Дочь Кузнеца - Ольга Сергеева

И еще кое-что в ее кружеве было неправильным: оно не было симметричным. А точнее: прямо над тем местом, где мерцал серебристый узел ее сердца, было черное пятно, мертвое пятно, обрамленное обрывками нитей, трепещущих под прикосновениями лижущей их пустоты! Мертвая плоть. Все очень, очень просто… Они даже здесь поставили ей клеймо.

Рашид Бакур прикоснулся пальцами к повязке на шее. Он точно знал: рабыня была в полушаге от того, чтобы его прикончить.

— Чуть не убили, — произнес он, отвечая на вопрос брата. — Эта тварь, — нога в кожаном сапоге хозяйским жестом задевает обнаженную лодыжку девчонки, болтающейся у столба, — мне чуть горло не перерезала! А потом еще и на охрану напала! Видел бы ты ее: в нее словно Темные Боги вселились! Одного убила…

— Свободного? — уточнил брат.

— Раба.

Эзис пренебрежительно махнул рукой.

— Все равно денег стоит! — в негодовании взвился Бакур-старший.

Занила не слышала голосов мужчин, стоявших прямо напротив нее, смотрящих на нее, обсуждающих ее… Поставивших ей клеймо.

Гнев, ярость, боль!.. Осталось ли в этом мире хоть что-то, принадлежащее только ей?! И словно в ответ на ее эмоции, вспыхнувшие с новой силой, ее кружево запульсировало, на мгновение засветившись ярче. Быстрее потекла сила сквозь дыры в разорванном кружеве прямо в пасть утробно заурчавшей пустоте… Осталось ли в этом мире хоть что-то, принадлежащее только ей? Да: ее эмоции, ее мысли, ее воля… Ее решения.

Если бы Занила была в сознании, у нее бы сейчас закружилась голова. Силы утекали, и их было не остановить. Но здесь она была словно вне своего тела. Нет, она продолжала чувствовать его, быть соединенной с ним, но она словно смотрела на него немного со стороны, отсюда она могла им управлять. И именно это она и собиралась сделать.

Сначала успокоиться. Вот узел сердца — сгусток энергии — комок бледно серебристого пламени. Она узнает его, выделяя среди других, потому что он более яркий и пульсирует, посылая по рекам-нитям едва заметные колеблющиеся волны. «Медленнее, маленькое! — Занила зачерпывает пригоршню пустоты, растягивает ее на пальцах, превращая в пушистую мягчайшую вату, и осторожно оборачивает пульсирующий комок. — Теперь тебе не больно!»

И боль действительно уходит! Не до конца, но словно отдаляется, теперь она как будто наблюдает за ней со стороны! Отлично, значит она сохранит способность действовать. Мысли немного прояснились: а она и не знала, что большую часть собственных сил тратила на то, чтобы не вопить от боли! Теперь самое главное — нужно срастить оборванные нити, чтобы сила перестала утекать через них, подкармливая ненасытную пустоту. Ее и так осталось слишком мало. В принципе, это не должно быть сложно — подумала Занила: серебро, текущее по нитям, едино по своей сути, а пустота враждебна ему. Значит, в этом враждебном окружении они должны стремиться друг к другу.

Отличный вывод для стороннего наблюдателя! Если бы Занила могла усмехнуться, она бы это сделала: словно она рассматривала не собственную жизнь, держа ее в ладонях!

Ну что ж, просто, значит просто!

Когда сердце замедлилось, сила стала утекать значительно медленнее, а кружево стало значительно бледнее, но Заниле это и было нужно. Оттеснить пустоту, отогнать, словно голодного зверя. Темнота гневно заурчала, словно поняла, что сейчас ее лишат такой вкусной пищи. А Занила рыкнула в ответ: просто вызвала в памяти воспоминание о мордочке Кора, когда он скалился на того, кто неосторожно протягивал к нему руку, и бросила этот образ в свою несуществующую противницу. Пустота в замешательстве отступила: с ней явно никто еще не общался таким образом! А Занила решила действовать по очереди, остановившись для начала на одном участке кружева, где сила все еще утекала достаточно быстро. Она сосредоточилась на кончиках разорванных нитей. Они трепетали совсем близко друг от друга. Близко… Так. Нужно лишь представить, как они тянутся друг к другу, еще ближе, соединяются… Занила выдохнула от облегчения, когда две тончайшие паутинные ниточки соприкоснулись и, замерев на долю секунды, слились, словно никакого разрыва не было и в помине! Она вздохнула и от этого чуть не вылетела назад в сознание, в собственное тело! Дышать нельзя! Нечем, да и не зачем. Сосредоточииться! Ярость, совершенно другая, чем раньше, веселая, накрыла ее сознание. О да, она справится!

Эзис Бакур еще раз окинул взглядом тело полумертвой рабыни.

— Ну ладно, — проговорил он. — Я вижу, твоему здоровью ничего больше не угрожает.

Он направился было к двери, собираясь уже уйти: находиться в этом подвале рядом с полумертвой девчонкой не доставляло ему никакого удовольствия, но Рашид окликнул его:

— Ты куда?

— А что? — Эзис остановился на пороге, не торопясь возвращаться.

— Я думал, ты мне поможешь, — старший брат покрутил в воздухе пальцами, словно перебирая слова в поисках подходящего. — Что мне с ней сделать… ну, чтобы ее смерть не была легкой?

Эзис воззрился на старшего брата. Он явно был не в восторге от того, что тот втягивал его в свои неприятности. И в свои развлечения.

— Отправь ее в Годрум, — он пожал плечами. — «Перелетная Птица» отплывает завтра на рассвете.

А Занила с удовлетворением оглядела творение «рук» своих. Так. Кружево больше не напоминало махровую ткань, топорщащуюся во все стороны обрывками нитей. Оно снова выглядело, как раньше: единой, цельной и «правильной» структурой. Бледной… Да, бледной, но взять силы, чтобы наполнить ее, было уже просто негде!

Только на левой стороне груди, прямо под ключицей по-прежнему чернело мертвое пятно. Занила еще не бралась за него, потому что не знала как: нити здесь не соединить — они не разорваны, целый клок просто выдран прочь, сожжен, уничтожен! Клеймо.

Она знала: она может залечить нити так, чтобы они перестали сочиться серебром. Залечить, но тогда клеймо останется на ней навсегда… На всю жизнь. Хотя братья Бакур, очевидно, позаботятся, чтобы она не была такой уж длинной! На всю жизнь — метка ее господина! Или теперь уже хозяина?

Рашид с недоумением уставился на своего двоюродного брата.

— Я советуюсь с тобой, как мне лучше поступить с девчонкой, чтобы ее смерть стала достойным наказанием за ее поступок, — переспросил он, — а ты…

— Предлагаю тебе отправить ее Годрум, — терпеливо повторил Эзис, поморщился, но все-таки стал объяснять. — У нас на борту партия каторжников для годрумского цирка — смертники. Сам знаешь, какой у них там расход материала: звери разные, дикие — кормить надо. И желательно чем-то живым, чтобы охотиться не разучились. Вот я и говорю: девчонке эта смерть вряд ли покажется легкой, — он задумчиво хмыкнул. — А ты несколько монет за нее опять же выручишь…