Мужчины не ее жизни - Джон Ирвинг

— Посмотреть — это только начало, — сказала ей проститутка. — А особенно с парами — после посмотреть начинается кое-что еще.

— Что вы хотите сказать?

— Когда они приходят в следующий раз, они не хотят смотреть — они хотят что-то делать, — сказала Рои.

— Не думаю, что моя героиня вернется еще раз, — ответила Рут, взвешивая, однако, эту возможность.

— Иногда пара, посмотрев, сама хочет немедленно что-нибудь сделать — сразу же.

— И что, например? — спросила Рут.

— Ну, всякое, — сказала Рои. — Иногда мужчина хочет смотреть на меня с его женщиной — он хочет видеть, как я разогреваю ее. Обычно я начинаю с мужчины, а женщина смотрит.

— Вы начинаете с мужчины… — сказала Рут.

— А потом уже женщину, — сказала Рои.

— И такое было на самом деле? — спросила Рут.

— Всякое было, — сказала проститутка.

Рут сидела в аловатом свете, который теперь своим красноватым сиянием все ярче пронизывал маленькую комнату; розовое полотенце, на котором сидела Рои, явно приобретало более темный оттенок от алого света торшера. В комнату проникал еще только приглушенный свет сквозь шторы на окне да еще тускловатый свет наверху, направленный на дверь, которая вела на улицу.

Проститутка наклонилась вперед в этом выгодном свете — ее груди чуть не выскользнули из полубюстгальтера. Рут сидела, вцепившись в подлокотники кресла, а Рои осторожно накрыла ее руки своими.

— Вы хотите подумать о том, что будет дальше, — и снова прийти ко мне? — спросила рыжеволосая.

— Да, — сказала Рут.

Она вовсе не хотела говорить шепотом, как это у нее получилось, и она не могла высвободить свои руки из рук проститутки, не откинувшись при этом в глубь жуткого кресла.

— Вы только помните — случиться может что угодно, — сказала ей Рои. — Все, что вы захотите.

— Да, — снова прошептала Рут.

Она уставилась на обнаженные груди проститутки — это казалось более безопасным, чем смотреть в ее умные глаза.

— Может быть, если вы посмотрите на меня с кем-нибудь — я хочу сказать, вы одна, — у вас появятся какие-нибудь новые мысли, — сказала Рои тоже шепотом.

Рут тряхнула головой, понимая, что этот жест гораздо менее убедителен, чем если бы она просто сказала: «Нет, не думаю».

— Большинство женщин-одиночек, которые хотят смотреть на меня, — это молодые девушки, — сообщила Рои более громким презрительным голосом.

Рут так удивилась, услышав это, что невольно заглянула в лицо Рои.

— Почему молодые девушки? — спросила Рут. — Вы хотите сказать, что они хотят увидеть, как нужно заниматься сексом? Они девственницы?

Рои отпустила руки Рут, откинулась назад на своей кровати и рассмеялась.

— Ну уж девственницы — это вряд ли! — сказала рыжеволосая. — Это молодые девушки, которые собираются стать проститутками, — они хотят увидеть, что это такое: быть проституткой!

Рут еще не испытывала такого потрясения; даже узнав о Ханне с отцом, она не была так ошарашена.

Рои показала на свои часики и встала с кровати в тот же момент, когда Рут встала с неудобного кресла. Рут пришлось сжаться, чтобы не прикоснуться к проститутке.

Рои открыла дверь в полуденное солнце, сверкавшее так ярко, что Рут только тут поняла, насколько темно было в красной комнате проститутки. Встав перед Рут спиной к свету, Рои неожиданно заблокировала выход и одарила гостью тремя поцелуями — сначала в правую щеку, потом в левую, потом опять в правую.

— По-нидерландски нужно три раза, — сказала проститутка весело и так дружелюбно, словно они были давними подругами.

Конечно же, Рут целовали так и раньше — Маартен и жена Маартена Сильвия, всякий раз встречаясь и прощаясь с нею, но поцелуи Рои были чуть более длительными. И еще Рои прижала теплую ладонь к животу Рут, отчего та инстинктивно поджала брюшные мышцы.

— У вас такой плоский живот, — сказала ей проститутка. — Вы рожали?

— Нет, еще не рожала, — ответила Рут. Выход все еще оставался заблокирован.

— Я рожала один раз, — сказала Рои. Она завела большой палец за резинку трусиков-бикини и резко опустила их. — Тяжелый случай, — добавила проститутка, имея в виду бросающийся в глаза шрам кесарева сечения; шрам этот удивил Рут (которая уже обратила внимание на растяжки у Рои на животе) меньше, чем бритый лобок.

Рои отпустила резинку трусиков, которая со щелчком вернулась на место. Рут подумала: если я стану писать и прекращу свои исследования, то мне нужно попытаться понять, что она чувствует. В конечном счете, ведь она проститутка; может быть, в моей книге она просто будет вести себя как проститутка, а не заигрывать со мной. Но еще ей нравится заставлять меня испытывать неловкость. Чувствуя, как в ней нарастает приступ раздражения против Рои, Рут теперь хотела поскорее убраться отсюда — она попыталась обойти Рои в дверях.

— Вы вернетесь, — сказала ей Рои, но позволила Рут проскользнуть на улицу, больше не прикоснувшись к ней. Потом рыжеволосая Рои, повысив голос так, чтобы ее могли слышать все прохожие на Бергстрат и соседки-проститутки, крикнула: — И сумочку в этом городе лучше застегнуть.

Сумочка Рут была открыта (всегдашняя ее забывчивость), но ее бумажник и паспорт лежали на месте и — при беглом осмотре — все остальное тоже. Тюбик помады и тюбик потолще с бесцветным блеском; тюбик с кремом от загара и тюбик с увлажнителем для губ.

У Рут в сумочке была еще и пудреница ее матери. От пудры Рут начинала чихать; пуховка из пудреницы давно потерялась. И тем не менее, когда Рут иногда заглядывала в это маленькое зеркальце, ей казалось, что оттуда может выглянуть ее мать. Рут под ироническим взглядом Рои застегнула молнию на сумочке.

Рут попыталась было улыбнуться Рои в ответ, но только сощурилась от солнца. Рои протянула руку и прикоснулась к щеке Рут. Она с живым интересом смотрела в правый глаз Рут, но Рут неправильно истолковала причину пристального взгляда. Ведь Рут привычнее было видеть, как люди рассматривали шестиугольное пятнышко у нее в правом глазу, а не последствия нокаута.

— Я с этим родилась… — начала было Рут.

Но Рои сказала:

— Кто вас ударил? — (А Рут-то считала, что синяк у нее совсем прошел.) — Неделю или две назад. Это похоже на…

— Плохой любовник, — призналась Рут.

— Значит, плохой любовник таки существует, — сказала Рои.

— Его здесь нет. Я приехала одна, — настаивала Рут.

— Ну, вы одна только до следующей нашей встречи, — ответила проститутка.

У Рои было только две улыбки: ироническая и соблазняющая. Теперь она улыбалась соблазняюще.

Рут только и могла сказать:

— У вас удивительно хороший английский.

Но этот ядовитый комплимент, хотя и вполне отвечавший действительности, произвел на Рои гораздо более сильное впечатление, чем того ожидала Рут.

Вся ее наносная самоуверенность вдруг исчезла, вид у нее стал такой, будто какая-то старая печаль с новой силой обуяла ее.

Рут чуть было не стала извиняться, но не успела — рыжеволосая с горечью в голосе ответила:

— Я была знакома с одним англичанином… некоторое время.

Сказав это, Рои Долорес вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Рут подождала, но шторы на окнах не открылись.

Одна из хорошеньких проституток помоложе вперилась в Рут недовольным взглядом, словно воспринимая как личную обиду тот факт, что Рут предпочла отдать свои деньги менее привлекательной, старой шлюхе.

На улочке Бергстрат был еще только один прохожий — пожилой человек с опущенными глазами. Он упорно не смотрел на проституток, но резко поднял глаза, проходя мимо Рут. Она ответила ему взглядом в упор, но он пошел дальше, вперившись в булыжную мостовую.

Тогда двинулась с места и Рут. Ее личная, но не профессиональная уверенность была поколеблена. Какова бы ни была возможная история — наиболее вероятная история, лучшая история, — она не сомневалась, что придумает ее. Она еще не проработала в достаточной мере характеры, но это мелочи. Нет, она потеряла некую нравственную уверенность. Это была опора ее женской сущности, но, что бы это ни было, Рут теперь дивилась его отсутствию.

Она еще вернется к Рои, но не это беспокоило ее. У нее не было никакого желания иметь какой-либо сексуальный контакт с проституткой, которая, безусловно, дала толчок ее воображению, но не возбудила ее. И Рут все еще полагала, что для нее нет никакой необходимости, ни как для женщины, ни как для писателя, наблюдать действия проститутки с клиентом.

Рут смущало, что она испытывала потребность снова быть с Рои просто для того, чтобы (как в истории) увидеть, что случится дальше. А это означало, что тон задавала Рои.

Писательница быстро пошла к своему отелю, где — перед ее первым интервью — в своем дневнике написала только это: «Традиционная мудрость гласит, что проституция — это разновидность изнасилования за деньги; на самом же деле в проституции — может быть, только в проституции — похоже, тон задает женщина».