Степная дорога - Дарья Иволгина

– Она далеко отсюда, – сказала Алаха, показывая на жрицу. – В тех пределах, где идут тучные дожди и зеленеют травы под синими небесами… Да будет быстрой и легкой ее дорога! Я останусь, чтобы сжечь ее земной прах и освободить ее смертную душу.

Кругом молчали. Никто не возражал, никто не смел даже задавать вопросов.

Алаха продолжала, невольно подражая повадке своего брата-хаана, Вождя Сирот:

– Йори, ты возьмешь остальных и выведешь их через главный вход. Там сейчас безопаснее всего. Бандиты роются где-то в глубине пещеры… Нужно торопиться. Возьмите с собой теплые одеяла вместо плащей и…

– Неподалеку отсюда, в долине, – поместье моего отца, – сказала Йори. – Он мог бы приютить нас на время…

Алаха нетерпеливо махнула рукой.

– Хорошо. Ты найдешь туда дорогу?

Йори заколебалась. Алаха не дала ей времени облечь эту неуверенность в слова.

– Жить захочешь – найдешь, – резко заключила она. – Остальные… – Алаха медленно обвела глазами подруг по несчастью, задержав взгляд подольше на Данелле и Саренне. – Вы будете повиноваться Йори. Она знает, что делать. В доме ее отца вас ждет гостеприимство достойных людей и помощь умелых лекарей.

– Нужно собрать еду… – пискнула Ализа.

– Некогда! – воскликнула Алаха. Еще не хватало, чтобы девчонки разбрелись по пещере в поисках теплой одежды и провизии. Эдак они дождутся возвращения Сабарата со вторым… как его… с северянином. Хорошего из этой встречи, понятное дело, выйдет мало. – Пойдете натощак! – продолжала Алаха властным, не допускающим возражения тоном. – Ничего. Еще ни один человек не умер от того, что сутки голодал. Вспоминайте об этом почаще, когда будете пробираться горными тропами, когда усталость будет валить вас с ног, мороз – пробирать до костей, голод – сводить живот судорогой! – Она засмеялась, чувствуя, как какая-то тяжесть свалилась с души. Словно большой камень давил ей на грудь, и теперь этот камень откатился в сторону. – Никакая цена не велика там, где речь идет о величайшем даре Богов человеку – о свободе!

Она вспомнила Салиха, который солгал Богам и которого она выкупила за шесть монет со своего головного убора. Как ей не хватало сейчас его безмолвной, но грозной поддержки! И еще она с удивлением поняла, что тоскует без него. Ей захотелось как можно скорее выбраться из этой подземной ловушки и отыскать его в горах. Он не мог уйти далеко…

– Ступайте, – заключила Алаха.

– А ты? – спросила Йори.

– Я остаюсь. У меня еще остались здесь дела…

– Будь осторожна, – прошептала Йори, робко прикоснувшись к руке Алахи.

Алаха с недовольным видом высвободилась.

– Идите, идите! – сердито повторила она. – Скорее! Сабарат скоро вернется, а я должна успеть…

Она не договорила и махнула рукой:

– Прощайте.

Кутаясь в одеяла, девушки одна за другой выбежали из пещеры.

Глава тринадцатая

КРЫЛАТЫЕ И БЕСКРЫЛЫЕ

Виллины называли людей Бескрылыми. Они не вкладывали, должно быть, в это название никакого оскорбительного смысла. Просто виллины, легкие, самой природой предназначенные для полета, нашли общий язык с симуранами и обрели таким образом крылья. Люди же оставались прикованными к земле. Иной раз в досужее время Салих размышлял минутку-другую надо всем этим. Правда, нечасто. Его, как правило, мало заботили вопросы, никак не связанные с тем главным, что определяло всю его жизнь два десятка лет: с искусством остаться в живых и отыскать виновных в случившемся с ним несчастье. А отыскав – покарать.

А потом в его жизнь вошла Алаха…

Но сейчас, оказавшись в горах, он снова задумался над этим. Виллины, Крылатые Господа, тоже лишены крыльев. Они – не ангелы и не птицы, они всего лишь оседлали крылатых псов – симуранов. Их тело, приспособленное к полетам, сделалось легким, как у птиц. И еще легкой, светлой стала их душа, словно бы омываемая солнцем и ветрами.

Салих не долго оставался один. Когда пещера поглотила Алаху, он решил задержаться где-нибудь неподалеку. Но геройствовать без столку и замерзать без крова и еды у порога тоже не входило в его намерения. Поэтому он двинулся дальше по тропе, зная, что рано или поздно встретит Крылатых.

Так и случилось. Две легких всадницы на лохматых симуранах, казавшихся ослепительными в пронизанном солнцем горном воздухе, пронеслись над ним раз, другой, а затем снизились, и одна из них заговорила с путником. Салих видел, как трудно даются ей человечьи слова, слишком грубые для нежных уст. Виллины общались между собой бессловесно, передавая образы, картины и мысли сразу – из сознания в сознание. Люди были лишены этой благодати. И все же слабый отзвук бессловесного общения долетал и до Салиха.

Девушка, похожая на видение, произнесла:

– Твоя усталость, твой голод, твой холод. Мы все это видим.

И Салих словно со стороны увидел самого себя, одетого в теплые, но делающие его неуклюжим вещи. Увидел свое лицо, обветренное и хмурое, с тревожными глазами.

– Я не хотел нарушать покоя вашей земли, – сказал он, останавливаясь. – Я пришел сюда случайно.

Девушка улыбнулась. Вторая, снизившись, принялась летать вокруг.

– Никто не обеспокоен, – заверила она. – Тебе худо, Бескрылый. Иди с нами!

И Салих, поблагодарив за приглашение, послушно побрел следом. Вот когда он в полной мере ощутил себя "бескрылым"! Глядя, как резвятся в воздухе молодые виллы, как легко и радостно им общаться друг с другом, с солнечным светом, с горами, он чувствовал себя прикованным к земле, обремененным громоздкой плотью и не меньшей тяжестью давних дум.

Его встретили Крылатые. Совершенство их легких, маленьких тел, странных, неуловимо нечеловеческих и в то же время прекрасных лиц поразило Салиха. "Бескрылый… Бескрылый…" – непрестанно билось у него в голове.

Да, он – Бескрылый.

Толпа расступилась, и показался человек с длинными седыми волосами и гордой, прямой осанкой. Вождь, сообразил Салих. Как здесь принято обращаться к вождям? Как их приветствуют? Не угадаешь ведь: в Саккареме надлежит опускать глаза и низко кланяться, а перед венценосным шадом так и вовсе простираться на земле, раскинув руки; в Вечной Степи за взгляд себе под ноги его чуть не избили в кровь: степняки не любят, когда перед ними кто-нибудь высматривает подземных духов…

Вождь смотрел на гостя и ждал. Ждал терпеливо, спокойно. Даже, пожалуй, доброжелательно.

Что ж, коли так…

Салих поклонился, не спеша, почтительно. Выпрямляясь, молвил, тщательно выговаривая каждое слово:

– Будь здрав и силен, Отец Мужей.

Вождь быстро повернул голову к одной из вилл, пришедших вместе с незнакомцем. Та быстро просвистела, по-птичьи процокала что-то и улыбнулась. Эта улыбка, точно эхом, появилась и на лице вождя. Он жестом показал Салиху, что тот может остаться.