Алая Вуаль - Шелби Махёрин

Оно точно совпадает с цветом моего платья.

— Это она? — Шепчу я, борясь с желанием поерзать. Поправить лиф и уложить волосы. Одно дело — читать о неизвестном в книгах, мечтать когда-нибудь исследовать его самостоятельно. Совсем другое — смотреть ему прямо в лицо. — Это Les Abysses?

— Да. — Он поднимает на меня бровь. — Ты готова?

— Думаю, да.

Михаль кивает один раз, а затем поднимает руку к двери, которая бесшумно распахивается. Не говоря ни слова, он заходит внутрь, не оставляя мне другого выбора, кроме как последовать за ним. Мой рот открывается, когда я переступаю порог, а дыхание резко сбивается.

Неизвестность — это целый новый мир.

Полированные мраморные полы белого цвета уступают место блестящим позолоченным перилам, где виноградные лозы ползут по самой великолепной лестнице, которую я когда-либо видела. Я сопротивляюсь желанию задыхаться, озираться, показывать пальцем и выставлять себя на всеобщее обозрение. Конечно, я провела детство в окружении богатства, но эта единственная комната — мы, похоже, находимся на какой-то лестничной площадке — не сравнится со всем поместьем моего отца. Слева от меня лестница уходит в тень. Справа от меня они изгибаются вверх и исчезают за поворотом, но это не имеет значения, когда на потолке над нами открывается фреска с блестящими облаками и голубым небом. Два огромных дерева простираются от центра, а между их ветвями парят херувимы. Каждый из них несет большой пылающий меч.

— Добро пожаловать в Эдем, — говорит легкий женский голос.

Я вздрагиваю и хватаю Михаль за локоть, когда перед нами материализуется белокожая женщина с необычными глазами из серого дыма. В руках она держит красивое красное яблоко, и все части, наконец, встают на свои места. Виноградные лозы, деревья, херувимы…

Эдем.

У меня перехватывает дыхание.

Как в Эдемском Саду.

Улыбаясь женщине, я говорю Михалю.

— Я думала, мы отправимся в Les Abysses?

Он склоняет голову в мою сторону и отвечает насмешливым шепотом.

— Это зависит только от тебя. Сначала дамы.

— Что?

Однако он дает понять, что хочет сказать, без церемоний подталкивая меня вперед. Вместо этого женщина обращает на меня свой взгляд, и при ближайшем рассмотрении я понимаю, что у ее глаз нет ни зрачков, ни склеры69. Я безуспешно пытаюсь не смотреть. Серая дымка просто клубится, не прерываясь, по всей их поверхности, каждое веко окаймлено бледными ресницами. Они с любопытством задерживаются на моем малиновом платье, когда я делаю реверанс.

— Bonjour, мадемуазель, — говорю я, зачарованно глядя на нее сквозь ресницы. Она выглядит почти как мелузина с ее однотонным цветом лица, но я никогда не видела мелузину с такими глазами, как у нее. Однако я слышала, как шептались о мелузинах, обладающих даром Зрения. Хоть и редко, но они должны существовать; их королева — оракул, в конце концов, Оракул — морская богиня, предвидящая будущие приливы и отливы.

Выпрямившись, я улыбаюсь шире.

— Рада познакомиться с вами.

С небольшой загадочной улыбкой она обращается к Михалю:

— Ты знаешь правила, roi sombre70. Деве здесь не рады.

— Дева со мной. Это делает ее желанной гостьей.

Он произносит эти слова холодно, абсолютно, как может только король, и у меня неожиданно щемит в груди, когда его жестокая маска опускается на место. Его глаза становятся ужасающе черными, а лицо — жестким, как у вампира, которого я встретила на корабле и в птичнике. Исчезла искра интереса, неохотное веселье. Это тот Михаль, которого я знаю. Нет, это тот Михаль, которым он является.

Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, что сказала женщина. Деве здесь не рады. Странное чувство, ведь я ее совсем не знаю. Может, она имела в виду, что людям здесь тоже не рады?

Эти жуткие глаза еще несколько секунд изучают Михаля — по крайней мере, мне так кажется, — прежде чем снова перевести взгляд на меня.

— Очень хорошо. — Она склоняет голову в знак покорности. — Bonjour, Ева. — Когда она протягивает мне яблоко обеими руками, на ее пальцах слишком много костяшек. Определенно мелузина. В воде между этими длинными пальцами вырастет паутина. Ее ноги превратятся в плавники. — Возьмешь ли ты яблоко и познаешь добро и зло, или устоишь перед искушением и будешь искать Рай?

Я отвожу взгляд, быстро моргая. Потому что в ее глазах что-то шевельнулось — сначала бесформенное и затененное, но с каждой секундой все более четкое. Что-то знакомое. Нет. Кто-то знакомый. Но… этого не может быть. Я тряхнула головой, чтобы прояснить ситуацию, и когда рискнул взглянуть еще раз, глаза мелузина снова затуманились. Должно быть, мне привиделось лицо, которое я там увидела.

— Возьмешь ли ты яблоко, — повторяет она, ее голос теперь звучит чуть громче, — и Познаешь Добро и Зло, или же ты устоишь перед искушением и будешь искать Рай?

Очевидно, она ожидает ответа.

Сосредоточься, Селия.

Я решительно смотрю на яблоко, а не в ее глаза. Я, конечно, знаю эту историю, и ничем хорошим она не закончилась: Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. Для полноты эффекта мелузина даже надела переливающуюся черную ткань; в свете свечей она блестит, как чешуя, выделяясь на фоне ее белой кожи. Она бледнее даже Михаля.

— Это кощунственно, — шепчу я ему, не обращая внимания на нетерпеливый трепет в животе. Мы стоим в метафорическом Эдеме, а это значит, что лестница слева от меня должна вести в Les Abysses, а лестница справа — в Рай. Все, что мне нужно сделать, — это съесть яблоко, как Ева, которая в минуту слабости прокляла все человечество, и мы сможем отправиться в веселый путь.

В Бездну.

Поколебавшись, я поворачиваю шею, чтобы заглянуть в тени внизу. Это всего лишь ловкая метафора, быстро напоминаю я себе. На самом деле это не Ад. И все же…

— Что она имеет в виду, говоря Познать Добро и Зло? — спрашиваю я Михаля.

— То, что она сказала. Если ты съешь яблоко, то обретешь истину, но потеряешь вечность. Если устоишь перед искушением, попадешь в Рай.

— Ты не можешь быть более расплывчатым, не так ли? Некоторые моменты я все еще не поняла.

Он нетерпеливо щелкнул языком.

— Ты тянешь время, питомец. Прими решение.

— Но ведь решение уже принято, не так ли? Мы должны спуститься вниз. — Я выдыхаю дрожащий вздох, все еще не решаясь взять яблоко. Эта ситуация — хотя и другая — напоминает мне другую, на берегу L'Eau Melancolique. Если я чему-то и научилась в тех таинственных водах, так это тому, что правда не всегда полезна.