ЗГВ: горькая дорога домой - Михаил Болтунов

Оно и поставило последнюю законодательную точку.

Итак, политики сделали свое дело. Смолкли аплодисменты. Пора было приступать к беспрецедентной в истории человечества операции — выводу громадной военной группировки. Начиналась «черная», рутинная работа или, как зовут ее в войсках, «пахота».

Тогда и было спущено высокое соизволение «пахарям» заглянуть в «святцы», то есть Договора и Соглашения. Ахнули «пахари», да поздно. Уже на рубеже 1990–1991 годов стало ясно: принятый «германский пакет» документов — это крупнейший провал советской дипломатии. По своим последствиям я назвал бы его катастрофическим.

Прежде всего состоялось не воссоединение двух германских государств, как нам рассказывали сказки Горбачев, Шеварднадзе и их подручные, а аншлюс, то есть поглощение ГДР Федеративной Республикой.

Позже в российской печати появятся публикации, в которых резвые авторы лихо высмеивали политиков-«схоластов», якобы доводящих спор по германскому вопросу до абсурда. Мол, какая тут разница «2 плюс 4» или «4 плюс 2».

Оказывается, разница огромная. За этими формулировками судьбы тысяч немцев Восточной Германии. Тех немцев, которые безоглядно верили нам. Самых преданных наших друзей. Среди них партийные и государственные руководители, работники союза свободной немецкой молодежи, генералы, адмиралы, офицеры ННА ГДР, погранвойск, сотрудники правоохранительных органов, разведки и контрразведки.

Помнится, я был немало удивлен, услышав заявление Генерального прокурора ФРГ, сделанное им в Карлсруэ. Оказывается, господин фон Шталь собирался после 3 октября 1990 года арестовать всех, кто обвинялся в шпионаже в пользу ГДР.

Но как поступить с теми, кто шпионил в пользу ФРГ? Почему бы их не посадить на скамью подсудимых вместе с восточными «коллегами»? Ведь до воссоединения оба немецких государства были признаны мировым сообществом и являлись равноправными членами ООН.

Ответ на этот и многие другие весьма не простые вопросы уходит корнями в тот самый 1990 год, когда Э. Шеварднадзе дал «добро» германскому министру иностранных дел Г. — Д. Геншеру на аншлюс.

Говорят, что ехал он на переговоры с совсем иными предложениями Горбачева. Но… наплевал на указки своего патрона и, словно боясь опоздать, спешно предложил вариант «2 плюс 4».

А это означало: все согласования проходят между немцами, а потом с внутригерманским решением знакомятся четыре державы-победительницы.

Что это? Механическая перестановка цифр? Нет, кардинальное смещение интересов и приоритетов.

Такая «вольность» министра иностранных дел Советского Союза оказалась неприятной неожиданностью для Лондона и Парижа. Ведь англичане и французы в переговорах с нами настаивали на формуле «4 плюс 2». Она вполне отвечала четырехсторонней ответственности держав-победительниц за Германию. Но Шеварднадзе не посчитался ни с чьим мнением.

Более того, на очередной встрече министров иностранных дел шеф советского МИДа преподнес новый «подарок» бывшим союзникам. Он заявил, что договоренности по внутренним аспектам объединения Германии могут вступить в силу сейчас, без оглядки на Англию, Францию, США и, в первую очередь, СССР. То есть договорятся четыре державы-победительницы о погашении их прав и ответственности в отношении Германии, не договорятся, не имеет значения. Он, Шеварднадзе, дает старт аншлюсу.

Остается лишь сожалеть о случившемся. Как беспомощен был Шеварднадзе, когда следовало отстаивать интересы своей страны, и как широко и запросто распоряжался правами, завоеванными кровью и жизнями наших отцов, опытом и усилиями еще сталинских наркомов.

А советская пресса тем временем пела заздравную шефу МИДа. Восхищениям не было конца: ах, он ушел в отставку, эффектно предупредив о надвигающейся диктатуре! Ах, это настоящая сенсация!

Но сенсация, оказывается, родилась в ином месте, в центре Европы. Как «человек месяца», Шеварднадзе напишет в февральском номере популярного тогда «Огонька»:

«После 20 декабря 1990 года ко мне потоком идут письма и телеграммы. Я не могу спокойно читать их, такие это свидетельства человечности. До спазм в горле, до перехвата дыхания волнуют меня выраженные в них чувства…»

И далее он перечисляет города, откуда приходят письма и телеграммы — Москва, Ленинград, Киев и даже из доселе неизвестных министру мест, таких как Рамонь, Тимошино, Мурмаши, Крапивино, Линево, Плавск, Омутнинск, Клинцы.

Не сомневаюсь в вашей искренности, дорогие москвичи и киевляне, рамоньчане и крапивинцы, линевцы и клинчане, и потому «до спазм в горле, до перехвата дыхания» хочу рассказать правду о вашем кумире.

А для этого вернемся к аншлюсу. Он успешно состоялся. Задумывался ли кто-нибудь, сколько судеб одним росчерком «безумного пера» поставили мы на грань катастрофы! Сколь велика трагедия этих людей?

Еще долгие годы будут болеть обманутые сердца восточных немцев, а преступное безразличие советских руководителей к ним станет отравлять атмосферу российско-германских отношений.

Конечно, найдутся люди, которые, прочитав эти строки, лишь вздохнут: нам ли печься о немцах? Они как-нибудь выберутся из своих проблем, а мы…

Так вот о нас, о тех самых 546 тысячах человек советских людей в составе группы войск в Германии. Как им дальше жить, служить определял тот самый Договор об условиях временного пребывания и планомерного вывода советских войск с территории ФРГ.

Помню, как один из генералов ЗГВ сказал мне однажды: «Сколько раз беру в руки Договор, столько раз его проклинаю».

А ведь и вправду, было за что проклинать. В 27 статьях и 4-х приложениях Договора редко где не ущемлены права российского человека.

Вот лишь один пример… В почте Главкома ЗГВ генерал-полковника Матвея Бурлакова были разные письма. Но это потрясало болью и безысходностью. Отец писал о гибели сына, офицера группы войск, в автомобильной катастрофе. Вместе с сыном погибла и невестка. Остался малолетний внук.

Через несколько месяцев от потрясений и горя умерла мать погибшего офицера. По существу, была погублена вся семья — остался дед с внуком-сиротой на руках.

По свидетельству немецкой полиции и военной автомобильной инспекции Западной группы войск, виновником всех несчастий оказался гражданин ФРГ.

Потерявший семью, наш соотечественник спрашивал: в какие судебные инстанции он может обратиться?

Помните, как в одном из рассказов Василия Шукшина дед отвечает рассерженной бабке, что она может жаловаться куда угодно, хоть в ООН. Так и отец офицера мог жаловаться хоть в Организацию Объединенных наций, однако толку от этой жалобы ровным счетом не было бы никакой.

Все, кто служил и работал в Западной группе войск, оказались совершенно бесправными. Словно и не люди они совсем, не граждане великой державы.

Ведь чтобы отцу погибшего офицера ЗГВ подать иск в немецкий суд, надо предварительно оплатить адвокатский гонорар (кстати говоря, немалый, поскольку профессия адвоката в ФРГ одна из самых высокооплачиваемых). И это, в соответствии с немецким правом, обязательное условие. Без участия адвоката, выступающего на стороне истца, ни один германский суд не примет дело к рассмотрению.

М. Горбачев и Г. Коль. В ходе этой встречи и решилась судьба ЗГВ. Приходилось стоять и в таких очередях… Матвей Бурлаков с внуком Матвеем. Май 1993 года. Последний главком ЗГВ Матвей Бурлаков. Это он выводил войска на Родину. Продается наша слава. В центре Берлина. Немецкие гости у КПП штабного городка Вюнсдорф. Министр обороны П. Грачев и Главком ЗГВ М. Бурлаков. Вюнсдорф. Май 1994 года. Несмотря на уплотненный график вывода группы, в ЗГВ шла упорная боевая учеба. В одном из цехов базы ликвидации ЗГВ. Идет уничтожение легкой бронированной техники. 2-я танковая армия уходит из г. Фюрстенберг. Дорога домой. Самолеты улетают на Родину. Ожидание. На краю летного поля. «Зачехленные домой уходят танки…» На станции погрузки перед отъездом в Россию. На переправе в ЗГВ. Западную группу войск любили посещать высокие гости. Г. Бурбулис возлагает цветы в Трептов-парке.

По карману ли нам такие услуги? Увы, нет. Не говоря уже о десятках других проблем: как пробить визу, выехать за границу, опять же на какие деньги?