Однажды в Лопушках (СИ) - Лесина Екатерина

— Странно, конечно, — некромант сел на полу и ноги скрестил по-турецки, вытащил из кармана карамельку и почему-то смутился. Но спросил: — Будешь? «Взлетная».

— Если «Взлетная», то буду. С детства их люблю.

— А я еще мятное драже.

— И я. Васятка, тот цветное больше, а мне мятное всегда нравилось, — карамельку я взяла, но спохватилась. — А ты?

— Еще есть. Ношу с собой запас. Просто… говорили, что от воздействия падает сахар в крови. Можно, конечно, перетерпеть, он сам восстановится, но мне больше карамельки по вкусу.

И сунул свою за щеку.

И я последовала примеру. Карамелька была кисловатой и успокаивающей, потому что в мире, где есть карамельки «Взлетные», которые в нашей лавке продавали на вес и можно было даже по штукам попросить, не может произойти ничего дурного.

Глобальные заговоры и бедствия, они с карамельками плохо уживаются.

— Обычно плакуши на кладбищах заводятся, — некромант повертел обертку, явно не зная, куда её девать. Я вот свою в карман упрятала, а ему так поступить, похоже, воспитание не позволяло. Вот и сложил пополам, а потом еще раз.

И еще.

— Особенно, если кладбище старое и заброшенное.

— А если учесть, что здесь тоже хоронили… ну тех, которые приехали за ней?

— Нежить не считается.

— А может, и людей…

— Может, — согласился некромант и задумался, правда, ненадолго. Мотнул головой и сказал: — Все равно не сходится. Ладно, аномалия, она, если подумать, сама по себе и жить не мешает, но плакушу заметили бы. Его сложно не заметить. Или он сам бы, поняв, что добычи нет, пошел бы людей искать.

В этом имелась толика здравого смысла.

— Да и просто чувство такое, что недавно его сотворили.

— А их можно сотворить?

— Можно, хотя и непросто. Нежить, она ведь не сама по себе взялась. То есть какая-то появилась, конечно, в результате воздействия некротической энергии на живые организмы, но таких существ немного, да и в полной мере нежитью их называть неправильно. Но это так… проблемы систематики.

Я кивнула.

В ботанической систематике тоже много спорных моментов, хотя, наверное, с растениями все-таки проще, чем с нежитью.

— Так вот, многие создания — это наследие прошлого, сумрачных веков, когда маги имели больше свободы, чем сейчас, а по сути вовсе творили, что хотели… — он потер щеку и пожаловался. — Комары тут совсем озверевшие!

И я с ним согласилась.

Так и есть, ни стыда, ни совести.

— Мне это все не нравится, — мрачно произнес некромант.

— Комары?

— И комары тоже. Но все… плакуша, которой неоткуда было взяться. Да и… зачем? Если тебя сожрать, то… ты бы справилась. Плакуши для детей и стариков опасны, и для дураков. Но ты не дура.

Слышать это было приятно.

Даже пятки зачесались. Наверняка, от прилива гордости к организму.

— Стало быть смысла в том, чтобы поднимать плакушу, нет никакого. С другой стороны, пробуждение древнего артефакта — дело сложное. И кровавое. Жертвоприношение всегда сопряжено с потерями силы, следовательно…

Он задумался.

— Плакуша могла завестись там?

— Да.

— Но почему она здесь тогда?

Что-то сомнительным мне представлялось, что в лагере кого-то жертвоприносили. Во всяком случае, некромант должен был бы заметить.

— Пришла по следу? — предположил он, уставившись на меня светлыми глазами.

— Моему?

— Возможно, хотя… думаю, что того, кто во всем этом участвовал. Плакуша хищник, конечно, но туповатый. А еще способный питаться крупицами энергии. Кто бы ни… он бы оставил след. Точно оставил бы.

— То есть… — я, наверное, дурой не была, если додумалась до такого. — Кто бы…

— Я решил, что экспедицию организовали ради Верещагиной, чтобы меня познакомить, свести с ней. Женить.

Он тряхнул головой.

А места в палатке маловато. Определенно недостаточно для метаний. И размахивать руками тоже не след.

— А если… если все не так? Если… им нужно было не её отправить, а… другого человека. И просто экспедицию.

Он застыл, перекатываясь с пятки на носок и с носка на пятку.

— Что-то, что бы объяснило… выброс… как тогда, много лет назад… раскопали курган и получили темную бурю. Подняли старое… никто ведь не знал, что было в том кургане. Никто не стал выяснять. У кого выяснишь, если никого не осталось?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вот что-то чем дальше, тем меньше во мне жизненного оптимизма остается.

— И, если ситуация повторится… в меньшем масштабе. Погибнет, скажем, не город, но…

— Деревня?

— Даже не погибнет. Эвакуировать проще, но территория будет заражена.

И тут зазвонил телефон.

Глава 45 В которой кое-что проясняется, но отнюдь не к радости

С нами такого случиться не может — это фраза номер один в списке знаменитых последних слов.

Из личного опыта одного любителя экстремальных видов спорта

Не складывалось!

Все не складывалось, если только… как же не хватало дядюшки, знать бы еще, куда он запропастился, когда так нужен. Николаев вскочил.

И поднял выпавший телефон, мысленно выругался, поскольку вот с дедом говорить… придется. Тот тоже не станет беспокоить по чем зря. Стало быть, важное.

…строители.

…деревня.

…алтарь Моры.

…проклятая усадьба. Все и сразу. И главное, ведьма, которая тихонько сидит, смотрит, будто чуда ждет. А дядюшка… чтоб его. Вернется, Николай ему все выскажет, про родственную заботу и ответственность в том числе.

— Да, — прозвучало раздраженно. — Что?

— Вот, имел беседу с твоей матушкой… ставлю громкую связь. Ты там не один ведь?

— Нет.

— От и ладно, от и хорошо… — показалось вдруг, что дед до крайности доволен этой вот «неодинокостью» Николаева, чего быть не должно бы. — Наташенька, познакомься с девочкой.

— Здравствуйте, — сказала ведьма и поерзала.

А Николаев подумал и тоже включил громкую связь. Чего уж теперь-то?

— Здравствуй, милая, здравствуй… зовут-то тебя как?

— Маруся, — сказала Маруся, на Николая покосившись, будто он виноват.

— Дед, тут… скоро выброс будет. Я так предполагаю. Что бы там ни лежало в бочаге, это хотят получить и…

…и утаить от короны.

Тогда все сходится!

Плевать им на земли, и на людей тоже. Темный выброс. Буря. Сотни погибших. И нужен козел отпущения, которым и станут строители. Наверняка вину свалят на них.

Взрыв организуют.

Или еще что-нибудь, главное, такое, чтобы след был четким и ясным, отбивающим всякие сомнения. И… сходится. Одно с другим сходится.

Темный алтарь…

…как альтернативный источник энергии. И вновь же выброс можно будет объяснить близостью алтаря.

…особенно, если жриц не станет.

А жриц не станет. Слишком опасно сохранять им жизнь.

Плохо.

— Дорогой, — матушкин голос прорвался сквозь паутину мрачных мыслей. — То, что вы ищете, официально не существует.

…дядюшка.

Появился ведь не случайно. Зачем?

…кровь и сила. Одно дело пробудить артефакт от спячки, и совсем другое — подчинить его. Крови нужно много больше, как и силы. С этой точки зрения и он, Николай Николаев, тоже ресурс.

Верещагина.

Оборотень… оборотни. Рядом.

Маруся упоминала, что оборотни не вернулись.

— …еще до смуты ходили слухи о сотворенном Брюсом артефакте, куда более серьезном, нежели «Сердце Моры».

— Куда уж серьезнее, — мрачно произнесла Маруся и за косу себя дернула.

А она?

Случайный игрок или… кто-то не оставил этой истории права на случайность.

— Поверь, девочка, — проскрежетал дед. — Всегда есть куда. И хорошо, если найдется, кому остановить… очень хорошо.

— Так уж получилось, что в свое время я весьма плотно интересовалась именно Брюсом. Твой отец полагал, что лишь малая часть его разработок, так сказать, известна… следует помнить, что жил он во времена если не смутные, то весьма с ними схожие. Государь желал перекроить страну, причем изменения шли стремительные, особенно по представлениям современников. И далеко не все из них эти перемены поддерживали. Добавим недовольство европейских домов, которых тоже не слишком радовало усиление России. И получим серьезное противодействие.