Белый Волк - Дэвид Геммел

— Это разобьет сердце Джареду. Никогда еще не видел, чтобы братья так любили друг друга.

— Три первых года своей жизни они провели сросшимися, а это рождает особого рода связь. Когда я их разделяла, мне помогала как наука, так и магия. Именно магия убивает его теперь. Для того чтобы оба брата остались живы, мне пришлось переделать самое существо Ниана. У братьев было общее сердце, и я, вторгшись в сокровенные глубины Нианова тела, побудила его создать второе. Это вмешательство в конце концов и вызвало к жизни то скопище опухолей, которые в нем растут. И меня это бесконечно печалит.

Скилганнон мало что понял из сказанного, но он видел, как страдает Устарте.

— Вы дали им возможность жить. Они не могли бы наслаждаться жизнью без вашей помощи.

— Да, я знаю. Спасибо тебе за эти слова. О чем еще хотел ты спросить меня?

— О Гарианне.

— И ей я помочь не могу. Она либо одержима, либо безумна. Ты знаешь, что Старуха держит ее в рабстве.

— Да.

— Тогда ты должен знать, зачем она отправилась в это путешествие.

— Чтобы убить меня.

— А знаешь почему?

— Это нужно Старухе, вот и вся причина, — пожал плечами Скилганнон. — Вряд ли Гарианна попытается это сделать, пока Бораниус не умрет. А когда он умрет, я с этим уж как-нибудь справлюсь.

— То есть убьешь ее.

— Да, чтобы спасти свою жизнь.

— Ну разумеется. На то и воины, чтобы убивать и умирать. Известно тебе, откуда она родом?

— Нет. Она не любит, когда ей задают вопросы.

— Это потому, что злые люди долго допрашивали и терзали ее — не столько ради сведений, сколько ради удовольствия. Но это было потом. Гарианна росла здоровым, счастливым ребенком. Как все юные существа, она мечтала, что в будущем станет еще счастливее, мечтала о любви и успехе. Ее трагедия в том, что этим мечтам она предавалась в Пераполисе. — Скилганион вздрогнул и отвел взгляд, не в силах больше смотреть в голубые с золотом глаза Устарте. — Когда наашанские солдаты проломили городскую стену, отец Гарианны, каменщик, спрятал ее в груде камней позади своей мастерской. Она провела там весь день, оцепенев от ужаса, слушая крики умирающих. Люди, которых она любила, молили о пощаде. Старики, женщины, мужья, жены, отцы и дети. Священники, купцы, повитухи, лекари, учителя. Ночь она встретила в своем убежище, но уже не одна. Голоса, не желавшие уходить, наполнили ее голову и кричали, не умолкая.

— Вы, должно быть, меня ненавидите, — после недолгого молчания сказал Скилганнон.

— Я ни к кому не питаю ненависти, Олек. Ненависть из меня выжгли давным-давно. Однако я еще не досказала историю Гарианны. Не стану говорить об ужасах, пережитых ею, когда наашаниты взяли ее в плен. Сюда ее привезли в безнадежном, казалось бы, состоянии. Мы сделали все, чтобы вернуть ей хотя бы подобие рассудка. То, что ты видишь теперь, — это плод величайших наших усилий. Потом она сбежала и каким-то образом попала в сети Старухи.

Старуха сумела придать смысл ее жизни. Дала ей цель, достижение которой обещало новую жизнь. Гарианна верит, что призраки обретут покой, когда будут отомщены. Когда умрет Проклятый.

— Это правда? — спросил он.

— Если бы я знала… Если призраки настоящие, то так, возможно, и будет. Я никогда не верила, что месть способна даровать кому-то покой, но я ведь и призраком никогда не была. Если девушка просто не в своем уме, то исполнение заветной цели может ее исцелить. Все это сомнительно, но возможно. И если ты убьешь ее, то лишь подтвердишь еще раз прозвище, которым тебя наградили.

— Богатый выбор, что и говорить. — Скилганнон встал и поднял ножны с мечами. Надев их на себя, он поклонился Устарте: — Спасибо, что уделили мне время.

— Эти мечи выкованы злом, Олек. В конце концов они погубят твою душу. За Пераполис они ответственны не меньше, чем ты.

— У меня и так мало надежды победить Бораниуса. Без Мечей Дня и Ночи ее не останется вовсе.

— Тогда не выходи с ним на бой. Не в моей власти вернуть тебе Дайну, но у других такая власть есть. Формула ее жизни заключена в локоне и кусочке кости, которые ты носишь на себе, и есть те, кто способен разгадать эту формулу. Они же вернут душу Дайнь: из загробного мира и вселят ее в новое тело.

— Где же мне искать этих кудесников?

— Думаю, за Кайдорскими землями или в глубине надирских степей. Я верю, что Храм Воскресителей существует. Тому есть много доказательств. Забудь о Бораниусе, забудь о Гарианне. Тогда твой поход по крайней мере будет совершенно свободен от своекорыстия.

— Но в этом случае я должен буду бросить Друсса и Диагораса, а этого я не могу. Что вы скажете об Орасисе, друге старого воина? Возможно ли вернуть ему человеческий

Устарте сняла перчатку с одной руки и отвернула рукав шелкового платья. Рука ее обросла мягким золотистым мехом, на пальцах блестели когти.

— Если бы это было возможно, я первым делом помогла бы себе. Ступай теперь, воин. Я хочу поговорить с Легендой.

В здании крепости было тридцать три окна и три двери. Надирский шаман Нигор, прежде чем улечься на свой соломенный тюфяк в верхних покоях, обошел их все. Чары, охраняющие главный вход, подкрепить было проще всего: над этой дверью шаман повесил древнюю реликвию — высохшую руку Хитун-Шака. Ветхие кости до сих пор хранили в себе силу легендарного чародея. Окна отнимали больше времени и усилий. Все они — как широкие отверстия, так и амбразуры для лучников — требовали ежедневного возобновления чар, подкрепленного каплей крови Нигора. Он уже исколол себе все ладони, и ранки донельзя раздражали его.

Несколько дней он пользовался кровью глупой женщины, которую привез в крепость Железная Маска, но потом нааша-нит вышел из себя и убил ее. А жаль. Он мог бы оставить ее в живых хотя бы до тех пор, пока у Нигора не подживут руки. Девочка тоже подошла бы, но Железная Маска и слышать об этом не желает. Он хочет сохранить ребенка в целости, пока не возьмет в плен Друсса — тогда он убьет ее на глазах у Легенды. «Вообрази только, как это сладко, — говорит он. — Друсс Непобедимый, Мастер Топора, Скельнский Победитель — представь себе, как он, закованный в цепи, смотрит на смерть девочки, которую пришел спасти! Это сведет его с ума». — «Лучше бы ты убил его сразу, повелитель», — ответил на это Нигор, а Железная Маска сказал: «Тебе недостает тонкости».

Это верно, недостает. Нигор не получает удовольствия от страданий других людей. Смерть — иное дело: всякий, кто ищет знания, вынужден прибегать к ней. Теперь, в шестьдесят один год, Нигор приблизился к тайнам, которые столько лет стремился разгадать. Он овладел смешением, труднейшим из ритуалов древности. Следующей ступенью за созданием зве-ролюдов должен стать секрет омоложения. Шаман уже раскрыл бы его, если бы не Старуха, всеми средствами пытающаяся его погубить. Он чувствует ее и теперь: она пробует его чары, ищет брешь в его обороне.