Обнаженная дважды - Элизабет Питерс

Жаклин ударила по тормозам. Переваливая через гребень холма, она обнаружила, что оказалась в угрожающей близости к трактору, ползущему вниз по дороге со скоростью пятнадцать километров в час. Водитель приветственно помахал рукой. Жаклин ответила. Она не спешила. У Дарси ее ждали не ранее следующего дня. Она усилием воли принудила себя тащиться с такой же скоростью, потому что дорога была слишком узкой и извилистой, чтобы можно было безопасно обогнать трактор, — зато появилось время для размышлений.

Размер загородного ранчо и величина особняка зависят от результатов этой поездки. По сравнению с тем образом жизни, который Жаклин вела на жалованье библиотекаря, она значительно продвинулась вперед, но все еще находилась на огромном расстоянии от желанного статуса миллионерши, который по вере наивной публики принадлежит авторам бестселлеров. Не было у нее и постоянной надежной работы. Читающая публика и издатели очень изменчивы; сегодняшний бестселлер завтра может оказаться провалом. Это напоминало подъем на высокую крутую гору (Жаклин снова нажала на тормоза); как только вы добрались до вершины, сила инерции будет нести вас к еще большему успеху, однако она пока что не достигла вершины. Продолжение «Обнаженной» поможет ей в этом.

Завтрашняя беседа будет решающей. Наследники, или, если говорить более конкретно, Сен-Джон, явно обладающий полномочиями, познакомятся с каждым из пяти кандидатов, а затем выскажут свое мнение Стоксу. Окончательное решение может быть принято «после консультации между наследниками и назначенным ими агентом», как застенчиво объявил Бутон — конечно же, он сам им и будет. Для Жаклин оставалось тайной за семью печатями то, чье же мнение окажется самым весомым. Поэтому ей следовало произвести хорошее впечатление на брата Катлин. Жаклин сделала все возможное, чтобы подготовиться к встрече, просмотрев старые подшивки газет, прочитав биографию Катлин Дарси, переговорив с людьми, знавшими писательницу и ее семью.

Образ Сен-Джона, который вырисовывался на основе рассказов знающих его людей, получился не из приятных. «Прилизанный, худощавый развратник» — так охарактеризовала его бывшая секретарша издателя Катлин, которая могла поклясться, что все еще носит на своем теле шрамы от щипков Сен-Джона; «надутый, эгоистичный лицемер; фактически он намекал на то, что написал «Обнаженную во льду», — так о нем отзывался прежний редактор, теперь уже ушедший на пенсию.

«Ну и ладно, — философски заключила Жаклин, — несколько щипков еще никому не повредили. Но будь я проклята, если разрешу ему «сотрудничать» в работе над книгой».

Она остановилась для ленча в придорожной забегаловке, где предлагали великолепные гамбургеры, а официантка называла ее милочкой. Музыкальный аппарат гремел и орал: «Не иди ты в город в красном платье. Не найти тебе там счастья», — а на крышке причудливого столика стояла ваза с пластиковыми маргаритками вместе с бутылочками кетчупа и горчицы. Жаклин сверилась с картой. Спросив ее о том, куда она держит путь, официантка сообщила ей, что шоссе, отмеченное на карте под номером 483, неплохое, но сейчас там нет моста, смытого вешними водами, а эти болваны из строительного дорожного департамента еще не собрали силы дотащить туда свои задницы и все восстановить. Так что лучше ехать 46-й автострадой, что ведет в Бунесвилл, а оттуда на юг по дороге «Бразерс Уитмен». Официантка весело добавила, что такая красивая, эффектная леди, как Жаклин, должна направляться в сторону ярких огней города, а не забираться в крысиную дыру, ведущую в никуда, «потому что в этой части штата, без всякого сомнения, нет ничего такого, что стоило хотя бы одного плевка». А может, она и не произносила слово «плевок»; ее акцент был немного резок. Она никогда не слышала имя Катлин Дарси. «Кто? Это из Центрального госпиталя?»

Жаклин поблагодарила ее за совет и комплименты; но скорее ей понравилось то, что ее назвали эффектной леди.

Шоссе номер 46 было тоже приличное. Сначала оно следовало за мчавшей свои воды рекой через долину, а затем поворачивало в горы, где делало резкие виражи вдоль ложа водного потока. Склоны по обеим сторонам стали отвесными, и на несколько миль вокруг не было и признака человеческого жилья, только высокие сосны нависали над узкой дорогой. Знаки предупреждали о возможности появления на шоссе лосей; Жаклин не видела ни одного из них, умеренная скорость, которой она послушно придерживалась, давала ей возможность избежать столкновения с толстым, глупым лесным сурком, с тощим, но не совсем понятливым зайцем, потерявшим от страха голову и яростно прыгающим вдоль дороги перед автомобилем четверть мили, прежде чем свернуть обратно в лес.

После часа езды, во время которой она не встретила даже надписи типа «Антиквариат», Жаклин начала одолевать скука. Единственная станция в эфире передавала «кантри», и она начала уставать придумывать к музыке непристойные стихи. Переключившись на другой канал, Жаклин услышала грубый голос, увещевавший ее встать и провозгласить, что она впускает в свое сердце Господа Иисуса. Она переключилась обратно на «кантри».

— Не надо учить меня, кого пускать в свое сердце.

Жаклин так и не нашла дорогу «Бразерс Уитмен». Тени позднего дня ложились поперек шоссе, когда она подъехала к перекрестку, украшенному заправочной станцией и побитым ветрами деревянным зданием с вывеской, возвещающей (о, блаженство!) «Антиквариат». Другие вывески указывали на то, что в нем находились также склад и почта, и еще здесь можно было достать пиво и лед.

Жаклин припарковала машину и вошла внутрь. Антиквариат состоял из нескольких треснутых кувшинов, кресла-качалки, опрокидывающегося назад, как только кто-нибудь садился в него, и множества салфеточек, связанных крючком из радужной пряжи. Она заказала пиво и спросила, куда ей ехать дальше; два продавца в вылинявших комбинезонах и ковбойских шляпах, делавших их похожими друг на друга, склонили головы над картой и торжественно занялись дискуссией, пока в конце концов не сошлись во мнении, что, может быть, ей лучше не пытаться отыскать дорогу «Бразерс Уитмен». Проблема в том, что она заехала слишком далеко на юг, но если ей повернуть на перекрестке налево, а затем свернуть прямо на 346-ю…

Жаклин допила пиво и, обменявшись с хозяевами пожеланиями удачи, пошла прочь от своих новообретенных друзей. К ее удивлению, направление, которое они указали, оказалось правильным. Часом позже она вела машину по главной улице (которая так и называлась — Главная улица) городка Пайн-Гроув.

Высокие горы окружали его, поэтому улицы были крутыми, как в Сан-Франциско. Сначала ее впечатления о нем были не в его пользу. Узкие каркасы домов стояли кварталами вдоль пешеходной дорожки, они прижимались друг к другу, как зрители, старающиеся протиснуться сквозь первый ряд полицейских, чтобы посмотреть на парад. За домами последовали маленькие складские помещения и огороженные развалины мельницы. Затем ее машина прогремела колесами через железнодорожный переезд. Теперь она была с правой стороны железнодорожного полотна, на ровном участке местности. Улица раздалась вширь; зеленые газоны раскинулись до очаровательных старых особняков, с щедростью то тут, то там были разбросаны деревянные дома начала века, а также каменные постройки классического федерального типа. Цветущий кизил усеял зеленые газоны белыми и розовыми соцветиями, вишневые и грушевые деревья раскачивали белыми ветвями, пушистыми от цветов, сирень присела под массой ароматных кистей.

Зрелище было почти завораживающим. «Если бы я прожила здесь достаточно долго, я начала бы писать чистые романы о стихийно возникшей народной демократии и юной любви, — подумала Жаклин. — Как, черт возьми, Катлин смогла сотворить суровую и дикую местность своего воображаемого мира?»

Пайн-Гроув оказался вытянутым в длину городком. Его распространение вширь было ограничено естественными контурами пригодных для строительства земель. Здесь в действительности была только одна улица, которая и называлась Главной. Стоп-сигнал в центре городка отмечал пересечение дороги с другой дорогой графства, а отходящие перпендикулярно улицы внезапно заканчивались через несколько сотен ярдов у заросших кустарником склонов гор. Деловая часть города состояла из двух кварталов магазинов и офисов, окружавших стоп-сигнал.

Городок был слишком маленьким, чтобы привлечь к себе внимание владельцев отелей, однако молодая пара недавно открыла здесь небольшую гостиницу, где можно было переночевать и поесть. Стокс говорил о ней Жаклин, заверяя, что она найдет ее вполне комфортабельной. «Это определенно большое достижение по сравнению с условиями у Дарси, — добавил он. — Даже после того, как Катлин переделала главный корпус дома, мне приходилось делить ванную комнату и помогать по хозяйству. Отельчик чересчур украшен ситцем и оборочками, но там приличный шеф-повар».