Кальде Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

Со Священным Окном было намного труднее, но не из-за того, что оно было тяжелее: трехсотлетние скобы, прижимавшие его к полу санктуария, полностью проржавели, и пришлось потратить много сил, чтобы разомкнуть их. Священные кабели, выходившие из Окна, тоже вынесли за дверь; временами по ним пробегал потрескивающий фиолетовый огонь, подтверждавший постоянное присутствие божественности.

— Ты сделала все замечательно, сив. Просто замечательно! — Майтера Мрамор, выйдя из мантейона вслед за майтерой Мята, положила ей руку на плечо. — Вынести все наружу для выездного жертвоприношения! Как ты додумалась до этого?

— Не знаю. Просто они были на улице, большинство из них, а мы — внутри. И мы не могли позволить им войти внутрь, как мы обычно делаем. Кроме того, — майтера Мята озорно улыбнулась, — подумай о крови, сив. Нам бы потребовались дни, чтобы отчистить от нее мантейон.

Поскольку жертвенных животных собралось слишком много, чтобы запереть их в маленьком саду майтеры Мрамор, жертвователям было очень твердо сказано держать животных при себе до тех пор, пока не придет их время; в результате Солнечная улица походила на загон для продажи животных на рынке.

«Сколько бы их здесь было, — спросила себя майтера Мята, — если бы не пошел дождь?» Она пожала плечами. Как бы то ни было, жарясь под горячим солнцем Солнечной улицы, жертвы и их дарители выглядели мокрыми, но радостными.

— Тебе нужно на что-то встать, — предупредила ее майтера Мрамор. — Иначе они никогда не услышат тебя.

— А почему не на ступеньки? — спросила майтера Мята.

— Друзья… — Ее собственным ушам голос показался слабее, чем обычно на открытом воздухе; она попыталась вообразить себя скорее трубачом, чем трубой. — Друзья! Я не буду повторять то, что сказала внутри. Это последнее жертвоприношение майтеры Роза. Она, я уверена, знает, что вы сделали для нее, и рада этому.

Сейчас моя сив и ее помощники разожгут на алтаре священный огонь. Сегодня нам понадобится очень большой…

Они разразились одобрительными криками, удивив ее.

— Сегодня нам понадобится очень большой огонь, а некоторые поленья еще не высохли. Но пусть в этот полдень все небо будет нашими божьими вратами и даст нам доступ к солнечному огню лорда Паса.

Неровная цепочка маленьких девочек, похожих на ярко окрашенных муравьев, уже начала передавать куски расколотого кедра на алтарь, где майтера Мрамор разбивала их на маленькие кусочки.

— Патера Шелк обычно советовался с Писаниями, прежде чем совершить жертвоприношение. Давайте последуем его примеру. — Майтера Мята взяла книгу и открыла ее в случайном месте.

— «Кем бы мы ни были, мы суть немного плоти, дыхание и управляющая часть. Презри плоть, словно ты умираешь; это только кровь, кости и сеть, паутина нервов и вен. Взгляни и на дыхание, вот что это такое: воздух, и никогда тот же самый, каждое мгновение он выходит наружу и втягивается внутрь. Третье — управляющая часть. Больше не давай поработить эту часть, больше не давай вести себя на ниточках, как марионетку. Больше не жалуйся на свою судьбу и не уклоняйся от будущего»[4].

— Патера Шелк часто говорил нам, что каждый абзац в Писаниях имеет по меньшей мере два значения. — Слова уже выскользнули из горла, когда она сообразила, что видит только одно. Ее сознание лихорадочно принялось искать второе.

— Первое, похоже, настолько ясно, что я буду чувствовать себя глупо, объясняя его, хотя это мой долг. Я уверена, что все вы уже увидели его. Часть, две части, которые упомянул хрезмолог, это именно то, что погибло в нашей дорогой майтере Роза. Мы не должны забывать, что это низменные части, которые ни она, ни мы не имеем причины ценить. Самая лучшая часть, любимая богами и теми из нас, кто знал ее, никогда не погибнет. Значит, это послание для тех, кто скорбит по ней. Для моей дорогой сив и, особенно, для меня.

«Помогите! Гиеракс, Киприда, Сфингс, пожалуйста, помогите!»

Она мысленно коснулась меча офицера, который приходил арестовать Шелка; ее ладонь страстно захотела схватить его, и что-то глубоко внутри нее, до этого мгновения решительно отвергаемое, внимательно оглядело толпу.

— Я вижу человека с мечом. — На самом деле она не видела, но здесь должны быть дюжины таких людей. — Прекрасное оружие. Вы можете выйти вперед, сэр? Ссудить мне ваш меч? Он нужен мне только на мгновение.

Нарядный головорез, который, видимо, решил, что она обращается к нему, проложил себе дорогу через толпу и дал ей охотничий меч, почти наверняка украденный, с раковинообразной гардой, навершием в виде головы оленя и широким обоюдоострым клинком.

— Спасибо. — Она взяла меч и подняла его вверх, отполированная сталь ослепительно сверкнула под горячими лучами солнца. — Сегодня гиераксдень, день, подходящий для заключительных погребальных обрядов. Мне кажется, можно считать мерилом отношения богов к майтере Роза именно то, что тень смерти застила ее глаза в тарсдень и ее последнее жертвоприношение происходит в гиераксдень. Но что о нас? Разве Писания не говорят и о нас? Разве гиераксдень не для нас, как и для майтеры? Мы знаем, что для нас. Мы знаем, что боги ничего не делают просто так.

— Видите этот меч? — Через нее говорило отвергнутое «я», и она сама — маленькая майтера Мята, которая много лет считала себя только майтерой Мята — слушала себя с таким же изумлением, как и толпа, не зная, что она скажет в следующее мгновение. — Вы носите такие же, многие из вас. И ножи, и иглометы, и маленькие свинцовые дубинки, которые никто не видит, но которые так сильно бьют. И только сам Гиеракс знает, что еще. Но готовы ли вы платить цену?

Она взмахнула мечом над головой. Среди жертв был белый жеребец; блеск клинка или какая-то нотка в ее голосе заставила его встать на дыбы и забить копытами по воздуху; захваченный врасплох даритель вскочил на ноги.

— Потому что цена — смерть! Не спустя тридцать-сорок лет, а сейчас! Сегодня! И эти строчки говорят, что я не должна съеживаться от страха ни перед кем! Я не раба, не корова, которую ведут к мяснику. Причините мне зло, причините зло богам, и вы умрете. Потому что я не боюсь ни смерти, ни вас.

Рев толпы, казалось, сотряс окрестности.

— Друзья, вот что сказали нам Писания, сказали у этого мантейона. Это и есть второе значение. — Майтера Мята вернула меч владельцу. — Спасибо вам, сэр. Замечательное оружие.

Он поклонился:

— Оно ваше, майтера, в любое время, когда понадобится вам, вместе с твердой рукой, которая держит его.

Майтера Мрамор, стоявшая у самого