Возвращение, или Свободу попугаям! - Юлия Фирсанова

Людная во второй половине дня дорога на Мидан, там, где сливались в один два тракта — относительно обихоженный новый и старинный, тот самый, каким я добиралась сюда в первый раз, — вывела наш маленький отряд к городским стенам. Осадившая его не в жажде крови, а ради добывания средств к существованию путем купли-продажи, развлечения и разведения лохов ярмарка бурлила вовсю. К счастью внешний облик моей несравненной персоны не успел запечатлеться в памяти горожан настолько, чтобы быть узнанным. Тем паче, что теперь на магеве были не шикарные эльфийские одежды или прикид от маэстро Гирцено, а иной, более диковинный наряд.

Блуждать среди массы прилавков, шатров и иных временных сооружений, пробиваясь верхом сквозь плотную массу народа, нам не пришлось, Кейр неплохо изучил местность за время вынужденно простоя. Телохранитель сразу направил коня по широкой относительно свободной от толпы дуге на северо-западную оконечность ярмарки, к одному из шатров-закусочных, какого-то яростного оранжево-лилового цвета. Оттенок этот наотмашь бил по глазам и невольно привлекал внимание. Наверное, владелец сего заведения следовал маркетинговому девизу " Самое важное, чтобы обращали внимание. Какое — неважно". Так, впрочем, поступали и "звезды" кино или эстрады в моем родном мире. А вот что двигало Лаксом, избравшим для дислокации столь умопомрачительный притон так и осталось для меня загадкой, может, мой вор с горя лишился цветного зрения? Говорят же о сильных душеных потрясениях: "мир стал черно-белым". Вдруг для особ эльфийских кровей это не иносказание?

Я мрачновато хмыкнула, соскальзывая со спины Дэлькора, мужчины тоже спешились. Верхом остался лишь Фаль, так и не покинувший моего плеча. Похоже, сильф настолько соскучился, что не собирался отпускать меня ни на секундочку. Я не возражала, сама бы во всех вцепилась, коль не боялась походить на капризного ребенка.

Оставив лошадей у крюков коновязи под присмотром щербатого паренька с художественно кривыми зубами, мы вошли внутрь.

Полутемный после света дня шатер был примерно на треть заполнен народом, среди столов, грубых, сколоченных из козел, и лавок столь же прозаического происхождения сновала подавальщица в пестром от пятен переднике. Такую одежду в рамку и на выставку, чистый сюр, любой любитель авангардизма оторвал бы с руками!

Завидев нас, женщина тут же поклонилась и вопросительно уставилась на меня в ожидании заказа. Все-таки лестно! Главной в компании сочли меня, девчонку, сильно уступающую габаритами обоим мужчинам. Вот он магевский авторитет! Я с достоинством мотнула головой, дескать, "погоди, пока ничего не надо" и огляделась в поисках субъекта, ради которого мы заявились в сие уникальное питейное заведение.

— Вон он, — угадав с затруднением, рука Гиза метко указала в самый темный левый угол.

Ну и зрение у киллера, просто "сокел", "чему ж не летает". Там, куда он показал, и правда, сгорбившись над столом, в гордом, хотя скорей уж в каком-то потерянно-печальном, одиночестве сидел Лакс. Подойдя поближе, я заметила на столе три кувшина. Один был пуст, второй опустошен на половину, третий пока полон. Вор держал полупустой и бездумно прихлебывал из него глоток за глотком. Из всей закуски на столе были лишь миса с сухарями, обсыпанными мелкими семенами. Причем, емкость была почти полной, то ли ее регулярно досыпали, то ли мой приятель пил не закусывая. Фаль, не слетая с плеча, потянул носиком ароматы выпивки и скроил брезгливую мордашку. Спиртного сильф не жаловал, во всяком случае, нам пока не попадалось такое, чтоб пришлось малышу по нраву. Впрочем, судя по запаху, глушил Лакс не "Хеннеси" или "Мадам Клико", а откровенную кислятину, годную только на помутнение в башке.

— Ин вино веритас, — остановившись в шаге у стола, прямо перед уставившимся в кувшин вором, процитировала я на плохом латинском и перевела спутникам: — Поговорка такая есть: истина в вине. Наверное, мужчины придумали, чтоб перед бабами пьянство оправдать. Похоже, наш друг ведет интенсивные поиски истины, и как только мочевой пузырь выдерживает!

Лакс, если и слышал мою сентенцию, даже головой не повел, похоже, был слишком пьян. Лицо моего вора, сроду не бывшее образцом округлости, теперь осунулось и истончилось до совершенно эльфийского состояния хрупкости, исчез последний намек на румянец, кожа стала белой с нехорошим серо-зеленым отливом. Я неодобрительно цокнула языком и позвала подавальщицу. Женщина подлетела как на крыльях и присела в угодливом реверансе.

— Принеси, пожалуйста, кувшин чистой воды, заплачу, как за лучшее вино, — попросила я.

Обслуга недоуменно заморгала белесыми ресницами, губы расползлись в заискивающей лягушачьей улыбке:

— Простите, почтенная магева, у нас не подают воду, если вы желаете, я пошлю мальчика к колодцу!

Я подумала над тем, чтобы сыграть старинный прикол наоборот. Жидкость она и есть жидкость, если воду можно превратить в вино, значит, можно и из вина сделать воду, разложив ее на составляющие, но, не будучи уверенной на все сто процентов в конечном результате, вот так сходу экспериментировать не решилась. Да вдруг еще кто из здешних небожителей сочтет, что я в его епархию лезу, и накостыляет?

— Действуй, — разрешила я, и подавальщица исчезла весьма проворно, готовая исполнить любой каприз магевы за ее деньги. Впрочем, при здешнем уважении к представителям моей профессии, дело было не только и не столько в деньгах, сколько в желании угодить. Небось, даром бы слетала.

— Между прочим, о "заплачу". Кейр, этот прохвост еще не все наши деньги пропил? — озадачилась я походя.

— Он ни монетки не взял, Оса, все у меня хранится, — вступился за честь алкоголика телохранитель. — Я только дядюшке Каро заплатил за место в его повозке, где мы твои вещи сложили, и за постели.

— Вещи? — оживилась я, считавшая свой гардероб безвозвратно пропавшим в "Резвых рыбах". Когда надо быстро сматываться, не до забот о запасах одежды, главное ноги унести. — Неужто вы прихватили мои шмотки от эльфов и Гирцено?

— Конечно, — коротко и почти снисходительно улыбнулся мужчина моему типично женскому и понятному поведению.

— Кейр, я тебя обожаю! — умилилась я, одобрительно похлопал друга по плечу.

Гиз в разговоре не участвовал. Застыл, как подобает телохранителю, статуей, слившейся с обстановкой, жил только взгляд. Может, мне и показалось, но на Лакса киллер смотрел со странной смесью презрения, сочувствия и толикой зависти. Напиться что ль тоже хотел? А еще бы не хотеть, когда из-за неудачного заказа вся жизнь под откос покатилась и ко вздорной девице привязанным крепче, чем веревками, на всю жизнь (мою) оказался?