Книга Синана - Глеб Шульпяков

Ожидая тяжелую артиллерию, султан атаковал два небольших замка, которые находились вне городских стен. Замок Терапия на холме у Босфора держал оборону два дня, после чего защитники были взяты в плен и обезглавлены на виду у жителей Константинополя. Та же участь постигла и второй замок в деревне Студиос на берегу Мраморного моря.

11 апреля тяжелую артиллерию наконец установили на позициях. Более шести дней продолжался обстрел, наносивший немалый урон стенам Феодосия. Самой разрушительной силой обладала пушка «Урбан». Ее назвали в честь итальянца, который предложил султану инженерные услуги накануне осады. Говорят, прежде он предлагал пушку императору Константину, но у того не оказалось достаточно денег, чтобы заплатить итальянцу.

И тогда Урбан продал пушку туркам.

Из-за своей массивности пушка стреляла всего семь раз в сутки. Ядро, вылетая из огромного жерла, с воем летело по воздуху и разносило в щепу вековые камни Константинополя. Напуганные адской машиной, горожане развешивали на стенах тюки шерсти. Однако и они не спасали город от страшных зарядов Урбана.

Тем временем на подмогу турецкому адмиралу пришли военные корабли из Черного моря. Турки снова пошли в атаку, поливая греческие корабли пушечным огнем с галер. Однако осадка кораблей была слишком низкой. Ядра летели мимо и адмиралу ничего не оставалось, как пойти на абордаж.

Но и тут его ожидала неудача. Заняв оборону на высоких мачтах, матросы обрушили на турков всю мощь оружия, а потом перешли в наступление и даже попытались окружить турецкие судна. Когда суда замешкались у входа в залив, положение стало критическим и адмирал дал отбой.

Узнав об очередной неудаче, султан был взбешен. Он приказал инженерам вычислить траекторию полета, чтобы поражать греческие суда с берега. Спустя некоторое время пушка была установлена на Галатском холме. Первый выстрел оказался неточным, но уже со второй попытки турки поразили сторожевой корабль, который курсировал вдоль цепи. Судно тут же пошло ко дну, остальные галеры спрятались под прикрытие береговых стен.

Однако основные надежды султан возлагал на сухопутный штурм. Бреши, пробитые в наружных стенах Феодосия, позволяли, казалось ему, взять город одной пехотой.

18 апреля, сразу после захода солнца, под грохот барабанов и цимбал в атаку пошли копьеметатели, инфантерия и янычары султана. Схватка происходила там, где стены были наиболее разрушенными. Приближаясь, турки забрасывали на стены факелы, пытаясь поджечь деревянные галереи и укрытия.

Однако пространство у стены оказалось узким и не позволяло янычарам развернуться во фронт. Латинянин Джустиниани, руководивший обороной, сдерживал натиск в течении четырех часов. В это же время император Константин объезжал стены города – на тот случай, если турки начнут штурм на остальных участках.

Но штурм прекратился так же внезапно, как и начался.

Войска султана вернулись на исходные позиции.

По свидетельству венецианца Барбаро, в ту ночь враг потерял более двухсот человек убитыми и ранеными. Никто из защитников города, уверял этот человек, не пострадал.

Победа в морской схватке у входа в залив и благополучный исход штурма воодушевили жителей Константинополя. С удвоенной энергией стали они восстанавливать стены и расчищать рвы. Если бы только пришла подмога, думали они.

Тогда, с Божьей помощью, город можно отстоять.

Подмога ожидалась, и об этом в городе знали. Было известно, что после долгих переговоров папа Римский нанял и оснастил три генуэзских корабля, которые отправились в путь в самом начале апреля. Их ждали в Константинополе со дня на день.

Переждав шторм в бухтах острова Хиос, корабли снова отправились в путь, благополучно миновали Дарданеллы и вышли в Мраморное море. Ветер дул попутный и вскоре на горизонте показались колокольни и кресты великого города. 20 апреля корабли были замечены смотровыми на башнях и вскоре все жители города высыпали на стены Константинополя.

Узнав о галерах, султан приказал адмиралу захватить корабли или уничтожить их. Навстречу генуэзцам двинулась армада турецких галер. Ощетинившись копьями, они шли на веслах.

За исходом сражения следили в обоих лагерях. Жители Константинополя забрались на стены старого ипподрома и крыши домов. Султан приказал перенести шатер ближе к воде, чтобы с берегов Босфора наблюдать за схваткой.

Суда медленно шли навстречу.

Приблизившись настолько, что стало слышно голоса, адмирал приказал генуэзским судам опустить паруса и бросить якорь. Но те по-прежнему двигались к юго-западной оконечности города. Тогда передовые турецкие триремы атаковали генуэзцев. Но парусники генуэзцев оказались маневренней турецких судов. К тому же ветер в этот час дул против течения Босфора, что затрудняло движение на веслах, но давало свободу в перемещении под парусами. С высоких палуб и мачт христиане осыпали турков градом стрел и камней, и те вынуждены были отступать снова и снова.

Так прошел час. Все это время корабли генуэзцев неуклонно приближались к городу.

В момент, когда они огибали мыс Акрополя, ветер перестал и паруса повисли.

У входа в Золотой Рог течение Босфора образует водоворот, особенно опасный для флота в безветренную погоду. Оказавшись в этом водовороте, корабли генуэзцев к ужасу горожан стало медленно сносить от спасительных стен города в сторону Пера, где находилась турецкая армия и шатер султана.

Фортуна улыбнулась адмиралу и тот отдал приказ окружать неуправляемые корабли. Турецкие триремы обстреляли их из пушек, после чего адмиральское судно протаранило корму головного корабля, и солдаты ринулись на абордаж. То же самое происходило вокруг остальных судов.

Тем временем на подмогу туркам ринулись сотни лодок с янычарами. Множество суденышек и шлюпок, набитых пехотой, спешили присоединиться к атакующим. С высоких палуб на головы турок летели камни и стрелы, лились потоки «греческого огня».

Под огнем турецкие лодки шли на одно одна за другой, но с берега подходили все новые силы. На воде царила неразбериха. Триремы цеплялись веслами, не давая прохода людям. Лодки с янычарами, потеряв управление, переворачивались.

Шли часы, но исход битвы оставался неясным. Казалось, Константинополь замер и превратился в зрение. Все понимали, что судьба столицы зависит от этого сражения. Но понять, в какую сторону клонится битва, было невозможно.

То же самое происходило и в турецком лагере. Военачальники и пажи султана, янычары и евнухи, все следили за тем, что происходит на море. Султан Мехмед, покинув шатер в Пера, метался на коне по берегу, отдавая приказы своему адмиралу. В бессильной ярости он бросал коня в воду, покуда полы его кафтана не поднимались на волнах.

К вечеру стало ясно, что силы христиан на исходе и рано ли, поздно, но корабли будут захвачены. Султан Мехмед готовился к победе. Но тут, с наступлением сумерек, неожиданно подул северный ветер и паруса на кораблях христиан воспрянули. Легко расталкивая турецкую флотилию, они двинулись к спасительному входу в Золотой Рог, и пока адмирал перестраивал флот, цепь была поднята, а корабли пропущены в гавань.

Как только судна пришвартовались, императору Константину доложили, что в сражении погибло около 12 тысяч турок. Это сама Богородица заступилась за Константинополь, говорил простой люд, покидая стены. Бог миловал столицу, которой грозило неминуемое разрушение!

На другой стороне залива, в турецком лагере, царило уныние. По прошествии нескольких часов в шатер к султану доставили изможденного адмирала. Ужасная участь ожидала его…»

Я закрыл книжку.

Про участь Балтоглу решил не читать. Вытянулся на простынях. Учителя угомонились, музыка во дворе стихла. Посудой не гремели, голос, который бубнил за стенкой, и тот перестал.

Один кондиционер ровно гудел в тишине.

Я бросил книжку на ковер, выключил свет.

Лежа в темноте, подумал, что древняя история смахивает на комикс.

И что иначе она выглядит слишком страшной.

С утра позвонили, но в трубке оказался Мехмед.

«Большая удача! – затарахтел он. – Вам ужасно везло! Ужасно! Профессор Курбан выехал на родину Синана. Большое открытие! Старые катакомбы! Пятнадцатый век! Место, где родился Синан! Наш фонд делает, что вы поехать к профессору Курбан-бей на раскопки. Сейчас машина доставляет наш офис. Тут билеты на автобус Кайсеры. Ехать завтра ночь от центрального вокзала. Спускайтесь, пожалюста, поскорее!»