Венок из одуванчиков - Ирина Градова

– Ага, – нервно хихикнула Яна. – По-человечески… Значит, изменять, по-твоему, человечно? – Она выпрямилась, но рядом с Павликом, как и прежде, показалась себе маленькой, слабенькой и жалкой.

– По крайней мере, естественно… – Павлик смотрел на нее немигающим взглядом, как в старые добрые времена, когда пытался в чем-то ее убедить.

Не тот случай, подумала Яна и удивилась, что Павлик этого не понимает.

Выходит, измена для него – такая же рядовая ситуация, как раньше, – самоутверждение за Янин счет. «Он ведь никогда меня не видел, – подумала Яна. – И сейчас не видит. Как будто я не человек, а его тень…

Сбежавшая тень, которую во что бы то ни стало надо вернуть…»

– Павлик, я пойду, – вяло ответила Яна, поддавшись его пристальному взгляду. – День был тяжелый, а мне еще работать. Какая теперь разница, изменил ты мне или нет? Все, проехали…

– То есть как – проехали? – недоуменно воззрился на нее Павлик. – Это значит то, что я с тобой пять лет прожил, – не в счет? Значит, по барабану, что мы женаты, что я вообще-то с тобой всю свою жизнь собирался прожить?

– Долго и счастливо? – усмехнулась Яна, которую уже начало бесить его еще месяц назад привычное яканье. – Ты собирался, ты прожил… Я-то к этому какое отношение имею?

– Не язви – тебе не идет… Холодные глаза Павлика приобрели неприятную бесцветность, как было всегда, когда он начинал злиться. Увы, в отличие от Яны злился он холодно, некосноязычно и мог быть очень грубым, бил, не стесняясь в выражениях, и часто попадал в цель.

– Павлик, я не хочу язвить… – Яна почувствовала, как внутри все сжимается, съеживается, как подожженный клочок бумаги. – И видеть тебя я тоже не хочу. Давай разойдемся спокойно. Не друзьями, конечно, – ими мы никогда и не были… Просто тихо и без склок. Я не для того ушла из дома, чтобы выяснять с тобой отношения здесь…

– Да ты просто споказушничала, – скривился в улыбке Павлик. – Типа вся такая крутая, типа ушла, как мужчина… Круто, конечно, Ясечка, я это оценил. А теперь собирай свои вещички и пойдем домой.

От Павлика можно было всего ожидать, но такая наглость повергла Яну в замешательство. Растерявшись, она даже не нашлась что ответить.

Услышав голос бывшего хозяина, залаял проснувшийся Ганс.

– Фу, Ганс! – крикнула Яна через дверь.

В Павликовых глазах промелькнула знакомая Яне тень. Павлик мнил себя манипулятором и действительно был им, во всяком случае, когда дело касалось Яны. Он мог надавить на жалость, мог нащупать больные точки и жать на них, покуда у жены не перехватывало дыхание, образно, конечно, говоря. Сейчас больной точкой был Ганс. Собака «считалась» общим, по мнению Павлика, «совместно нажитым имуществом», так что по-хорошему Яна не имела права единолично принимать решение и забирать Ганса с собой. То, что Павлик терпеть не мог Ганса и всячески противился тому, чтобы подобранный Яной щенок остался в доме, никого не волновало. С этой минуты Ганс, ежеденно и еженощно досаждавший хозяину своим присутствием, – Яну всегда удивляло, как Павлик с таким отвращением ко всем живым существам с маниакальным упорством требует от нее завести ребенка, – стал прямо-таки пределом мечтаний Павлика.

– Ясь, а собака-то общая… – сообщил Павел, кривя губы в неприятной усмешке. – Какого же хрена ты ее себе забрала?

– Павлик, у тебя совесть есть? – округлила глаза Яна. – Ты ж с ним даже не гулял. Один раз прошелся, да и то Ганс потом бегал от тебя, так что пятки сверкали…

– Так что с того? – не меняя выражения лица, поинтересовался Павлик. – Нажили мы его вместе. Ел он и пил за мой счет…

– Я вообще-то тоже работала, – напомнила Яна.

– Ой, Ясь, ну что ты там зарабатывала своей писаниной? Постеснялась бы, интеллектуалка хренова… Тоже мне творческая личность, блин… Посмеши кого-нибудь другого… Платили тебе копейки, основной доход приносил я… Если бы не моя зарплата, ты бы ноги протянула…

– Неправда!

Злость и обида, засевшие глубоко внутри, как заноза, которую уже никто не чаял вытащить, выскочили вдруг на поверхность.

– Сколько бы я ни получала, мне этих денег хватает! И Гансу тоже! И не смей намекать, что ты заберешь собаку! Так я и отдала тебе Ганса, чтобы ты в тот же день его на улицу выкинул!

– Моя собака, что хочу, то и делаю, – невозмутимо ответил Павлик, которого, казалось, забавляло то, что Яну так легко удалось вывести из себя. – Не хочешь возвращаться, отдавай собаку.

Павлик потянулся к дверной ручке, но Яна спиной налегла на дверь.

– Не смей! Это не твой дом! Хочешь, чтобы тебя Стасик за шиворот оттуда выкинул? – Она блефовала – дома была только Анечка, которая вряд ли помогла Яне своими причитаниями.

– Стасик? – Павлик расхохотался. – Твой Стасик даже таракана прихлопнуть не сможет, куда уж тут мужика… Не смеши… Собирайся домой или отдавай мне Ганса. Я свое слово сказал.

– Я милицию вызову… – одними губами прошептала Яна, прекрасно понимая, что никакая милиция из-за таких глупостей не поедет. А если и поедет, то Павлик уже успеет увезти Ганса, и после этого собаку она вряд ли когда-нибудь увидит. Разве только, правда, не надумает вернуться к Павлику. Но от этой мысли ее так своротило, что Яна почувствовала приступ тошноты.

Глядя на злорадно ухмыляющегося Павлика, Яна спросила себя: «Как же я с ним жила все эти пять лет?» Перед глазами промелькнула свадьба, гости, улыбающееся лицо жениха. Казалось, тогда он был совсем другим. Все изменилось немногим позже – уже через полгода статус любимой женщины сменился статусом чего-то привычного, чем можно помыкать, над чем можно доминировать, на чем можно срывать свою злость, что можно не замечать, когда не нужно, и замечать лишь для того, чтобы изречь с презрительной усмешкой: «Ну ты и курица»… Кажется, это что-то называется «женой». Во всяком случае, у таких мужчин, как Павлик…

– Ну и дерьмо же ты… – вырвалось у Яны.

Размахнувшись, Павлик ударил ее по лицу и отпихнул от двери.

– А ну, пусти… Яна, уже не чувствуя ничего, кроме боли и ненависти, вцепилась в его плечи руками и попыталась оттащить от двери. Это было и смело и глупо одновременно: Павлик был раза в два сильнее ее и не преминул этим воспользоваться. Яна отлетела к перилам и, если бы не вцепилась в них, обязательно скатилась вниз по ступенькам.

– Да помогите же кто-нибудь! – крикнула она в пустоту.

Внизу снова взвизгнул лифт, но Яна почему-то не сомневалась: по закону подлости на пятый этаж никто не поедет. Павлик уже распахнул дверь, а наивный Ганс кинулся к хозяйке, имевшей бледный и растрепанный вид.

– Домой, Ганс, домой! – Яна попыталась отпихнуть собаку, но Ганс лез к ней с неуместными поцелуями. – Да иди же домой!