Чертова пустошь - Алекс Рубин

Стиснув зубы, ощущаю вкус крови — горячую, металлическую и соленую. Она заполнила мой рот, смешиваясь с тревогой и яростью. Я не думал о последствиях, лишь о том, чтобы избавиться от этой безжалостной хватки, от этого унижения. Кажется, мои зубы только что встретились с мясом. Кровь заполняет мой рот и начинает стекать вниз по подбородку. Это было похоже на смену роли — я больше не был жертвой, теперь я стал противником.

— Сука, блядь! — завопил Хмырь и отдернул руку, а я использовал этот момент, чтобы резко развернуться и ударить его локтем в солнечное сплетение. Действовал на уровне рефлексов, не анализируя последствия, мозг на автомате отдавал команды телу.

От первого ответного удара я ловко увернулся, а пока Хмырь пытался сообразить, врезал ему коленом в пах. Он, охнув, перестал кричать, согнулся и, захрипев, опустился на колени. В следующую секунду в голове возник взрыв, словно на меня упала плита, а в глазах полетели звездочки. Второй мужик, оказался быстрее, чем я ожидал. От боли падаю на пол. Удар в живот, а за ним еще один.

— Тварь, сука! — верещал Хмырь, избивая меня на полу.

— Что здесь происходит? — раздался громогласный возглас.

Удары прекратились. Убираю руки с лица и вижу открытую дверь, а в проходе одноглазого старика, в образе графа Дракулы. Вторым вошедшим был незнакомец, одетый не как прочие Шакалы. Серые штаны с карманами, тактический пояс и разгрузочный жилет. Набедренная кобура, из которой торчал обрез. Лицо незнакомое. Следом за ним вошли еще двое. Узнаю в них своих похитителей, тех двоих, что сопровождали нас на мотоциклах. Сборище фриков: спецназовец, аристократ эпохи Просвещения и бандиты Дикого Запада.

Одноглазый Бонни светит мне фонариком в лицо. Щурюсь в ответ. Представляю, какую картину они видят перед собой: голая Кейт, лежащая на кровати с расставленными руками и я на полу, в позе эмбриона. Хмырь стоит без штанов и трусов, сверкая своим достоинством, а лысый в одних только трусах. Зрелище то еще.

— Почему не пришли ко мне? — голос старика прозвучал как металл. Лежа на полу и смотря снизу вверх на одноглазого старика, понимаю, что в этом доме он — авторитет. Шакалы поежились, Хмырь даже втянул голосу в шею, словно боялся, что этот дед сейчас достанет из-за спины топор.

— У нас право первой ночи, — промямлил Лысый, виновато опустив глаза.

Старик сделал два шага вперед и подошёл к нам, опираясь на трость, внимательно осмотрел каждого из нас, будто пытаясь прочесть их мысли.

— Я сказал, что сначала ко мне в кабинет! Потрахаться и потом могли! Вы сходку пропустили, — рявкнул Одноглазый Бонни, опираясь на трость. — Ты, встань и подойди сюда.

Обращался он явно ко мне. Читаю его взгляд и осознаю, что мне следует подчиниться. Поднимаюсь с пола, прикрывая руками пах, делаю шаг вперед. Старик, хватает меня сморщенными пальцами за подбородок.

— Рот открой!

Послушно, открываю рот, демонстрируя ровный ряд зубов. Тот заглядывает внутрь, светит фонариком в лицо, словно оценивая как кобылу на средневековом базаре. Удовлетворив свое любопытство, Одноглазый Бонни убрал руку и уставился на синяки.

— Зачем портишь товар? — на этот раз, он обращался к Хмырю, — Послезавтра у нас встреча с Корвусом Крайном, а он за изувеченных пленниц много патронов не даст. Почему она в крови?

— Это не ее кровь. Она меня за палец укусила, до крови, — сквозь зубы произнес Хмырь.

— Нечего совать в рот все подряд, у женщин есть для этого другое отверстие, — отрезал старик, вновь уставившись на меня. — Для обычных шалав они очень хороши… Осмотрели их? Татуировки? Метки?

— У блондинки есть клеймо на спине, за волосами, на лопатке, — подал голос лысый, которого звали Стив.

— Развяжи ее, пусть покажет, — деловым тоном, сказал одноглазый старик. — Ты, смазливая, тоже повернись. Руки подними.

Шесть пар глаз уставились на меня. От такого внимания, мне стало не по себе. Похотливые, оценивающие взгляды. Насколько я знал: никаких татуировок или отметин на мне не было. С неохотой поднимаю закованные в наручники руки над головой, чувствуя на себе тяжёлый, оценивающий взгляд одноглазого старика и его сопровождающих. В груди защемило от унижения и смущения. От ненасытных глаз, скользящих по моему телу, по коже пробежала дрожь. Ноги словно налились свинцом, и я с трудом повернулся вполоборота. Стиснув зубы, стараюсь не думать о том, что вокруг меня целая толпа мужиков — злые, похотливые глаза, в которых притаились чуть ли не звериные инстинкты.

Поворачиваюсь спиной, верчусь перед ними, как рабыня на рынке невольников. Стыд сжимал меня в тисках, каждый момент казался вечностью. Ступни, будто приросли к полу, а в голове метались мысли о том, что такого унижения я еще не испытывал никогда. Медленно разворачиваюсь, низко наклонив голову, старательно игнорируя их похотливые взгляды, которые пронзали меня, как острые иглы. Внутри нарастало пугающее ощущение. Понимание того, что меня оценивают как товар, словно я была вовсе не человеком, а простым объектом, вызывало тошноту. Двое Шакалов начинают почесывать себе пах, еще один довольно присвистнул, комментируя мою фигуру.

Так и стою. Время остановилось. Сердце стучало в унисон с тишиной, нарушаемой лишь смехом одного из незнакомцев, резонирующим в воздухе, как острая игла. А запах страха становился все более явным, словно я стал зеркалом, отражающим не только свою униженность, но и тёмные желания похитителей.

Убедившись, что на мне нет ни татуировок, ни отметин, Лысый снял с лежащей в постели Кейт наручники, разрезал хомут и рывком поставил блондинку на ноги. Внимание бандитов переключилось на мою напарницу. Одноглазый старик, подойдя к бывшей рабыне, убрал её волосы со спины и посветил на отметину между лопаток.

— Ты прав, — довольным голосом произнес он, — у нее клеймо и довольно ценное! Она работала в Мокрых Кисках. Должна быть опытной сучкой. Корвус Крайн будет доволен, за беглую проститутку хорошо заплатят. Думаю, за две тысячи цилиндров ее толкнем…

Шакалы заулыбались.

— Из Вавилона говорите? Их вещи обыскали? Ничего не нашли? — Одноглазый Бонни перевел взгляд на меня, пялясь на мою грудь.

— Только их шмотки. Оружие было, но пушки мы оставили в тачке, стимуляторы и жрачку забрали. Ах да, там были еще какие-то журналы, мы ими растопили камин — и две книжки…

Вздрагиваю при упоминании последних слов. Речь явно шла о наших дневниках. Старик, заметив мое волнение, оживился. Глазастый дед! Всего один глаз, а замечает такие мелочи.

— Что за книжки?

— Они у меня с собой, вот, Лысый отдал, думал, что вы заинтересуетесь… — «спецназовец», достав из внутреннего кармана записные книжки,