Дюльбер 1918 - Андрей Владимирович Поцелуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ФЕЛИКС. Большевики побеждают потому, что они не интеллигенты. По кабинетам не сидят. А прямо взялись за крестьян и рабочих, пошли в казармы и на заводы.
КУЛИКОВСКИЙ. Большевики берут активностью, инициативой и волевым устремлением. Гражданская война — война особая. Здесь, кроме пушек и пулеметов, нужно еще кое-что. Какая-то энергетика, решимость, бесноватость, что ли, способная повести массы за собой. Этого волевого стремления в белой армии нет.
Александр Михайлович подходит к Куликовскому.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Вас забыли спросить, господин полковник, как нам побеждать. Вы бы помолчали, без ваших советов разберемся. Не учите воевать генералов.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. А я согласен с Николаем Александровичем. Гражданская война не сводится только к военным действиям. Главная причина победы большевиков заключается в том, что во главе белых стоят военные, а во главе красных — политики. Это война идеологий, которую красные пока выигрывают.
ФЕЛИКС. И кто же спасет Россию? Деникин, Врангель, Колчак?
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Да, пожалуй, барон Врангель лучше соответствует сложившимся обстоятельствам. Он талантливый военачальник, чрезвычайно честолюбив, смел и решителен. И лучше подходит на роль вождя белого движения.
КУЛИКОВСКИЙ. Господа, все они превосходные военачальники. И, наверное, предпочли бы заниматься только военным делом. Но судьба заставляет их быть и политиками. А это новая для них роль.
Феликс берет гитару и поет.
Печальный Врангель,
Дух изгнанья,
Витал над Крымскою землей.
ФЕЛИКС. А знаете, господа, что барона Врангеля буквально месяц назад здесь в Крыму чуть не расстреляли?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Да что вы говорите? Расскажите.
ФЕЛИКС. Ну, все мы знаем барона как любителя светской жизни. Он отличный танцор, организатор вечеров, музыкант, дирижер. Супруга Ольга Ивановна Иваненко, фрейлина императрицы, его безумно любит. Так вот, барон по каким-то делам инкогнито появился в Севастополе. Совершенно случайно вечером его остановил патруль, и кто-то из патрульных его опознал. Врангеля сразу арестовали просто потому, что он барон. Ну как же, классовый враг.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Не томите, Феликс, дальше, дальше.
ФЕЛИКС. Представляете, он несколько дней сидит в ЧК, Ольга Ивановна каким-то образом об этом узнает, срочно приезжает в Севастополь, идет к начальнику ЧК товарищу Вакуле и говорит, что готова разделить участь своего мужа, даже если его хотят расстрелять. Начальник ЧК так был этим тронут, что в этот же день освободил барона.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Откуда эти сведения, кто вам рассказал об этом?
ФЕЛИКС. Комиссар Задорожный. И ему можно верить.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Да, в это время в Крыму случаются удивительные истории.
Картина третья
Гостиная. Вечер. Часы бьют девять раз. Милица играет на фортепиано. Пьют кофе.
ИРИНА (обращается к Ольге Александровне). А мы стали привыкать к вкусу вашего кофе из желудей.
КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да-да. У тебя получается.
ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА. Я играю со вкусом. Пробую добавлять разные травы.
В комнату шумно входят Задорожный со Степаном. Задорожный несет большую сумку с оружием, а Степан катит пулемет.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Вы пришли нас расстрелять, товарищ комиссар? Получили приказ из центра? Давайте хотя бы во дворе, а то в гостиной как-то неудобно.
ЗАДОРОЖНЫЙ. До получения телеграммы из Петрограда никаких мер мною приниматься не будет. У меня есть приказ Севастопольского Совета обеспечить вашу безопасность. Товарищ Ленин считает, что вначале надо провести суд над Романовыми.
МИЛИЦА. И в чем же нас будут обвинять? В угнетении трудового народа?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Насколько я помню, суда над императором не было. Его со всей семьей просто расстреляли.
ЗАДОРОЖНЫЙ. Я хочу вам сообщить, что немцы вторглись в Крым, и скоро они будут здесь.
ФЕЛИКС. Задорожный, не говорите глупостей. Немцы находятся в тысяче верст от Крыма.
ЗАДОРОЖНЫЙ. Вот и нет. Мне удалось сохранить от вас в тайне передвижение немецких войск. Они захватили Киев еще в прошлом месяце и с тех пор делали ежедневно на восток по двадцать-тридцать верст. Они уже в Симферополе.
ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА. Так, значит, мы скоро можем выйти на свободу?
ЗАДОРОЖНЫЙ. Дела обстоят гораздо хуже. Ялтинский Совет хочет вас уничтожить. Товарищ Драчук настаивает на вашем немедленном расстреле. Он боится, что с приходом немцев у вас будет возможность избежать революционного возмездия.
КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. И что же нам теперь делать?
ЗАДОРОЖНЫЙ. Защищаться. Я принял решение вооружить вас всех. Мои люди будут оборонять мост на пути к Ялте и въезд в «Дюльбер». Но людей не хватает. Ваша задача — защищать сам «Дюльбер». Вот оружие.
Задорожный высыпает из сумки ружья и револьверы. Степан заряжает в пулемет ленту.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ (подходит к Задорожному). Скажите, товарищ Задорожный. Зачем вы нам помогаете? Мы же с вами, так сказать, по разные стороны баррикад.
ЗАДОРОЖНЫЙ. Слушайте, адмирал Романов… Не знаю, поймете вы или нет. Я не хочу быть изувером и садистом. Я против грабежей и самосуда. Я против массового красного террора в Крыму. К пониманию Советской власти нужно прийти путем перемены в сознании (Пауза.)
Он подходит к окну и внимательно смотрит в него.
Так, обстановка очень сложная. Севастополь далеко, а Ялта близко. И я просто не успею вызвать подмогу. Я боюсь нападения этой Ялтинской банды. По моим данным, они готовы выслать пять грузовиков с солдатами и спокойно доедут до «Дюльбера» за один час Главное, чтобы они не прислали артиллерию. Я дам команду запрячь лошадей в экипаж, чтобы всегда были наготове. Приготовьте все верхнюю одежду. В случае если будет бить артиллерия мы вывезем императрицу через боковые ворота в ближайшее поместье, где она сможет спрятаться в подвале. Но нужно, чтобы Мария Федоровна ничего не знала о нашем плане. Степан, иди еще принеси патроны.
СТЕПАН. Я мигом. Патронов у нас много.
Степан уходит.
ЗАДОРОЖНЫЙ. Не ложитесь сегодня спать. Нужно организовать ночную сторожевую охрану. Смотрите в оба. Я буду у себя в комнате и в случае тревоги сделаю предупредительный выстрел из своего пистолета. Организацию защиты прошу взять на себя полковника Куликовского.
КУЛИКОВСКИЙ. Я готов.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Послушайте,
