Шумерские мифы - Юлия Чмеленко

Пятая женщиною была, той, кто родить не может, —

вот кого она сотворила.

Энки, на женщину взглянув, на ту, кто родить не может,

Определил ее судьбу — в женский дом

ткачихою ее устроил.

Шестое — оно не имело мужского корня,

оно не имело женского лона, —

вот кого она сотворила.

Энки, взглянув на существо,

что не имело мужского корня,

что не имело женского лона,

В Кигале, что по имени Энлилем назван,

Слугою дворцовым его сделал, такую судьбу ему назначил…[20]

Захмелевший Энки взялся лепить людей самостоятельно, но в результате создал еще более неудачную фигурку. Нинмах попыталась помочь ему, но напрасно. Богиня заговорила с фигуркой, но та не могла ответить; она дала ей хлеб для еды, но фигурка не потянулась за ним; существо это не могло ни стоять, ни сидеть, ни согнуть колени…[21]

Боги поссорились, однако затем все же вылепили нормальных мужчин и женщин, во всем подобных богам, кроме бессмертия.

Описание жизни первых людей также упоминается в диалоге «Спор между овцой и зерном». В начале повествуется о седой древности, когда боги и люди не знали земледелия и скотоводства. Боги в ту пору жили на священном холме, а люди — у его подножия.

Человечество тех далеких дней

Хлеба для пропитанья не знало,

Как обернуться одеждой, не знало.

Голыми по Стране бродили.

Словно овцы, ртами траву щипали.

Водою канав утоляли жажду…[22]

Наконец, божества сотворили богиню овец Лахар и ее сестру Ашнан, богиню зерна, которые обязаны были приносить пищу другим богам. Ануннаки ели зерно, пили молоко, но никак не могли утолить голод и жажду, поскольку не умели вести хозяйство. Тогда, по священному повелению богов, и Лахар, и Ашнан спустились на землю и поселились среди людей. Так на земле воцарилось изобилие.

Выпив вина, богини затеяли спор о том, что важнее — земледелие или скотоводство. Энки и Энлиль объявили победительницей богиню зерна Ашнан. Безусловно, в решении богов отразилось особое отношение к зерну, бытовавшее в земледельческой цивилизации шумеров.

В сказании «О мотыге и топоре» говорится, что Энлиль проделал мотыгой дыру в земле и оттуда вышли люди. В эпосе о герое Гильгамеше рассказывается, что создание человечества происходило после того, как земля была отделена от небес и боги Ан и Энлиль поделили между собой мировые владения.

В предвечные дни, в бесконечные дни,

В предвечные ночи, в бесконечные ночи,

В предвечные годы, в бесконечные годы,

В те времена былые, когда все насущное в сиянии выявилось, вот когда,

В те времена былые, когда все насущное нежно вымолвилось, вот когда,

Когда в домах Страны хлеб вкушать стали, вот когда,

Когда в печках Страны плавильные тигли делать стали, вот когда,

Когда небеса от земли отделились, вот когда,

Когда земля от небес отодвинулась, вот когда,

Когда имя человеков установилось, вот когда,

Когда Ан себе небо унес, вот когда,

А Энлиль себе землю забрал, вот когда,

Когда Эрешкигаль подарком брачным миру подземному подарили, вот когда,

Когда в плаванье он отправился, когда в плаванье он отправился, вот когда,

Когда Отец миром подземным поплыл, вот когда,

Когда Энки миром подземным поплыл, вот когда…[23]

Ответственность за отношение богов к людям в шумеро-аккадской мифологии во многом лежит на правителе страны. Если глава государства недостаточно благочестив и внимателен, боги вправе наказать его страну голодом, болезнями или даже Потопом. Если же царь хорошо руководит страной и своевременно осуществляет подношения богам, точно исполняет их указания во время священного сна и соблюдает ритуалы, боги даруют процветание всем жителям.

СУДЬБА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В ЛЕГЕНДЕ ОБ АТРАХАСИСЕ — ШУМЕРСКОМ ЗИУСУДРЕ

В 1872 году британский археолог Джордж Смит открыл миру «Эпос о Гильгамеше». Один из сюжетов произведения рассказывал о сотворении богами людей, уничтожении «шумных созданий» посредством Потопа и чудесном спасении главного героя, приключения которого были весьма схожи с судьбой библейского Ноя.

Эпос дошел до нас не как отдельная легенда, а как ряд историй, объединенных подвигами одного героя Гильгамеша.

Обнаруженные Джорджем Смитом фрагменты эпоса представляли собой лишь позднюю ассиро-вавилонскую версию мифа, созданную в Ниневии в VII в. до н. э. В этом варианте благочестивого героя, который спасается от наводнения, зовут Утнапиштим. Однако данный сюжет восходит к гораздо более раннему шумерскому сказанию о Потопе. Так, в шумерском тексте из Ниппура, датируемом 1700 г. до н. э., героя именуют Зиусудра, тогда как в старовавилонском эпосе, написанном на аккадском языке и чуть более позднем по времени, он назван Атрахасис — «превосходящий мудростью».

В поэме повествуется о том, как боги разделились на две группы: Игигов и Ануннаков. В аккадской версии об Атрахасисе Ануннаки занимают господствующее положение, а Игиги находятся у них в подчинении. Представитель Ануннаков Энки поручает Игигам полевые работы и рытье каналов. Однако, устав от изнурительного труда, младшие боги восстают, и Ануннаки принимают решение создать людей, чтобы те обслуживали богов. Сырьем для создания человека послужила глина, а также божественные слюна, плоть и кровь.

Банкетная сцена, Ниппур, 2600–2500 гг. до н. э.

Metropolitan Museum of Art

Прошло время, и людей стало так много, что производимый ими шум мешал отдыху богов.

Разгневался бог Энлиль и наслал на людей мор и болезни, чуму и язву. Однако бог мудрости Энки посоветовал чтившему его Атрахасису собрать старейшин города и принести жертву из печеных хлебов и отборного кунжута богу смерти Намтару, который в таком случае «устыдится пред даром, удержит руку». Атрахасис послушался совета, и довольный жертвой Намтар отвел от людей чуму и язву.

Вскоре Энлилю снова начал докучать людской шум, и он наслал на землю засуху и голод:

Да выйдет ветер, иссушит почву,

Нальются тучи, да не прольются ливнем.

Черные нивы да будут белы,

Пусть просторное поле соль рождает!

Остальные боги поддержали решение Энлиля. Но мудрый Энки явился во сне к Атрахасису и посоветовал принести жертву богу дождя и грома Ададу.

Жертва была принесена — и засуха прекратилась.

Дождь в ночи незаметно закапал,

В полях, как в тайне, зерно зародилось…

Энлиль впал в страшный гнев и поклялся, что, несмотря