Фальшивый принц - Дженнифер Нельсен

— Мой отец внимательно следил за этими новостями, — встрял я. — Он не хотел войны, какая бы причина ее ни вызвала.

— Если бы мой отец был жив, он счел бы за честь сражаться за Картию, — сказал Тобиас. — Я не сын труса.

Я был бы не прочь защитить честь отца, залепив Тобиасу оплеуху. Но мой отец, который, конечно, не был трусом, постарался бы любой ценой избежать конфликта. И это было последнее, что я стал бы у него оспаривать.

— Трое регентов отправились в Изел, морской порт, откуда ушел корабль принца Джерона. Они ищут доказательства того, что он погиб. Или выжил.

— Выжил? — Роден подскочил на стуле. — Возможно ли, что Джерон жив?

— Его тело не нашли, Роден. Но если бы принц Джерон был жив, он был бы первым претендентом на трон. Ни Вельдерграт, ни кто другой не мог бы претендовать на него, и Картия была бы избавлена от угрозы гражданской войны. А Авения не смогла бы на нас напасть.

— Но при чем здесь Джерон? — удивился Тобиас. — Сейчас правят Экберт и Эрин. После трон займет принц Дариус.

Коннер ближе наклонился к нам:

— Это самая страшная тайна, которую вам когда-либо доверяли в жизни. Они мертвы, все трое, вся королевская семья. Те немногие, кто знает правду, объявили, что король с семьей отправился с визитом в Гелин. На самом деле их тела спрятаны в подвале замка.

Мы сидели, ошарашенные, затаив дыхание от ужаса. Казалось невозможным принять весть о том, что не один, а все три члена королевской семьи мертвы. При мысли об этом я почувствовал, как к горлу подступает тошнота, но взял себя в руки.

— Как они погибли? — спросил я шепотом.

— Их убили. Думаю, подсыпали в еду какой-то яд. Они уснули и не проснулись.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил Роден.

Коннер только махнул рукой.

— Не будь наивным. У Экберта было много врагов. По правде сказать, и друзьям его не стоило доверять. Я думаю, все трое стали жертвами преднамеренного убийства от рук человека, которому они преграждали путь к трону.

— Так это был Вельдерграт? — не удержался я.

— Многие регенты подозревают его, но прямых доказательств нет, — ответил Коннер. — Посмотрим, кто первым объявит себя королем, тогда все будет ясно.

— И вы надеетесь найти принца Джерона, чтобы остановить борьбу за трон, — предположил Тобиас.

— Не совсем так, — сказал Коннер. — Принц Джерон давно погиб, и я могу это доказать.

— Как? — спросил я.

Коннер улыбнулся.

— Боюсь, сейчас я вынужден просить вас поверить мне на слово. Это мой секрет, только мой. Как бы то ни было, остальные регенты не знают о моих доказательствах. Их поездка в Изел должна положить конец сомнениям до того, как будет избран новый король. И тут время вашего выхода. Вы знаете, что в Картии многие надеются на то, что Джерон выжил. Никто не видел его уже четыре года. Ему было бы сейчас четырнадцать, примерно столько же, сколько вам. Конечно, вы трое уже заметили, что между вами есть некоторое внешнее сходство. — Он помолчал, затем широко улыбнулся. — Все вы чем-то похожи на принца Джерона, каким он мог бы быть сейчас. Мой план на самом деле прост. Я собираюсь убедить приближенных короля, что принц Джерон — один из вас.

10

После заявления Коннера воцарилось долгое молчание. Это было худшее из всех моих самых страшных предположений о том, для чего Коннер собрал нас, и я не понимал, что делать дальше. В лучшем случае этот план был безумием, в худшем — изменой, как бы решительно Коннер это ни отрицал. Никто в целом свете не мог бы за две недели превратить приютского мальчишку в принца. И нужно быть совсем сумасшедшим, надеясь убедить королевский двор в том, что этот мальчишка — пропавший принц.

Тобиас вежливо высказал те же соображения, но Коннер резко перебил его:

— Ты всегда мыслишь так мелко, мальчик?

Тобиас сглотнул.

— Нет, сэр.

— Ты думаешь, план слишком амбициозен?

— Я просто… — Тобиас собрался с духом. — То, что вы задумали, кажется невозможным.

— Нет ничего невозможного. Мне этот план дался нелегко и не без долгих размышлений. Но чтобы осуществить его, мне нужен мальчик, который верит в успех.

— Я верю, — сказал Роден.

Я фыркнул. Коннер повернулся ко мне:

— Ты не веришь, что это возможно?

— Если бы даже было возможно, это не значит, что так нужно делать.

Приподняв брови, Коннер сказал:

— Ты хочешь сказать, что знаешь, как следует поступить?

— Я хочу сказать, что я ничего не знаю, сэр.

— Это хорошая точка для старта. Ну-ка, Тобиас, встань.

Тобиас встал с таким взволнованным видом, будто ему сейчас зададут самый важный на свете вопрос, а он не знает ответа. Но оказалось, что Коннер будет говорить сам.

Коннер сказал:

— У тебя правильный цвет волос. Лицо немного уже, чем было у принца, но сходство присутствует. Рост приемлемый, сложение правильное, как у королевы. Хорошо, что ты получил образование, но соображаешь ты не так быстро, как хотелось бы. Если кто-нибудь спросит тебя о чем-то, чего ты не знаешь, боюсь, ты можешь растеряться и сорвать план.

Тобиас воспринял слова Коннера так, будто тот его ударил. Я не понимал, почему это так его задело. Ничего из того, о чем говорил Коннер, от Тобиаса не зависело. И конечно, Коннер не смог бы найти абсолютно идеального кандидата.

После этого Коннер велел встать Родену.

— Меньше сходства с принцем, таким, каким его видели в последний раз, но сильное сходство с семьей королевы, так что можно убедить людей в твоей подлинности. Твое честолюбие и решительность достойны похвалы, хотя тебе часто недостает уверенности, когда она необходима. Ты совершенно не образован, что может оказаться проблемой. Однако физически силен, и это даст тебе преимущество на коне и с мечом в руках.

Коннер велел ему сесть, но Роден остался стоять и сказал:

— Сэр, теперь я знаю, что вам нужно, и могу стать этим принцем.

— Сядь, — повторил Коннер, на которого заявление Родена не произвело впечатления. Он кивнул мне, и я встал.

— У тебя совершенно не тот цвет волос, хотя их можно перекрасить. Ты отдаешь предпочтение левой руке, хотя принц был правшой. Ты не так высок и силен, как мог бы быть сын короля Экберта. Ты выглядишь самым младшим из трех мальчиков, хотя всем вам придется врать насчет возраста. Хорошо ли ты перенимаешь акценты?

— Хотите, чтобы я выучился картийскому акценту за две недели? — спросил я.

— Нельзя претендовать на трон Картии и говорить как авениец.

— Мне все равно, — сказал я. — Мне не нужен трон. Выберите Родена или Тобиаса, а я уеду куда-нибудь, и вы меня больше никогда не увидите.

Лицо Коннера перекосилось от гнева.

— Ты думаешь, мне есть дело до того, что тебе нужно? Ты здесь потому, что, несмотря на некоторые внешние несовпадения, в тебе есть черты, которые были в характере принца Джерона. Если нам удастся справиться с твоими плохими манерами и дерзкой повадкой, я считаю, ты мог бы убедить придворных, что ты — это он.

— Если вы с этим справитесь, это буду уже не я, — сказал я. — Если убрать это, окажется, что я такой же скучный, как Тобиас, и предсказуемый, как Роден. Почему бы вам не взять их внешнее сходство с принцем и прибавить к нему личные качества?

Это был риторический вопрос. На самом деле я ни секунды не думал, что характер можно разительно изменить. За две недели.

— Принц Джерон был боец, — заметил Коннер. — А ты, с тех пор как мы встретились, только и делаешь, что борешься со мной.

— И если вы попытаетесь использовать меня для этого обмана, продолжу бороться, — добавил я. — Вам не нужен принц, вам нужна кукла. Вы храните этот план в тайне. Почему? Может, вы не можете сесть на трон, но хотите править, стоя рядом? Посадите на трон Родена. Он с радостью позволит вам править его руками и подсказывать, что ему говорить. А я — нет!

— Говори тише, — сказал Коннер. — Я не собираюсь править страной. Конечно, через две недели никто из вас не будет знать достаточно об управлении страной, чтобы справиться с этим в одиночку. Я буду рядом, чтобы помогать советом, защищать и хранить вашу тайну. Когда вы сможете править самостоятельно, я приму любую должность, какой вы меня удостоите.

Коннер протянул мне руку.

— Я предлагаю сделать тебя солнцем Картии, более ярким, чем луна и звезды вместе взятые. И ты взойдешь на трон с осознанием того, что спас свою страну от угрозы войны. Как можно отказываться от такой возможности, Сейдж?

— Картия не моя страна, — сказал я, направляясь к двери. — На самом деле я надеюсь, что Авения ее уничтожит.

11

За дверью стоял Мотт. Очевидно, он знал, о чем пойдет речь, а потому прогнал других слуг и следил за тем, чтобы никто из них не вернулся и не устроился под дверью, подслушивать.

Увидев его, я остановился и немного отпрянул, ожидая, что он ударит меня по голове или сделает что-нибудь подобное, чтобы вернуть меня обратно к Коннеру С моей стороны это не было трусостью: бил он безжалостно.