 километров, и максимум, который отводился на это расстояние, – сутки.

Стартовали мы в час ночи. Я чувствовал себя настолько спокойно, что накануне даже смог поспать, чего раньше со мной никогда не бывало. Пришел на старт сонный, первые несколько часов бежал с фонарем на лбу, встретил рассвет в Альпах. До сорокового километра я чувствовал себя вполне комфортно: жары еще нет, силы еще есть, соперников всего человек двести, никакой толкучки, как на «железке», – бежишь себе и бежишь. Но вот поднялось солнце, навигатор в часах пошел на пятый десяток километров, и организм начал удивлять.

Сурки и бобры

С точки зрения биоэнергетики среднестатистический человек – это 2012 килокалорий. Из них в мышцах находится 1500, в печени – 400, а 100 с небольшим – в крови. Все это гликогенное хозяйство жизненно необходимо для нормального функционирования организма – работы мозга, легких, сердца.

2012 килокалорий – это не так уж и много, учитывая, что за один час бега мы расходуем в среднем тысячу. Понимая свою уязвимость, хитрый организм постоянно запасается. Как только он получает излишки углеводов, он тут же выделяет инсулин и превращает их в жир. Все мы, по сути, те же сурки и бобры. У нас хорошая генетическая память, мы подсознательно помним еще те времена, когда люди переживали голодные зимы и скитались в поисках еды месяцами. Поэтому Его Величество Инстинкт Самосохранения требует при любой возможности делать жировые запасы. Они защищают нас от голода, холода, стрессов.

В случае необходимости жир тоже идет в расход. Но это гораздо более плотное топливо, чем мышечный гликоген. В одном грамме белка 4 килокалории, а в одном грамме жира – 9 килокалорий. То есть жир энергетически богаче более чем в два раза. В организме худого человека 150–200 тысяч килокалорий жира, а в организме человека, у которого есть умеренный лишний вес, 350 тысяч килокалорий – это в сотни раз больше, чем в мышцах, печени и крови.

Вот только это топливо похоже на сырые дрова. Чтобы запустить метаболизм жировых кислот, требуется начальная энергия. Как я уже не раз говорил, наш организм – это ленивая скотина, которая в первую очередь потребляет то, что ближе лежит. Зачем ему расщеплять жиры, если в легком доступе у него есть 2012 килокалорий? Именно их он потребляет в первую очередь во время длительных нагрузок и лишь потом запускает свою невидимую руку в жировые закрома. У новичка этот момент наступает не раньше второго часа аэробных нагрузок, у продвинутого атлета с высокой нормой максимального потребления кислорода – минут через двадцать.

С этого момента 50 процентов нужной энергии во время бега поступает из нашей бездонной бочки жира. Но вторые 50 процентов даже опытный атлет все равно получает из углеводов, содержащихся в мышцах, печени и крови – поэтому их нужно регулярно пополнять. При помощи специальных гелей, таблеток и жидкостей, которыми стайер-любитель перед стартом обычно обвешивается, как полевой командир боеприпасами. Фактически питание – это четвертая дисциплина триатлона. Что касается меня, то после первых 75 минут бега каждые 30 минут я принимаю 150 килокалорий энергетического геля. Каждые 20 минут – 3 соляные таблетки. В конце дистанции могу выпить магниевую капсулу, чтобы стресс из мышц убрать. Плюс жидкость – примерно 1 литр в час, в зависимости от погоды. Ее запасы приходится пополнять на каждом контрольном пункте.

Так было и в этот раз на Ultra Trail Austria. Но законы природы, хоть и называются законами, носят для наших организмов исключительно рекомендательный характер. Всегда есть вероятность приятных и неприятных сюрпризов.

На 45 километре организм объявил мне войну на поражение. Впереди было еще больше половины дистанции, а я не мог сделать ни шагу под уклон. Карабкаться вверх – мог, бежать по плоскости – пожалуйста, а вниз – ни в какую! Моментально сводило ноги и отказывали такие мышцы, о существовании которых я раньше даже не подозревал. Я, конечно, слышал от альпинистов, что спускаться с горы гораздо трудней, чем подниматься, но до сих пор как-то не доводилось примерить эту мудрость на себя.

Если бы в этот момент рядом оказался чек-пойнт, я бы, не задумываясь, сошел с дистанции. В тот день из двухсот участников не дошли до финиша шестьдесят, в том числе и мой друг Андрей Добрынин, – так что в этом поступке не было бы ничего зазорного. Но зарегистрировать свое поражение можно лишь в ближайшем населенном пункте, до которого хочешь не хочешь, а надо еще как-то пробарахтаться 15 километров. Беда не приходит одна: вскоре у меня закончилась вода. И тут мне явились ангелы-спасители. Они, правда, почему-то были верхом на горных мотоциклах и говорили по-немецки, но мне было уже все равно. Главное – что они поняли слово wasser. Я залпом выпил полтора литра жидкости – вода к тому же оказалась еще и с изотоником. Судорожные состояния в мышцах ушли, организм получил передышку, адаптировался, поймал какой-то баланс и вдруг…

Если бы эти небесные байкеры сказали мне, что я еще девять часов, почти два марафона подряд, буду бодро бежать по горной местности, я бы счел это издевательством. У меня еще ни разу не было такого случая, чтоб из полного коллапса я выходил в суперактивный режим. Но на этот раз организм меня удивил, как никогда. Из каких-то неведомых глубин он извлек столько сил, что всю вторую половину гонки я пачками обгонял людей, которые явно готовились к этой дистанции гораздо серьезнее меня. Финишировал со временем 16 часов 38 минут 57 секунд. Тринадцатым по счету. Можно было, конечно, кого-нибудь вперед себя пропустить, но я не суеверный.

Матрешка с зубами

Все-таки удивительно, как круто эволюционировало наше бизнес-сообщество всего за двадцать лет. В девяностые и даже в начале нулевых слово «терпение» имело стойкую негативную коннотацию. Боль, страдания, неудобства – это удел дураков. Настоящие пацаны берут от жизни все и никого не спрашивают – даже самих себя. Здоровье не ценность, для хорошего самочувствия всегда есть алкоголь, занятия спортом простительны лишь в качалке – чтобы было чем морду набить, если что.

Теперь все ровно наоборот. Грубые удовольствия – удел маргиналов и неудачников. Ездить на непомерно дорогой машине и носить на руке часы за 200 тысяч долларов – моветон. Раньше тебе не доверяли, если с тобой нельзя нажраться, теперь тебе не доверяют, если у тебя морда опухшая и живот пора на тележке возить. Теперь занятия спортом – особенно на выносливость – хорошо тебя характеризуют в глазах начальства, коллег, партнеров. Появилась даже отдельная категория Ironman-пижонов – тех, кто кое-как вымучивает «железную» дистанцию, тут же разукрашивает свое тело победными татуировками и на полную катушку использует этот факт для карьерного роста.

Когда я в 2010 году первый раз принял участие в гонке Ironman, в России было всего десять человек, которые успешно преодолели эту дистанцию. Сегодня их количество уже исчисляется сотнями, а скоро счет пойдет на тысячи. Команды по триатлону создали топ-менеджеры «Сбербанка», Сколково, ММВБ. У нас в New Russia Grouth тоже появился свой клуб любителей длинных гонок. Называется «Angry boys» – с прикольной зубастой, очень сердитой матрешкой на логотипе. А посвященный триатлону сайт www.trilife.ru, который мы открыли пару лет назад, уже уверенно держит аудиторию в 5 тысяч уникальных посетителей, и их количество постоянно растет.