Герцог Бекингем - Серж Арденн

К товарищу подбежал де Плешо, склонившись над раненным. Портос застонал, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Бернажу, не оборачиваясь, тихо спросил:

– Ключица.

– Увы, вряд ли смертельно.

С досадой прошептал гвардеец. Собрав на траве свои вещи, он подошел к Гийому.

– Простите шевалье, я промахнулся, он будет жить. Хотя кто знает, быть может это и к лучшему.

Кардиналисты приблизились к лежащему на земле мушкетеру. Бернажу достал из манжкта платок.

– Возьмите, попытайтесь остановить кровь.

Второй платок, любезно предложенный де База, так же оказался в руках мушкетера колдовавшего над раненным товарищем.

– Вам понадобится наша помощь?

– Нет, господа, благодарю вас, всё, что могли вы уже сделали.

– В таком случае до встречи, имею честь.

Раскланявшись, сторонники кардинала, покинули место схватки.

1 павана – торжественный медленный танец, распространённый в то время в Европе.

ГЛАВА 7 (66) «Сомнения мессира де Лавальера»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

После того как трактирщик Сюрто оповестил капеллана Локрэ о смерти барона Д'Анжа, священник поспешил донести сию приятную новость господину де Лавальеру, прибывшему в Париж по следу д'Эстерне и состоявшего в сговоре со святым отцом. Сие обстоятельство, весьма озадачившее шевалье, заставило его существенно изменившить планы, позволив занять комнату усопшего врага, столь скоропостижно покинувшего поле брани, оставив лейтенанта один на один с загадкой «Сокровищ де Шорне».

И вот, в номере гостиницы «Зеленый лис», где ранее обитал барон д'Анж, а ныне поселился шевалье де Лавальер, над почерневшими от времени досками столешницы хромоногого стола, склонился человек. Над его низко опущенной головой, невзирая на светлое время суток, горела дюжина свечей, образуя причудливые гирлянды свисавшие гроздьями оплывшего воска с оловянного шандала. Глаза мужчины, дюйм за дюймом бороздили старую карту, нанесенную на выцветшем тонком клочке пергамента, извлеченного из футляра в виде меча, с начертанными на серебряной поверхности литерами «Е.В.», и прикрепленного к увесистой цепи. Мужчина, сжимая в изуродованных корявых пальцах небольшую лупу, плавно скользящую над обрывком плана, шевелил губами, пытаясь разобрать, сложить воедино и прочесть нацарапанные на шершавом лоскуте буквы. Откинувшись на спинку стула, вышедшего из-под рубанка того же нерадивого столяра, что и стол, человек глубоко вздохнул, выразив тем самым тщетность предпринятых усилий.

– Чертовы тамплиеры, ничего не разобрать!

В сердцах произнес де Лавальер, впустую потративший всё утро на расшифровку таинственной схемы.

– Хитры, дьявол их разорви, ничего не понять без недостающих частей. И что означают эти, довольно крупные буквы, на самом краю карты – «inam»?

Он отложил в сторону увеличительное стекло, развернув послание, найденное покойным Д'Анжем, вместе с амулетом, в одной из башен Туамбера.

ПИСЬМО: «Четыре ангела смерти сомкнули свои черные крылья, над рыцарским братством, обратив его в прах. Жажда золота затуманила их разум и заставила обагрить нашей кровью когтистые длани. Я проклинаю их, и, укрывая в землю свою часть плана, играю последнюю, злую шутку, над алчущими чудовищами. Мой кулон зарыт в землю в ста сорока четырех шагах на север от «Храма смерти», возведенного одним из злодеев, на свою погибель. Ищите у последнего пристанища, под фундаментом каменного креста»

Прочитав письмо, Лейтенант устремил озабоченный взгляд в побитые древесным червем потолочные балки. В этот момент, без стука, беззвучно, словно крадущийся в ночи кот, в комнату проскользнул Урбен. Шевалье устремил вопросительный взгляд на боевого товарища, когда тот, кивнув головой, вымолвил:

– Полагаю, он нашел его.

– Где?

– В госпитале Святого Людовика, я видел, как он вошел в ворота.

– Я велел следить за ним!

– Но вы приказали оставаться невидимым.

В коридоре послышались тяжелые шаги, и на пороге показался падре Локрэ. Он поспешил к столу, где кроме всего прочего стоял кувшин с вином, и, сделав несколько больших глотков, устало опустился на стул.

– Я нашел его.

Лейтенант и Урбен переглянулись.

– В ту ночь, его в предсмертных судорогах привезли в госпиталь Святого Луи, где он и скончался. Упокой Господь грешную душу его.

Священник осенил себя крестным знамением.

– Вы видели труп?

– Незачем.

– Но откуда вам известно, что тот кто скончался в Сент-Луи, в ту злосчастную ночь – барон д'Анж?

– Ночной сторож…

Капеллан жадно отхлебнул из кувшина.

– Я говорил с ночным сторожем, и он поведал, что на покойном был камзол расшитый золотыми ветками папоротника.

Утвердительно кивнув, капеллан оскалился неприятной улыбкой.

– Он голубчик, определенно он. К тому же старик описал экипаж, на котором привезли барона. Карета с гербами на дверцах, а на козлах,… на козлах здоровенный возница. Я видел этот экипаж, именно он увез барона, в тот вечер, из «Зеленого лиса».

Задумчивый взгляд лейтенанта скользнул по поверхности стола, остановившись на темной стене комнаты, где чернело деревянное распятие. Его глаза, из угла в угол зашарили по грязному полу.

– Что ж…

После недолгих раздумий произнес он:

–…будем молить Бога, чтобы это было именно так, как вы говорите.

Развернув письмо, шевалье оставил тяжелые думы, вновь обратившись к строкам, некогда начертанным одним из рыцарей ордена Храма.

– Итак, вернемся к посланию. Падре, вы слуга церкви, а значит человек образованный, растолкуйте мне, ну, скажем вот это… здесь написано – «Мой кулон зарыт в землю в ста сорока четырех шагах на север от «Храма смерти», возведенного одним из злодеев, на свою погибель…», о каком строении может идти речь?

Капеллан побагровел от удовольствия и значимости, которые ощутил после слов шевалье. Он вознес к небу глаза и елейно, словно на проповеди, затянул:

– Видите ли, сын мой, для того, что бы отыскать этот «Храм», нам нужно понять, кто есть четыре «ангела смерти», о которых говориться в послании, и которые, судя по всему, и являются главными виновниками краха Тамплиеров. В гибели ордена повинно множество людей, но самыми значимыми, из них, несомненно, являются Папа Климент Пятый, король Франции Филипп Красивый, великий коадъютор Ангерран де Мариньи и канцлер, хранитель печати, Гийом де Ногаре. Ну, Папу мы можем смело исключить, ведь он, в то время, обитал в Авиньоне, а здесь, бесспорно, речь идет о постройке находящейся на территории французского королевства, и даже вероятнее всего расположенной если не в самом Париже, то в окрестностях.

Священник почесал, поросший несколькими длинными волосинками, мясистый крючковатый нос, витая сосредоточенным взглядом под балками закопченного потолка.

– Таким образом, святой отец, круг сузился. Вы утверждаете, что «четыре ангела смерти» это не кто иной, как Папа Клемент V, Филипп IV французский, Мариньи и де Ногаре?

Священник, поразмыслив, кивнул.

– Полагаю, да…Что же касается строения, то общеизвестно, что король Филипп перестроил квартал Консьержери, как и сам замок,. вот только эти постройки вряд ли имеют отношение к его смерти.

– Дьявольская головоломка…! Но у нас нет другого выхода, мы всенепременно должны отыскать, чертов медальон!

– Но ведь карта разделена на четыре части, и если даже мы отыщем второй амулет, нам не найти сокровищ без недостающих двух частей.

– Я, святой отец, человек военный, поэтому порядок и последовательность у меня в чести. Когда мы завладеем вторым медальоном, можно будет говорить об остальных, недостающих. А в данный момент, я думаю лишь о том, где находиться этот чертов обрывок карты, о котором говорится в проклятом послании сумасшедшего рыцаря.

ГЛАВА 8 (67) «Замок Кро»

ФРАНЦИЯ. ЗАМОК КРО.

Господа де Гель и де Бокуз, уже несколько дней находились в небольшой крепости, известной как замок Кро, где как вы помните, был назначен сбор наивлиятельнейших зачинщиков смуты из провинций. Всё это время, в твердыню прибывали и прибывали дворяне, делегаты из разных уголков королевства, являвшиеся главарями отрядов мятежников, что присягнули на верность королеве Анне и Гастону Орлеанскому, тем самым засвидетельствовав готовность с оружием в руках, открыто выступить против короля Людовика и его Первого министра.

Настроения, царившие среди прибывающих господ, не были пронизаны геройским пылом, что неотступно сопровождает будущих победителей, словно звук фанфар. Некая неуверенность с явным привкусом обреченности застилала глаза мятежных дворян, в которых, порой, отражался откровенный страх. Эти суровые люди, как-то в один миг, вдруг осознали всю серьезность положения, в котором очутились, в тот момент, когда дали согласие противопоставить себя Помазаннику Божьему, Его Наихристианнейшему Величеству, Людовику Бурбону.