Не судьба - Оливия Стилл

Осенью Танька прислала мне письмо.

«У меня для тебя есть две новости: хорошая и плохая, — писала она, — Начну с хорошей: Ромку освободили! Грихану, правда, предстоит ещё мотать срок, а про нашего голубоглазого давным–давно «полковник» забыл. Ромка жив–здоров, у него всё хорошо…»

Я радостно прижала письмо к своей груди. Слава Богу! Но… какая же плохая новость? Я снова развернула письмо и продолжила читать:

«…Ромка жив–здоров, у него всё хорошо; недавно он приезжал в Круглово на выходные… А теперь плохая новость.»

Рука моя дрогнула, и я нечаянно выронила письмо. Господи, какая же плохая новость? Тысячи вариантов промелькнули в моей голове, пока я ползала на карачках под столом, ища уроненное письмо. Найдя его и сдунув с листка бумаги пыль и песок, я снова уселась за стол.

«А теперь плохая новость: он приезжал не один, а с девушкой, Машей. Ей 16 лет. Похоже, она ждёт от него ребёнка, так как скоро они собираются пожениться…»

Нет, со мной не случилось истерики. Я не стала биться головой о стены и рвать на себе волосы. Я только почувствовала внутри какой–то щелчок, будто выключили свет. И всё.

Уронив письмо на стол, я ещё молча, неподвижно просидела перед ним, читая и не видя, где–то минуты три. Думать ни о чём не хотелось. Да и о чём, в сущности, теперь можно было думать? История кончилась, и кончилась вот так. Путь, который я с такими трудностями преодолевала, окончился тупиком…

Бессмыслица. Бессмысленные потуги. Может, и правда не судьба? Я не хотела об этом думать. Я теперь вообще ничего не хотела, ни думать, ни тем более делать. Я только чувствовала, что смертельно устала от всего этого. Всё пустое. И всё это теперь уже не имело ни малейшего значения.

Я сидела и машинально, не отдавая себе ни в чём отчёта, чиркала зажигалкой, которая случайно оказалась у меня под рукой. Ровный керосиновый язычок пламени завораживал и гипнотизировал меня. Придвинув письмо к краешку стола, я подожгла уголок листка. Бумага вспыхнула и, чернея вместе с синими Танькиными каракулями, медленно скукожилась в огне.

А я смотрела, не отрываясь, на горящую бумагу, и не оторвала взгляда даже тогда, когда она угасла, и, перегорев, рассыпалась по столу чёрными ошмётками, подёрнутыми серой пылью пепла.

Эпилог.

Прошло восемь лет.

Много воды утекло с тех пор. Я выросла, окончила школу, поступила в институт, пошла работать. Уже мало что осталось от той прежней наивной и восторженной девчонки, которой я когда–то была. Изменилась я, изменились мои вкусы и мир вокруг меня. Теперь уже меня тошнило от любимой когда–то раньше группы «Руки Вверх» — да и группа уже обмелела и стала не та. Я теперь слушала совсем другую музыку, ездила по совсем другим местам и общалась с другими людьми. Теперь я легко отмахивала на экспресс–поездах тысячи вёрст, свободно мутила с парнями, и мне уже не приходилось для этого выкручиваться, врать родителям и скрываться от бабушки–паникёрши. Родители мои к тому времени уже развелись, отец пропал в неизвестном направлении, а мать махнула на меня рукой и совершенно перестала интересоваться моей жизнью. Что же касается Старой Пизды, как обозвал когда–то мою бабушку Ромка, то она умерла, не оставив мне в наследство ни шиша. Я абсолютно безразлично отнеслась к этому и не пришла ни к её смертному одру, ни к гробу провожать в последний путь. «Можете обвинять меня в чёрствости, — говорила я в ответ на упрёки со стороны, — Мне плевать на наследство и состояние — не оставила, и чёрт с ней, но Ромку не прощу ей никогда…»

Да, так и не простила я Старой Пизде того, что разлучила она меня с самым любимым моим человеком много лет назад. Не простила я ей того, что она одним махом обрубила все концы так, что больше мне не удалось, несмотря на все мои усилия, соединиться с ним опять. Но жизнь продолжалась; боль утраты со временем прошла, и образ Ромки впоследствии вытеснили другие парни. Теперь кругозор мой стал более расширен; он уже не ограничивался деревней Круглово — я уже ездила гораздо дальше, и больше видела людей. Теперешние мои парни были все как на подбор красивы — я принципиально мутила только с красивыми, ну, или, по крайней мере, занимающими первые места в компаниях себе подобных. Только вот счастья со всеми ними у меня так и не получалось. Провстречавшись со мной какое–то время, все они так или иначе теряли ко мне интерес и вскоре сливались. Когда очередной мой парень бросал меня, я сильно переживала, а потом, взамен его находился другой, который впоследствии тоже бросал меня. Я опять страдала, а потом находился третий, четвёртый, а потом я опять оставалась одна. Уходя, каждый из них говорил: «Ты найдёшь себе другого парня, лучше». Через какое–то время я и правда находила этого «другого», а потом и этот другой уходил и говорил то же самое. Все они будто пускали меня по кругу, передавая из рук в руки как эстафетную палочку, и в конечном итоге я понимала, что, в общем–то, не нужна никому из них. Я часто копалась в себе, не понимая, что во мне не так, почему все они так быстро теряют ко мне интерес и уходят от меня безо всяких сожалений, но то, что ни один из них не любил меня по–настоящему — это я видела невооружённым глазом. Да, некоторые из них дарили мне подарки, некоторые говорили красивые слова о любви, некоторые были особенно нежны и чутки со мной в постели — но ни один из них НИ РАЗУ не смотрел на меня тем восхищённым взглядом, которым смотрел на меня Ромка восемь лет назад. Только за этот его взгляд я готова была пойти на край света. Да, он не дарил мне подарков, не говорил о любви, и сам не имел ничего за душой, кроме своего старого мотоцикла — но столько искреннего обожания и восхищения было тогда в его взгляде! В его глазах я была верхом совершенства, я была богиней неземной красоты — я, четырнадцатилетняя сопливая девчонка. За восемь лет я научилась лучше следить за собой, и уж наверняка выглядела теперь гораздо красивее, чем в четырнадцать лет — однако того Ромкиного восхищения я уже не читала ни в чьих глазах. В глазах моих теперешних молодых людей было только скотское желание, но чаще обычная, пошлая скука и усталость, а иногда даже раздражение. Они не видели, как Ромка, во мне богиню, а видели лишь обыкновенную среднестатистическую бабу, и замечали все мои недостатки. Тем не менее, бросая меня, многие из них находили себе баб куда более посредственных, и женились на них; а я так и оставалась незамужней, одинокой, и, в принципе, никому не нужной.

В один из вечеров я, коротая одиночество, сидела перед компьютером и ползала в интернете, зависая от нечего делать на сайте ВКонтакте. ру. Теперь уже, конечно, всё было по–другому, не так, как восемь лет назад. Мир здорово изменился: старые добрые кассетники с плёнками вытеснили маленькие компактные айподы; громоздкие ЭВМ — маленькие компактные ноуты. Если тогда многие простые подростки практически не знали, что такое интернет, то теперь он был у каждого, как и мобильные телефоны. Теперь все, кто только мог, были на связи, и уж, конечно, Ромкин допотопный громоздкий телефон с мотками проволок и накидушкой на кабель, по которому Шурик с Серёжкой звонили на задах у бабы Дуси, теперь казался чем–то вроде динозавра или мамонта.

И так, сидя за компом и бороздя просторы виртуальной сети, я невольно вспомнила про этот Ромкин телефон, или, как он горделиво тогда сказал: «моё собственное изобретение». Да, теперь уже это выглядело так смешно и нелепо… А тогда для меня всё казалось иначе…

Я вспомнила Ромку, и как я искала его тогда, сколько трудностей преодолевала, но так и не нашла… И тут такая лёгкая и ленивая мысль тихонько тюкнула мне в голову: да, тогда это было так трудно, но теперь ведь, даже не поднимая задницы со стула, найти его в том же Контакте проще пареной репы!

Я лениво навела курсор мышки на поиск людей. Заполнила графы: имя, фамилия, дата рождения. Роман Пугонин, дата рождения — 28 января 1984 года. Ведь только эти сведения знала я от Таньки, и помнила их на протяжении восьми лет. Эти скудные сведения не помогли мне тогда найти Рому. Но теперь всё изменилось, и за каких–то там полсекунды умная машина тут же высветила нужный мне аккаунт.

В профайле не было его фото, но все данные были налицо: это он! Господи, неужели столько лет я искала этого человека, так искала, подвергая свою жизнь опасности, искала и не находила, а он — вот он! Та лёгкость, с которой я нашла его за одну секунду, даже не отрывая задницы от стула, показалась мне сперва даже какой–то нереальной. Я с трудом верила, что действительно нашла его. Однако отправила запрос на добавление в друзья.

Ответ не заставил себя долго ждать. Не прошло и нескольких часов, как Ромка уже добавился ко мне в аську.

— Привет, дорогая! — написал он, — Хочеш встретица?

Так и написал: «хочеш встретица». Я хмыкнула. Ну конечно, а что я ещё могла ожидать от человека, который бросил школу в седьмом классе…