Птицы дождя - Кларисса Гоэнаван
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы – Рен Ишида? – Директор жестом пригласил меня сесть. – Я слышал от Хироко, что вы заканчиваете учебу в Кэйо.
– Да.
– Замечательно. Кэйо – один из лучших университетов. Среди его знаменитых выпускников Рютаро Хасимото. Лично я убежден, что он станет следующим премьер-министром. – Директор выдвинул ящик стола и порылся в нем. – Вы можете приступить к работе с завтрашнего дня?
Это уж слишком быстро. Ведь у меня даже не было постоянного жилья.
– Может, лучше со среды?
– Что ж, со среды так со среды. – Он взял две копии контракта и раскрыл одну. Выпрямившись, положил ее на стол и поставил маленький крестик. – Пожалуйста, распишитесь тут.
Он хотел, чтобы я, не читая, подписал контракт? Вопреки здравому смыслу я послушался. Директор взял подписанную мной копию и вручил мне другую.
– Да, чуть не забыл. – Он вынул из того же ящика папку. – Вот бумаги Кеико.
– Спасибо.
Директор крепко пожал мне руку.
– Добро пожаловать в Йоцубу. Увидимся на следующей неделе. Пожалуйста, приходите не позже половины третьего.
Вот так. Я устроился на свою первую работу. Что ж, зато мне не придется забирать домой вещи моей сестры, лежавшие на ее столе.
В тот вечер мне позвонил Хонда.
– Я услышал, что ты будешь работать у нас, – с удивлением сказал он.
Я засмеялся.
– Неожиданный поворот событий, правда? Но это всего на несколько месяцев.
– Попробуй. В конце концов, может, тебе понравится.
– Может, – согласился я. – А та женщина, Хироко, действительно владелица Йоцубы?
– В некотором смысле да. Почему ты спрашиваешь?
– На вид она такая молодая.
– Наша школа экстерна – семейный бизнес, основанный ее дедом, – пояснил Хонда. – В последние годы всем заправлял ее отец. Но недавно он заболел, и теперь делами занимается Хироко. Но не беспокойся – несмотря на свой возраст, она нормально справляется с делами.
Значит, она не выбирала это место, а получила его по наследству.
– Я и не беспокоюсь. Просто поинтересовался.
– Так это она завербовала тебя? Что ж, она постоянно твердит нам, что надо нанимать больше молодых и красивых парней для мотивации учениц. А то многие из наших преподавателей уже далеко не первой молодости.
Я сухо засмеялся.
– Эй, Ишида, ты свободен в воскресенье? У меня выходной. Давай отпразднуем вместе твою новую работу.
– В воскресенье не получится, – вздохнул я. – Я договорился на утро с хозяином дома, где жила сестра. Заберу ее вещи. Не знаю, сколько времени у меня на это уйдет.
– Я могу подвезти тебя. Ведь легче перевезти вещи на моей тачке.
Хонда и так мне очень помог, и мне не хотелось и дальше беспокоить его.
– Ничего страшного, я могу взять такси.
– Не трать на это деньги. У меня нет никаких дел на воскресенье. Впрочем, можешь потом угостить меня ланчем.
Похоже, он даже не хотел слушать мои возражения.
– Ну, раз это тебя не затруднит…
– Никаких проблем, – заявил он. – Куда нам ехать?
Я достал из бумажника листок с наспех нацарапанным адресом.
– В Сегаяки.
– Сегаяки? – удивленно переспросил Хонда. – Самый престижный район. Вот уж не подозревал, что Кеико там жила. Ее хозяин, вероятно, богач.
– Какой-то человек по имени Косуги Катоу, – пробормотал я, глядя на бумажку.
– Косуги Катоу? – негромко воскликнул Хонда. – Ты шутишь?
– Ты его знаешь?
– Конечно знаю. Его знают все в Акакаве.
– Он что, знаменитость?
Хонда засмеялся.
– Пожалуй, можно сказать и так.
Глава 5
Политик и его жена
Косуги Катоу в самом деле был в некотором смысле знаменитостью.
– Он политик. Тут все его знают. Сам он из семьи высокопоставленных чиновников и известных политиков, – сказал Хонда. – Ты слышал когда-нибудь о Рю Катоу, члене парламента? Так вот это его дядя.
Имя было смутно знакомым, но я не интересовался политикой.
– Гляди, какой огромный дом.
Я кивнул и нажал на кнопку звонка. Мы стояли перед белым террасным домом в стиле «вестерн», расположенным в приятной местности, мирной и спокойной.
Дверь открылась, нас встретил мужчина средних лет в мятом темном костюме, странно сочетавшемся с бежевыми домашними шлепанцами. Я невольно обратил внимание на толстые белые носки на его ногах.
Мне показалось, что Косуги Катоу был недоволен нашим появлением. Но через некоторое время я понял, что такой вечно недовольный вид ему придавали глубокие морщины, изрезавшие его лоб. Мы представились. Катоу сухо кивнул и лишь после этого пригласил нас в дом. Этот человек явно не любил зря тратить слова. Мы сняли обувь и отправились за ним.
Он привел нас в просторную гостиную. Вся мебель была в стиле «вестерн», белая. Кружевные занавески украшали огромные окна. Они взмывали вверх при каждом дуновении ветра, напоминая хвосты золотых рыбок.
Мы шли по коридору мимо библиотеки и домашнего кабинета. На стенах висели ряды картин, исключительно сельские ландшафты и, судя по одинаковому стилю, выполненные одним художником.
– Вы сами пишете картины, господин Катоу? – поинтересовался Хонда.
– Нет, это работы моей жены, – ответил Катоу впервые за все время.
Его тон был точно таким же, как и по телефону, бесстрастным и серьезным. Холодным. Где-то я слышал, что политики – самые одинокие люди на планете. Вероятно, в этом есть некая правда.
Комната, которую занимала моя сестра, была слишком просторной для нее одной. В центре стояла кровать с гармонирующей с ней тумбочкой; их украшали трафаретные узоры английских роз. У двери стоял белый деревянный гардероб, а у окна – письменный стол, точно такой, как я и представлял себе всегда. Я почувствовал стеснение в груди.
– Я буду в библиотеке, – сообщил господин Катоу и оставил нас одних.
Мы стояли, неловко переглядываясь.
– Так что мы будем делать? – спросил Хонда.
– Я разберу ее вещи, – ответил я. – Большую часть я, пожалуй, отдам в благотворительную организацию.
– Ты уверен, что они не нужны твоим домашним?
Я вспомнил про родителей.
– Нет, не думаю. – Они не захотят взять ничего, что напоминало бы о ней.
Я начал с гардероба. Там было большое отделение, полка наверху, а внизу – выдвижной ящик. В большом отделении висела одежда для официальных случаев. Сестра развесила ее по цвету – черная – серая – белая, потом коричневая и бежевая и, наконец, более яркая цветная. Систематично и приятно. Внизу в четырех аккуратных стопках лежали блузки, футболки и пижамы. Почти ничего из одежды я не узнавал, и это напомнило мне, как мало мы виделись после ее переезда в Акакаву.
Я обратил внимание, что у сестры не было ни брюк, ни шорт. Я пытался вспомнить, носила ли она их когда-нибудь. Нет, не носила, разве что школьную спортивную форму.
На полке она держала полотенца, простыни и сумочки, набитые бумагой, чтобы сохраняли форму. Я знал, что сестра всегда была организованной, но тут меня удивил уровень ее аккуратности.
Я выдвинул нижний ящик и увидел нижнее белье, чулки и шарфы. Они тоже были разложены по цвету. Вспомнив слова инспектора, я содрогнулся при мысли о том, что шарфы могли использоваться как повязка на глаза. Может, лучше, если бы я этого не знал?
Я уже хотел задвинуть ящик, как среди свернутых чулок что-то блеснуло. Это был полупустой флакон духов
